Джеральдина - Поллок Марта - Страница 17
- Предыдущая
- 17/30
- Следующая
Девушка вздрогнула – это прозвучало на редкость холодно, грубо, жестоко. Да, Каролина обошлась с ней так же, как и с Александром, – тут уж ничего другого не скажешь, – расчетливо, не по-человечески бессердечно.
А если… Вероятно, Каролине и в голову не приходит, что она может остаться в Фирмбридже. Подруга уверена, что Джеральдина поспешит вернуться в Нью-Хэмппорт – передать, что поручил ей Александр, и объясниться с ней.
Наверняка опытная актриса не сомневается, что сможет отклонить все возражения и обвинения Джеральдины так же легко, как могла бы убедить в чем угодно Александра. И пожалуй, если бы в Фирмбридже Каролину ждал бывший муж, ее план сработал бы.
Но Александр умер, и Каролина этого не знает и не узнает, пока ей об этом не скажет она, Джеральдина. А что, если не звонить Каролине? Пусть теперь она попереживает, помучается угрызениями совести. Пусть погадает, что Александр сделал с ее милой подругой!
Какая хитрая штука жизнь, просто детективная история!..
Бенджамен с интересом следил за сменой чувств на взволнованном женском лице. Затем тяжело вздохнул и бесстрастно произнес:
– Ну ладно. Раз я не могу тебя уговорить…
– Нет! Подождите! – Джеральдина вытянула руку и отдернула ее, когда прикоснулась к его темно-серому шерстяному джемперу. – Я хочу сказать, что еще не… не решила… Я… я, пожалуй, останусь.
Бенджамен опустил глаза. Но что он хотел скрыть: радость, внезапную досаду или еще что-то?
– Почему? – глухо спросил он. – Почему ты вдруг передумала? Из жалости?
– Из жалости? – недоуменно воскликнула Джеральдина. – Конечно нет! Но, во всяком случае, и не из-за вас. Из-за самой себя, скорее всего.
Она замолчала, затем с достоинством выпрямилась и сказала:
– Я верю тому, что вы сказали о Каролине… – Девушка судорожно сглотнула. – Если… если я вернусь в Нью-Хэмппорт, мне придется сообщить ей, что Александр умер. Почему… почему это должна делать я?
Бенджамен посмотрел ей в глаза и удовлетворенно кивнул.
– Действительно, почему?
– Я хочу сказать, зачем мне снимать ее с крючка?
– Меня в этом убеждать не надо, – коротко ответил Бенджамен, и Джеральдина услышала, как у нее бешено забилось сердце.
– Но если я… – осторожно подбирая слова, продолжил она, – здесь останусь…
– Условия? – просил он, и Джеральдина, почувствовав знакомую боль в груди, вспомнила, что утром не выпила лекарство.
– Да, мы должны кое о чем договориться, – твердо произнесла она. – Мы… то есть, если я здесь останусь, я буду… работать.
– Разве я возражаю?
– И… и, конечно…
– Ради Бога! – У Бенджамена лопнуло терпение. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Не надо! Я уже говорил: тебе нечего меня бояться.
Надеюсь, ты не думаешь, что я буду тебе навязывать свое общество? Я просто предложил получше узнать друг друга, только и всего. Если ты почувствуешь, что тебе это не нужно, забудь, что я есть!
И он стремительно вышел из гостиной, переоборудованной в мастерскую, громко захлопнув за собой дверь.
Джеральдина, постояв некоторое время в замешательстве, подошла к мольберту.
Нежные черты молодой женщины были изображены с таким искусством, что не могло быть никаких сомнений: Бенджамен – талантливый художник. И уж конечно великолепный любовник, прекрасно разбирающийся в нюансах страсти.
Забыть, что он здесь?!
У Джеральдины пересохло во рту, когда она мысленно повторила его слова. Она пыталась представить, как бы он отреагировал, если бы ему стало известно, что она боится не его, а себя, своего тела, которое жаждет его ласк, и своих желаний, которые не всегда может обуздать.
Каролина рисковала, когда послала ее сюда, но она сама рискует еще больше, решив здесь остаться. Захотел бы он, чтобы она осталась, если знал, что она вовсе не та здоровая молодая женщина, за которую он ее принимает?
Как он поведет себя, если откроет ее тайну?
И почему ей так не хочется, чтобы это случилось?
Пока жива была мать, Джеральдина по сто раз на дню слышала, что болезнь никогда не позволит ей жить так, как живут все люди вокруг.
«Береги себя», – неустанно повторяла мать и не одобряла многих поступков дочери, особенно совершенных самостоятельно, без ее разрешения. «Ты хочешь моей и своей скорой смерти, доченька», – звучало с утра до вечера. Боже, это был какой-то ужас, а не жизнь!
Джеральдина еще раз посмотрела на портрет и улыбнулась.
О, как она красива и молода, если даже копия ее столь прекрасна! Разве это не чудо, что изображение Каролины превратилось в ее собственное! Бенджамен просто волшебник!
Решено! Она останется и напишет свой роман в этом странном доме!
5
Джеральдина поселилась в комнате на втором этаже в западном крыле дома, на той стороне, которая смотрела на сушу. Но из-за причудливости береговой линии из окон ее было видно, как на берег набегают океанские волны, как они набирают силу и выплескивают пену на острые зубчатые скалы.
Прямо на юг простиралась унылая заболоченная местность, которая с появлением солнца, золотящего поросшие вереском и можжевельником пустоши, обретала своеобразную суровую красоту.
Комната, которую приготовила для нее миссис Рэмплинг, приятно отличалась от других в доме. Она тоже была старомодной, но здесь во всем чувствовалась женская рука: на стенах бумажные обои с узором в виде веточек, на окнах занавески пастельных тонов и такое же покрывало на кровати. На туалетном столике ситцевая скатерть с оборками и набор щеток с вышитым орнаментом. Из ящиков еле уловимо пахнет одинаковыми духами…
Интересно, чья это комната? – гадала Джеральдина. Может, Каролины? Вряд ли. Каролина никогда не пользуется духами с таким незамысловатым ароматом.
Бенджамен принес в комнату ее вещи, весьма бесцеремонно свалил их на кровать и ушел, оставив девушку одну. Он даже не взглянул на нее, пока она смущенно стояла у окна. И Джеральдина, почти физически ощущая его отчужденность, не рискнула заговорить с ним…
Она не знала, где он сейчас, хотя ей показалось, что рядом с домом только что завели машину.
Джеральдина разбирала вещи и думала, правильно ли поступила. Конечно, она обиделась на Каролину и поэтому решила остаться, но не безрассудство ли это? Ведь то, что произошло между ней и Бенджаменом прошлой ночью, вполне возможно, повторится.
Кроме того, она не могла не думать о том, к чему это может привести. Она забеременеет!
От одной этой мысли у нее тревожно забилось сердце, и она в изнеможении схватилась за спинку деревянной кровати. Что скажет на это ее врач? Он всегда твердит, что ей необходимо избегать стрессов, а что такое беременность, если не стресс? Она не сомневалась: если бы доктор Монтгомери заподозрил ее в том, что у нее возникли интимные отношения с мужчиной, он наверняка предостерег бы ее от опасностей, связанных с беременностью и родами.
Но Джеральдина никогда не давала повода предположить нечто подобное, поэтому он никогда не затрагивал эту тему. Как и ее мать, доктор Монтгомери считал, что ей не следует выходить замуж. А Ричард Слейтер, узнав о ее болезни, потерял к ней интерес.
Джеральдина нахмурилась и подошла к зеркалу, стоящему на туалетном столике.
Она увидела стройную молодую женщину с высокими скулами и ярким ртом. Нижняя губа у нее была чуть полнее верхней – признак чувственности натуры, которая, по мнению Джеральдины, ни в чем не сказывалась.
Голубые выразительные глаза прятались за густыми золотистыми ресницами.
У нее были длинные шелковистые волосы, почти такие же светлые, как и бледное лицо, и, пожалуй, это было первое, на что обращали внимание. Она нравилась мужчинам, но рядом всегда находилась мать – чтобы оградить ее от них, предупредить их о ее хрупкости и запереть в хрустальном замке ее слабости, как Спящую Красавицу, которая ждет, когда придет прекрасный принц и разрушит колдовские чары.
Но принц все не приходил. Вместо принца появился Ричард Слейтер, который, как и следовало ожидать, сбежал, узнав правду. И наплевал в душу напоследок, выставив ее на посмешище в своем нелепом детективе…
- Предыдущая
- 17/30
- Следующая
