Закат Америки - Поликарпов Виталий Семенович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/110
• Следующая

Так как в нынешнем мире все взаимосвязано, то поиск ответа на вопрос о будущем Америки сопряжен с представлением о дальнейшей судьбе России (не следует забывать, что в середине 90-х годов разработан так называемый «Гарвардский проект», согласно которому Россию нужно расчленить на 30-40 независимых государств, и значительно уменьшить ее население; хотя сейчас некоторые представители американского истеблишмента считают необходимым сохранение России как целого). Поэтому в данной книге предпринимается попытка на основе анализа текстов американских и неамериканских исследователей, дающих тот или иной образ Америки, вычленить некий инвариант, позволяющий спрогнозировать ее судьбу. Понятно, что заниматься прогнозами дело неблагодарное, однако именно человеку присуще стремление хотя бы краешком глаза увидеть будущее. Автор, как и другие представители любознательного пода Homo sapiens, тоже хочет удовлетворить эту фундаментальную потребность и результатами своего поиска поделиться с другими. Основная идея состоит в том, что белая англосаксонская Америка находится в процессе саморазрушения. Выражаю благодарность всем тем, кто оказал мне помощь своими советами, замечаниями, наблюдениями о жизни в Соединенных Штатах Америки, в том числе, член-корреспондента РАН Ю.А. Жданова, действительного члена Академии гуманитарных наук России, вице-президента Академии гуманитарных наук России, действительного члена Нью-Йоркской академии наук, доктора философских наук, профессора Ю.Г. Волкова, доктора философских наук, профессора В.Е. Давидовича, доктора технических наук, профессора А.А. Колесникова, аспирантов, магистров и студентов, побывавших в Америке. Книга является учебным пособием, в качестве иллюстраций в ней использованы произведения американских, зарубежных и российских исследователей, она рассчитана на широкий круг читателей.

В год двухсотлетия независимости Америки, почти через два столетия после того, как Кревекер озадачил всех своим вопросом, американский индеец, писавший на тему «Североамериканец» в журнале, адресованном черным американцам, сделал вывод: «В настоящее время никто в действительности не знает, что такое Америка на самом деле». Несомненно, ни у какого другого исследователя нет большего права размышлять над этой сохраняющейся и по сей день тайной, чем у потомка коренных обитателей Америки. Несомненно, ни у каких других читателей нет большего права разделять его недоумение, чем у потомков рабов. Да и окончательной разгадки этой тайны тоже нет. Нет разрешения загадки в последней главе: нет никакой последней главы. Лучшее, что может делать толкователь, — это изучать узор на ковре, обязательно осознавая при этом, что другие толкователи выявят там другие фигуры.

Американский ковер весьма пестр. Две нити, которые переплелись с того самого времени, когда англо-говорящие белые впервые вторглись на западный континент, ведут каждая свою тему, пребывая в неутихающем противоборстве относительно того, в чем смысл Америки. Истоки обеих тем лежат в нравственных установках кальвинизма. Обе темы в дальнейшем были обновлены светскими дополнениями. Обе нашли себе место в разуме американца и на протяжении американской истории борются за обладание им. Их соперничество, несомненно, будет продолжаться до тех пор, пока существует нация.

Я назову одну тему традицией, а другую — контртрадицией, тем самым сразу выдавая свои собственные пристрастия. Другие историки могут поменять их местами. Я не стал бы особенно спорить насчет этого. Пусть они демонстрируют свои собственные пристрастия. В любом случае традиция — в том смысле, который вкладываю я, — первоначально вышла из недр исторического христианства в толковании св. Августина и Кальвина. Кальвинистское учение по духу своему было пропитано убеждением в испорченности человека, в ужасающей непрочности человеческого бытия, в суетности всех дел простых смертных, находящихся под судом беспощадного и грозного божества… В этом вопросе кальвинистская идея «истории, направляемой Провидением», — «провиденческой истории» — противоречила тезису об американской исключительности. Согласно «провиденческой истории», все мирские сообщества конечны и проблематичны: все они процветали и увядали, все имели начало и конец. У христиан эта идея нашла классическое выражение в великой попытке св. Августина разрешить проблему упадка и падения Рима, — проблему, которая больше, чем какая бы то ни было другая, занимала умы серьезных западных историков на протяжении тринадцати веков после появления «Града Божьего». Эта одержимость стремлением постичь смысл классической катастрофы обеспечила связующее звено между церковным и светским взглядами в американских колониях — между американцами XVII в., читавшими писания отцов христианства, и американцами XVIII в., читавшими Полибия, Плутарха, Цицерона, Саллюстия и Тацита…

В ранний период республики доминирующей была идея о том, что Америка — это эксперимент, предпринятый вопреки истории, чреватый риском, проблематичный по результатам. Но начала проявляться и контртрадиция. И, как показывает растущий оптимизм сменявшихся президентов, она проявлялась по нарастающей. Контртрадиция также имела свои корни в этической системе кальвинизма…

Почему убеждение в предрасположенности людей к порче, а государств — к гибели и проистекающая из этого идея об Америке как эксперименте уступили место заблуждению насчет священной миссии и освященной свыше судьбы? Первоначальное убеждение произрастало из реалистических концепций истории и человеческой натуры, —концепций, которые увядали по мере того, как республика процветала. Ярко выраженная историчность мышления отцов-основателей не выдержала испытания временем. Хотя первое поколение независимой Америки прибыло в Филадельфию с грузом исторических примеров и воспоминаний, его функцией было именно освобождение своего творения от действия законов истории. Как только отцы-основатели сделали свое дело, история стала строиться на новой основе и на американских условиях. «В нашей власти, — заявил в „Здравом смысле“ Томас Пейн, — начать все сначала». Эмерсон определил себя как вечного искателя без прошлого за спиной. «Прошлое, — писал Мелвилл в „Белом бушлате“, — мертво, и ему не суждено воскреснуть; но Будущее наделено такой жизнью, что оно живо для нас даже в предвкушении его».

Процесс самовлюбленного отказа от истории, активно комментировавшийся иностранными путешественниками, был закреплен одновременным уходом — после 1815 г. — от участия в борьбе между державами Старого Света. Новая нация в основном состояла из людей, оторвавшихся от своих исторических корней, бежавших от них или враждебно относившихся к ним. Это также способствовало отходу республики от установок и принципов светского толкования истории. «Вероятно, ни одна другая цивилизованная нация, — было отмечено в „Демокрэтик ревью“ в 1842 г., — не порывала со своим прошлым так основательно, как американская».

Однако по сравнению с XX в., прошлое столетие было пропитано историческим духом. Сегодня, несмотря на все меры по сохранению исторических памятников и многочисленные празднования юбилеев по рецептам шоу-бизнеса, мы в основе своей стали, в том что касается интереса и познаний, народом без истории. Бизнесмены согласны с Генри Фордом-ст., что история — это чепуха. Молодежь больше не изучает историю. К ней поворачиваются спиной ученые, весь энтузиазм которых сосредоточен на отрицающих историю бихевиористских «науках». По мере ослабления исторического самосознания американцев в образующийся вакуум хлынула мессианская надежда. А по мере либерализации христианства, отходящего от таких основополагающих догматов, как первородный грех, оказалось удалено еще одно препятствие, мешавшее вере в благодетельность и совершенство нации. Идея эксперимента отступила перед идеей судьбы как основы жизни нации.

• Предыдущая
• 2/110
• Следующая