Буря мечей. Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 56

• Предыдущая
• 56/110
• Следующая

– Зачем мне надо ехать к лорду Берику? – спросила она.

– Мы доставляем ему всех пленников знатного рода, – ответил Энги.

Пленников… Арья сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Спокойная, как вода. А теперь – быстрая, как змея. Ударив своего коня каблуками, она проскочила между Зеленой Бородой и Джеком-Счастливчиком. Кобыла Джендри шарахнулась в сторону, и перед Арьей мелькнуло его испуганное лицо. В следующий миг она уже скакала через широкое поле.

Сейчас все равно куда – на север, юг, восток или запад. Дорогу в Риверран она поищет после, когда оторвется от них. Арья пригнулась в седле и пустила коня галопом. Разбойники позади ругались и кричали, приказывая ей вернуться. Она старалась не слушать, но, оглянувшись через плечо, увидела, что четверо скачут за ней: Энги, Харвин и Зеленая Борода впереди, а Лим чуть поотстав, хлопая по ветру желтым плащом.

– Беги, – сказала она своему коню. – Быстро, как олень.

Она мчалась по бурым заросшим полям, через высокую траву и вихрящиеся сухие листья. Слева виднелся лес – там она сможет уйти от погони. С той стороны поле обводила сухая канава, но конь перелетел через нее, не теряя скорости, и поскакал среди вязов, тисов и берез. Арья быстро оглянулась – Энги и Харвин все еще скакали за ней, но Зеленая Борода отстал, а Лима и вовсе не было видно.

– Быстрее, – сказала она коню, – ты можешь, я знаю.

Она пронеслась между двумя вязами, не посмотрев, с какой стороны на них растет мох, перескочила через поваленное дерево и обогнула опасный, заваленный буреломом овраг. Конь взял небольшой подъем и снова спустился, высекая подковами искры из попадающегося внизу кремня. На новом пригорке Арья оглянулась снова. Харвин немного обогнал Энги, но оба неслись во весь опор. Зеленая Борода, как видно, отстал окончательно.

Дорогу преградил ручей, и Арья проскакала по воде, засыпанной палыми листьями, которые липли к ногам коня. На том берегу подлесок был гуще, а внизу столько камней и корней, что скачку пришлось замедлить, но Арья продолжала ехать так быстро, как только осмеливалась. Снова пригорок, покруче прежних. Вверх и снова вниз. Насколько он велик, этот лес? Конь у нее резвее – ведь она увела с харренхоллской конюшни лучших скакунов Русе Болтона, но здесь от его резвости мало проку. Надо бы снова выбраться в поле. Перед ней открылась звериная тропа, узкая и неверная, но все-таки лучше, чем ничего. Арья мчалась по ней, и ветки хлестали ее по лицу. Одна сорвала с головы капюшон, и Арье показалось, что разбойники ее поймали. Из кустов выскочила лисица, напуганная топотом копыт. Тропа привела Арью к другому ручью. Или это тот самый? Вдруг она скачет по кругу? Некогда было задумываться – лошади преследователей уже ломились через лес позади. Тернии царапали ей лицо, как кошки, за которыми она когда-то охотилась в Королевской Гавани. С ольхи вспорхнула стайка ласточек. Но лес уже редел, и внезапно она очутилась на открытом месте. Впереди простиралось сырое поле, заросшее сорняками и дикой пшеницей. Арья снова послала коня в галоп. Беги в Риверран. Беги домой. Отстала погоня или нет? Где там – вот он, Харвин, в шести ярдах, уже нагоняет. Нет, только не он. Так нечестно. Взмыленные лошади поравнялись, и рука Харвина вырвала у Арьи повод. Арья дышала так же тяжело, как и ее конь, зная, что дело ее проиграно.

– Вы скачете, как настоящий северянин, миледи, – сказал Харвин, замедлив и остановив лошадей. – Совсем как ваша тетушка, леди Лианна. Но не забывайте, что мой отец был мастером над конями.

Она послала ему взгляд, полный горечи и обиды.

– Я думала, ты человек моего отца.

– Лорд Эддард умер, миледи. Теперь я служу лорду-молнии и своим братьям.

– Каким еще братьям? – У Халлена, насколько Арья помнила, не было других сыновей.

– Энги, Лиму, Тому-Семерке, Джеку, Зеленой Бороде – всем, сколько есть. Мы не хотим вашему брату Роббу зла, миледи, но сражаемся мы не за него. У него своя армия, и много знатных лордов склонили перед ним колена, а у простого народа нет никого, кроме нас. Вам понятно то, что я говорю?

– Понятно. – То, что он служит не Роббу, она поняла как нельзя лучше. Как и то, что она его пленница. Надо было остаться с Пирожком. Тогда они взяли бы лодку и поплыли в Риверран. Назвалась Голубенком – вот и держалась бы этого имени. Голубенка в плен брать никто бы не стал, и Нэн тоже, и Ласку, и сироту Арри. Она была волком, а теперь превратилась в глупую маленькую леди.

– Добром назад поедете, – спросил Харвин, – или мне вас связать и перекинуть через свою лошадь?

– Добром, – угрюмо пробурчала она. Пока да, а потом видно будет.

Рыдая, Сэм сделал еще один шаг. Это уж последний, самый последний, все, не могу больше. Однако ноги двигались вопреки ему – одна, потом другая. Они сделали еще шаг и еще, и он подумал: это не мои ноги, а кого-то другого, это кто-то другой идет, а не я.

Глядя вниз, он видел, как они загребают снег, бесформенные и неуклюжие. Раньше сапоги были вроде бы черные, но налипший снег превратил их в корявые белые шары, похожие на медвежьи лапы.

Этот снег никогда не перестанет идти. Сугробы намело уже по колено, и снежная корка одела икры, словно белые поножи. Он еле тащится, и тяжелая котомка делает его похожим на горбуна. Он так устал, так устал. Он не может больше идти. «Смилуйся, Матерь, не могу больше».

На каждом четвертом или пятом шагу он подтягивал вверх свой пояс. Меч он потерял на Кулаке, но при нем еще оставались два ножа – кинжал из драконова стекла, подаренный ему Джоном, и стальной, которым он резал мясо. Они тянули пояс вниз, и если Сэм забывал его подтягивать, пояс соскальзывал с круглого живота и спутывал лодыжки, как бы туго Сэм его ни застегивал. Однажды он попробовал пристроить пояс выше живота, но тогда тот всполз до самых подмышек. Гренн обхохотался от такого зрелища, а Скорбный Эдд сказал:

– Я знал одного малого, который носил меч на цепи вокруг шеи. Однажды он споткнулся, и рукоять залезла ему в нос.

Сэм тоже все время спотыкался. Под снегом попадались камни, корни и ямы. Черный Бернарр три дня назад ступил в такую вот впадину и сломал себе лодыжку. Три дня или четыре? Сэм уже не помнил, когда. Лорд-командующий после этого посадил Бернарра на лошадь.

Рыдая, Сэм сделал еще один шаг. Ему казалось, что он скорее падает, чем идет, падает, но не ударяется о землю, а продолжает падать, все вперед и вперед. Это слишком больно. Надо остановиться. Ему холодно, и он устал. Ему надо поспать, просто немного поспать у огня и съесть хоть что-нибудь не мерзлое.

Но если он остановится, он умрет. Сэм это знал. Они все это знали, те немногие, кто еще остался. С Кулака ушли человек пятьдесят, может, чуть больше, но одни отстали и заблудились в метели, другие, раненые, истекли кровью… и Сэм иногда слышал доносящиеся сзади крики, а однажды оттуда раздался жуткий вопль. Услышав его, Сэм пробежал двадцать или тридцать ярдов со всей доступной ему быстротой, расшвыривая снег закоченевшими ногами. Он и до сих пор бы бежал, будь у него ноги покрепче. Они сзади, они все еще идут следом и забирают нас по одному.

Рыдая, он сделал еще один шаг. Он так давно закоченел, что забыл, как себя чувствуешь, когда тебе тепло. На нем три пары чулок, две смены белья под толстой шерстяной рубахой, а поверх теплая стеганая душегрейка, защищающая от холодной кольчуги. Поверх кольчуги надет камзол, а поверх камзола тройной плащ, туго застегнутый на костяную пуговицу. Капюшон надвинут на лоб, на руках поверх перчаток меховые рукавицы, лицо обмотано шарфом, уши прикрывает овчинная шапка. Но холод сидит в нем, несмотря ни на что. Особенно в ногах. Теперь Сэм их уже не чувствует, но еще вчера они болели так, что он едва мог стоять, не говоря уж о ходьбе. При каждом шаге он с трудом сдерживал крик. Неужели вчера? Он не помнил. Он не спал с самого Кулака, с того времени, как протрубил рог. Разве что на ходу. Может ли человек спать на ходу? Он не знал – а если и знал, то забыл.

• Предыдущая
• 56/110
• Следующая