Имя на карте - Узин Семен Владимирович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/46
- Следующая
Как-то в начале зимовки, когда Норденшельд стоял на палубе судна вместе с капитаном и зоологом Нордквистом, обсуждая с ними вопросы организации быта экипажа корабля на весь срок вынужденной стоянки, он обратил внимание на то, что зоолог рассеян, то и дело отворачивается от собеседников и что-то разглядывает в направлении берега.
- Послушайте, Нордквист, - тоном, в котором сквозило некоторое недовольство, сказал Норденшельд, - согласитесь, что не слишком вежливо крутить головой вправо и влево, когда с вами говорят, делая при этом вид, будто вы занимаетесь крайне важным делом.
- Ах, прошу прощения, господин Норденшельд, - ответил извиняющимся тоном зоолог, - право, я не хотел этого. Но взгляните, - он протянул руку и указал на группу людей, приближающуюся к судну по льду, - не кажется ли вам, что они тащат на нартах больного человека?
Норденшельд схватил бинокль и несколько мгновений пристально всматривался в медленно двигающуюся кучку чукчей.
- Похоже, вы правы, Нордквист, - наконец отрывисто произнес он, - лежащий на нартах человек совершенно недвижим. Видимо, он без сознания. Паландер, - обратился он к капитану, - распорядитесь, чтобы вызвали врача.
Капитан подозвал знаком стоящего неподалеку матроса:
- Ступай, Олле, позови сюда господина Альмквиста, пусть быстро берет свой инструмент и поднимается на палубу, видно, ему предстоит работенка.
Матрос побежал выполнять приказание. Через несколько минут на палубе появился доктор Альмквист с саквояжем.
- Что случилось, господа? - спросил он встрево-женно. - Кто-нибудь из наших пострадал?
Норденшельд молча показал врачу на приближающееся шествие и протянул бинокль. Тот покачал головой:
- Благодарю вас, нет надобности, я вижу все невооруженным глазом… Странно, очень странно, - пробормотал он, - они нисколько не торопятся.
Нарты довольно медленно передвигались по льду, влекомые людьми. Человек, лежащий на них, был совершенно неподвижен. Прошло минут десять, прежде чем странный поезд оказался у борта "Беги". И тогда произошло неожиданное: предполагаемый больной как ни в чем не бывало вскочил на ноги и, сделав тащившим его чукчам повелительный знак, быстрым шагом направился к трапу.
Норденшельд недоуменно пожал плечами:
- Нас, видимо, провели. Господин Альмквист, как видите, тревога оказалась ложной, и мы напрасно вас побеспокоили. Можете возвращаться к своим делам, если хотите.
- С вашего позволения, господин Норденшельд, я останусь, - улыбнулся Альмквист. - Хотелось бы познакомиться с нашим гостем. По всему видно, что это важная персона.
Тем временем прибывший легко поднялся по трапу и очутился лицом к лицу с Норденшельдом и его спутниками.
Он был невысок ростом и довольно тщедушен, но одет щегольски - в искусно отделанную орнаментом кухлянку (Одежда из оленьих шкур мехом наружу) и держался очень уверенно, даже несколько развязно.
Поклонившись Норденшельду, в котором он каким-то образом распознал старшего начальника, пришелец начал говорить на ломаном русском языке:
- Меня зовут Василий Менка, - объявил он не без гордости. - Я староста здешних людей далеко вокруг, и мое слово для них закон, потому что я облечен всей полнотой власти русскими большими начальниками. Люди меня боятся и уважают, сильно боятся и сильно уважают. Видели небось, - Он махнул рукой в сторону нарт, - как вместо собак люди впряглись в нарты, чтобы доставить меня к вам? - Менка самодовольно усмехнулся и добавил: - Русские начальники меня тоже уважают и доверяют мне все важные дела на Чукотке.
В подтверждение своих полномочий он извлек из-за пазухи пачку документов и протянул их Норденшельду.
Тот взял их, пробежал глазами и возвратил хозяину со словами:
- Почтенный господин Менка, мы с уважением относимся к вам и вашему посту, и я даже рассчитываю на вашу помощь. Но об этом после, а сейчас я прошу вас в мою каюту, где мы сможем продолжить наш разговор и отведать угощения.
Он проводил гостя в каюту, который тотчас же начал креститься, глядя на висящие на стенах гравюры, однако быстро понял свою ошибку. В качестве подарка он вручил Норденшельду кусок жареной оленины. Тот поблагодарил дарителя и в свою очередь преподнес ему шерстяную рубашку и несколько пачек табака.
- Надеюсь, - сказал при этом Норденшельд, - что господин Менка останется доволен подарками, так как они сделаны от души.
Менка заверил начальника экспедиции, что он очень польщен оказанным ему вниманием. Между тем стол был накрыт, и все приступили к трапезе. Беседа была для путешественников весьма интересной, потому что Василий Менка превосходно знал свой край и его рассказы были предметными и впечатляющими.
Перед тем как проститься, Норденшельд открыл ящик стола ключом с секретом и, помедлив, сказал:
- Почтенный господин Менка, я хочу обратиться к вам с большой просьбой. Вот в этом ящике я сложил письма, адресованные губернатору Иркутской губернии. В них я пишу о том, что случилось с нами во время плавания. Очень вас прошу, господин Менка, перешлите их губернатору в Иркутск, если у вас есть такая возможность. Для нас, участников экспедиции, это очень, очень важно.
Василий Менка, отдуваясь после обильного угощения, заверил Норденшельда, что его просьба будет выполнена незамедлительно.
- Я тотчас же снаряжу упряжку, которая отправится в путь не мешкая, - важно заявил он, прощаясь с гостеприимными хозяевами.
Обещание свое староста оленеводов выполнил исправно. 10 мая 1879 года письма были доставлены в Иркутск, и через несколько дней весть о "Веге" дошла до всех европейских столиц. К этому времени беспокойство о судьбе шведской экспедиции достигло своего апогея, и уже были начаты приготовления для снаряжения поисков экспедиции. Своевременно доставленные письма Норденшельда вызвали радость и успокоение на его родине. Василий Менка был награжден шведским правительством золотой медалью.
К тому времени, когда о судьбе Норденшельда и его спутников стало известно во всем мире, весна на зимовке уже давала себя знать. И все же из ледового плена "Вега" смогла высвободиться лишь в первой половине июля, то есть через год после своего отплытия из Гётеборга.
Первого июля, вырвавшись из ледовых объятий, "Вега" устремилась вновь на восток. До Берингова пролива оставалось не более двух дней пути.
К исходу второго дня плавания капитан Паландер вызвал Норденшельда на мостик.
- Сейчас будем огибать мыс Восточный, - сказал он с подобающей такому случаю торжественностью.
- Наконец-то! - воскликнул Норденшельд, сияя улыбкой. - Наконец-то, капитан, мы у цели! Итак, нам понадобился ровно год, чтобы пройти Северо-восточным проходом! Каково?
Паландер усмехнулся:
- Целый год! А ведь не застрянь мы на шесть суток в той маленькой бухточке для ваших научных наблюдений, прошли бы весь путь за одну навигацию.
- Не сердитесь, капитан, прошу вас. Вы, конечно, правы, - беззаботно сказал Норденшельд. - Но пусть это обстоятельство не омрачает нашей радости. Все равно я счастлив! - Норденшельд рассмеялся от избытка чувств. - Будьте так добры, Паландер, отдать распоряжение, чтобы на камбузе приготовили праздничный обед. Такое событие непременно следует отметить! - Он дружески обнял капитана за плечи. - Да, вот еще что, чуть не забыл. Хотел бы с вами посоветоваться кое о чем, капитан.
- Почту за честь, - лаконично ответствовал невозмутимый моряк.
- Видите ли, дело вот в чем состоит, - начал Норденшельд не очень решительно, - как бы вам лучше все разъяснить… Впрочем, вот в чем вопрос-Голос его приобрел уверенность. - Как вы отнесетесь к моему предложению переименовать мыс Восточный? Да, да, тот самый, мимо которого мы сейчас с вами проходим?
- Переименовать? - искренне удивился Паландер. - Но чего ради?
- Правильнее было бы сказать: кого ради, - ответил Норденшельд. - Согласитесь, капитан, что нынешнее название не очень-то подходит для крайней восточной оконечности Азиатского материка? Как вы полагаете?
- Предыдущая
- 7/46
- Следующая
