Тени у порога - Поляшенко Дмитрий - Страница 4

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая

— Мне все больше и больше это нравится! Слава, ты мастерски напустил такую таинственность, что лично я готов лететь прямо сейчас. Признайся, наверняка ведь прочитал какое-нибудь «Руководство по суггестии и эмпатии»?

— Погоди, Роман. Гинтас, ты никогда не хотел пожить в прошлом?

— Я никогда не думал об этом, — пожал плечами Трайнис. — есть разница где жить?

— Ну ты спросил. Разница огромная. Ты потому и не думал, что не хотел. Возьмем тебя. Ты хочешь быть пилотом корабля дальнего проникновения…

— Я еще не решил.

— А теперь представь. Человек смутно, но очень сильно хочет того же, что и ты, тех же масштабов и скоростей, но звездолетов еще нет и в помине, кроме тех, что на страницах научно-фантастических книг. Хочешь стать пилотом? Пожалуйста. Но максимум, чего ты достигнешь, — это маленький заштатный авиаклуб, фанерный списанный самолетик, коптящий движок, брызги масла… Ужас. Это даже не глайдер. До запуска первого спутника лет тридцать, а до индивидуальных космических полетов — как нам до путешествий во времени.

— Если так, то для меня разница есть. Впрочем, я слабо представляю себе быт заштатного авиаклуба. Вдруг понравилось бы? Жили же люди. А то, что звездолетов нет и не предвидится… Ну так смирись. Впрочем, я тогда ничего бы не знал о звездолетах. Иногда мечтать вредно. Я пошел бы в этот авиаклуб, потом — в авиационный институт, а потом — испытывать истребители какие-нибудь. Что еще остается делать?

Лядов промолчал, уклончиво пожав плечами.

— Как и с какой стати человек может желать чего-то, что еще не появилось? — спросил Трайнис.

— Прочитал, придумал. Экстраполировал современность. Да мало ли. Сон, в конце концов, увидел. И понял, что это — его.

— Погоди, погоди… — Трайнис замахал руками. — Запутал. Ты же не любишь домыслы и фантастику.

— Я к примеру.

— А побег-то здесь причем?

— Что они получали в свободных путешествиях и где это что-то сейчас?

Трайнис откинул голову и утомленно вздохнул в потолок.

— Вот ты о чем…

— Все, что искали романтики, — рядом с нами, — заявил Вадковский. — Например, свобода передвижения. Слава, не улыбайся. Я же говорю — нам этого не понять. Вон у тебя кораблю в саду стоит, и ты к этому привык. Не велосипед, не машина, даже не самолет — космический корабль. Ты в прямом смысле можешь достать звезду. Ты можешь жить в вечной весне, следуя за сменами сезонов по планете. Ты можешь поселиться в поясе астероидов, а не в каких-то там Гималаях, чтобы медитировать, максимально уединившись от человечества.

Лядов снисходительно смотрел на Романа. Тот продолжал с воодушевлением:

— Поэтому, кстати, и не понятно, что современный человек может найти для себя в прошлом. Но к черту философию! Будем поэтами. У меня идея. Давайте создадим неоромантизм. О чем можно тосковать в наем мире? Итак, двести лет вперед. Или даже триста. Предлагайте. Некий, скажем… Бархатный век. Подойдет? Идеальный мир. И вот вам первая проблема — о чем там мечтать?

— Начинаю понимать, — пробормотал Трайнис. — Как интересно живут люди — в прошлом копаются, о будущем грезят. А я в повседневщине увяз. Глайдеры, высший пилотаж Школа пилотов, звездолеты глубокого проникновения. Совсем отстал.

— Скорее опередил, — сказал Вадковский. — Мы же хотим повторить прошлое.

— Да что вас так удивляет? — не выдержал Лядов. — Скажи я просто «давайте летаем» — ведь сели бы и полетели. Надо было так и сделать, а не морочить вам голову.

Трайнис внимательно посмотрел на Лядова:

— Позволь неожиданный поворот темы. Может быть, ты хочешь узнать, что они испытывали, нарушая устои и запреты, закон, общепризнанные нормы? Так?

— Опять. — Вадковский закрыл лицо руками. — Безнадежен. Поиск истины, часть вторая. Вы поспорьте, а я пока слетаю один. Привезу сувениры.

Лицо Лядова застыло.

Трайнис откровенно изучал его реакцию.

— Или не так? По крайней мере, в любом обществе можно что-нибудь нарушить. Тебе нет восемнадцати, а ты без старшего идешь в глубокий космос. Тут уж действительно никаких понарошку. Это намеренно входит в твой план?

— Прости, Гинтас, это уже какой-то бред. — Голос Лядова стал чужим. — Знаете, ребята, если вы отказываетесь — я лечу один.

— Да что с тобой? — засмеялся Вадковский. — Ты меня интригуешь уже полчаса. Ты точно ничего от нас не скрываешь? Если да — моргни левым глазом, чтобы Гинтас не увидел.

Лядов сцепил пальцы, подался вперед:

— Год назад я неожиданно увлекся двадцатым веком. Как-то сразу. Что-то где-то услышал, увидел, прочитал — и вдруг в мозгу словно сцепились детали головоломки, превратившись в осмысленную фигуру. Я изучил все материалы, какие смог достать. Читал книги той эпохи. Я окунулся в ушедший мир с головой. Я окружил себя копиями древних вещей. Словно что-то звало меня туда, но я так и не понял — что. Одно чувство преследовало меня — мне было тесно. Представляете? Не там тесно, а здесь, у нас! Но искать простор в прошлом?.. — Лядов на несколько мгновений замолчал. — А потом в архиве я наткнулся…

— Ну-ну, подбодрил Трайнис.

Лядов не мигая опять смотрел сквозь все.

— Далекие миры, — проследив за его взглядом, гипнотизируя ту же точку, сказал Вадковский, — глубокий космос, ледяные сквозняки, заштатный космопорт, фанерные звездолеты, удобства во дворе — новая жизнь!

Трайнис коротко глянул на Романа и заключил:

— Неосознанное желание на почве большой увлеченности предметом.

Лядов нахмурился, пожал плечами. Было видно, что ему все равно.

— Какая изысканная лаконично-туманная формулировка, — восхитился Вадковский. — Словоделы вы и словоблуды. Смыслолазы. — И вдруг спросил с невинным видом: — А отец бы тебя понял?

Лядов нахмурился совсем, во взгляде прорезалась досада.

— Конечно, понял бы. — Он запнулся. — Но есть одна причина… У меня нет прав пилота, и поэтому я возьму корабль так… без спроса.

Трайнис вздрогнул, а Вадковский рассмеялся и оглушительно хлопнул в ладоши:

— Я ждал чего-нибудь подобного. Правильно, а если кто окажется рядом с кораблем — мы его скрутим. Вот оно, грубое незримое прошлое… слушайте, мне это нравится. — Роман даже заерзал в кресле от избытка чувств.

Трайнис, оторопев, смотрел на Лядова, как на диковинку — как если бы скрестили ящерицу с ананасом.

Лядов взмолился:

— Не сверли меня взглядом. Можете считать это частью нашего эксперимента. Что делать, случайно или нет, многое получается похожим на ту эпоху. Вы же не спрашиваете, почему я не хочу провести полет на симуляторе. Ясное дело, что это будет нелепо. Или взять с собой опытного дядю-инструктора.. ну, ребята, мне очень нужно! А лететь одному…

Лядов сник.

— Мда, — сочувственно произнес Трайнис и подмигнул Роману. — Тяжелый случай. Амбулаторно не лечится.

— Рекомендуются длительные прогулки и пробежки, — важно сказал Вадковский.

— Практический вопрос, — сказал Трайнис.

Лядов поднял голову.

— Насчет прав пилота, — сказал Трайнис.

Лядов снова увял, пробормотал:

— Надеюсь, это не решающий вопрос?

— Уже нет. Но он касается не только нас.

— Гинтас, это формальность. Я умею водить корабль.

— Естественно.

— Я уже летал.

— Ты летал с отцом. Твоя психика не готова к Глубокому Космосу — в свете Правил. Опыта, короче, мало.

— А если я полечу с тобой? — вкрадчиво спросил Лядов. — У тебя-то права есть, а? и психика твоя…

— Тоже есть у тебя, — вставил Вадковский.

Трайнис поднял руки:

— Уломал. Сдаюсь.

— Гинтас, бывают проблемы, которые сильнее нас. Полностью на твои вопросы ответит только полет, — сказал Вадковский.

— Надеюсь.

— Какой же ты скучный! Неужели тебе не интересно? — Вадковский был возмущен.

— Интересен художественный фильм, — невозмутимо ответил Трайнис, — а это — жизнь.

— Связываться с вами, — устало пробормотал довольный Лядов.

Вадковский выкатил из-под кресла мяч, подбросил к потолку.

• Предыдущая
• 4/83
• Следующая