Выбери любимый жанр

Небо войны - Покрышкин Александр Иванович - Страница 65


Изменить размер шрифта:

65

И тогда я не сомневался в том, что на нас напал ЯК, которого мы должны были уничтожить на аэродроме в Таганроге. И вот вторая встреча…

На аэродроме выяснилось, что очередью, пущенной по бомбардировщику, был ранен воздушный стрелок. Кто же и как сожжет этот пиратский самолет?

Мы возвратились к себе домой. Все наши «кобры» были в полетах. Шла беспрерывная боевая работа. Доложив Краеву о своей машине, которая нуждалась в ремонте и оставалась на аэродроме бомбардировщиков, о злополучном ЯКе, я попросил командира разрешить пойти на задание на его машине.

— Бери, проветри ее, — ответил он, не подозревая, какой издевкой над самим собой прозвучала его шутка.

Самолет Краева чуть не подвел меня. Он был из другой серии выпуска, и на нем включение радиоприемника устроено несколько по-иному, чем на моем. На обратном маршруте на меня внезапно напал «фокке-вульф». Я считал, что мой приемник включен, шел спокойно, надеясь на то, что мне сообщат об опасности. Мне действительно передавали о приближении вражеского истребителя. В последнее мгновение, когда трасса уже была нацелена в мой самолет, я увидел нависший «фокке-вульф». Рывок машины в сторону спас меня.

Со времени прибытия на Кубань я летал на машине под № 13. В первый день этой операции она, как уже сказано, вышла из строя. Но на второй день к вечеру я уже на ней пошел в бой. В одной из схваток, когда в воздухе было очень много истребителей, моя небольшая группа как-то потеряла меня из виду или я заплутался где-то в «карусели», и мы на свой аэродром возвратились отдельно.

— Почему оторвались? — спросил я.

— Нельзя было распознать в такой заварухе.

— Номер незаметный, что ли?

— Незаметный.

Я попросил Чувашкина нарисовать цифру «13» крупно, во весь фюзеляж. С этим роковым числом на бортах своей «кобры» в боях за освобождение Крымской я сразил еще не один вражеский самолет.

…С первого дня наступления мы прочно захватили господство в небе над Таманским полуостровом. Тогда гитлеровцы начали практиковать воздушные засады. Летая на больших высотах, они подкарауливали наши отставшие от строя машины и внезапными атаками сбивали их. Так они подловили Островского и Вербицкого, чуть не сбили над аэродромом Фадеева. Мы вынуждены были принять ответные меры, стали посылать специальных охотников, снабженных кислородным оборудованием. Вскоре наши снайперы заставили фашистов отказаться от коварной тактики.

Однако борьба за господство в воздухе в эти дни ярко проявилась не в одиночных схватках, а в больших ожесточенных сражениях. Они начинались с утра и кончались вечером, нарастая, как нарастает шторм под непрерывным мощным ветром. Мы постепенно, но уверенно овладевали воздушным простором.

Однажды я во главе восьмерки вылетел на прикрытие своих наземных войск. Западнее Новороссийска нам встретились три группы вражеских самолетов. Восемьдесят один бомбардировщик в сопровождении десяти «мессеров». Я приказал Федорову сковать четверкой истребителей противника, а сам вместе с парой Речкалова пошел в атаку на «юнкерсов».

Мы напали на них сверху. Первым же ударом я сбил ведущего головной группы. Строй бомбардировщиков рассыпался. Вторая атака — и еще один «юнкерс» падает на землю, охваченный пламенем. Удачно атакует врага и пара Речкалова.

Противник в панике беспорядочно сбрасывает бомбы. «Юнкерсы» снижаются до бреющего и спасаются кто как может. Мы наваливаемся на вторую группу. Картина повторяется. У меня дух захватывает от этого зрелища. Вдруг слышу по радио:

— Покрышкин! Покрышкин! Я «Тигр». Над нами немцы. Атакуйте!

Это звала станция наведения. Надо было спешить к переднему краю. Я собрал восьмерку и взял курс на восток. Позади, словно сигнальные костры, догорали сбитые нами «юнкерсы».

Над Крымской мы застали двенадцать «мессершмиттов». Они, конечно, явились сюда, чтобы очистить небо перед приходом своих бомбардировщиков. А мы как раз только что рассеяли ту армаду, которую они поджидали.

Набрав высоту, моя восьмерка обрушилась на «мессершмиттов». Но они не приняли боя и быстро ушли в направлении Анапы. Мы не стали их преследовать. Боеприпасы и горючее у нас были уже на исходе.

В это время справа показались две группы «юнкерсов». Их сопровождала восьмерка истребителей. Что делать? Я повел группу в атаку.

Меткой очередью мне удалось сбить ведущего первом группы. Но патроны и снаряды кончились. Опустели контейнеры и у других летчиков. А вражеские бомбардировщики продолжали продвигаться к линии фронта.

Тогда я приказал группе:

— Сомкнуться! Имитируем таран!..

Летчики поняли мой замысел. Правда, раньше мы ни разу не ходили в «психическую» атаку всей группой, но сейчас другого выхода у нас не было.

Гитлеровцы не выдержали нашего дружного удара. Беспорядочно сбрасывая бомбы, они ныряли вниз и разворачивались на обратный курс. И как раз в это время появились наши истребители. Теперь нам можно было уходить. Мы свою задачу выполнили, не потеряв ни одного самолета.

5 мая наши войска овладели станицей Крымской. В этот день на аэродром не вернулся Вадим Фадеев.

Вражеская авиация окончательно утратила свое превосходство в небе Кубани. Наши бомбардировщики и штурмовики наносили теперь массированные удары по так называемой «Голубой линии» немцев. Истребители тоже действовали большими группами, встречая врага на дальних подступах к фронту.

Противник непрерывно укреплял оборону, подбрасывая на Кубань все новые и новые подкрепления. Казалось, именно здесь разыграется решающая битва. Но 8 мая и у нас смолкли орудия, притихли аэродромы.

На следующий день, теплым весенним утром, у КП собрался весь полк. Замполит Погребной, носивший, как и Фадеев, почетную фронтовую бороду, повел речь о победе войск фронта, об успехах наших летчиков. Затаив дыхание мы ожидали, что он скажет о Вадиме Фадееве. Вчера поздно вечером возвратились люди, ездившие туда, где упал его самолет. По отрывочным рассказам уже была восстановлена вся картина боя, в котором участвовал Фадеев, связаны в целое подробности последних минут его полета. Мы знали, что плавни, заросли камыша, над которыми Фадеев тащился на подбитой машине, навсегда поглотили тайну его гибели.

Погребной перечислял имена героев битвы за освобождение Крымской. Его голос звучал звонко, сильно и вдруг надломился. Замполит умолк и опустил голову. Мы поняли, чье имя было ему тяжело произнести. Оно жило, звучало в этом свежем воздухе, в лучах солнца. А человека не было. На лице Погребного мы увидели слезы и тоже безмолвно склонили головы. Эта минута общего молчания была солдатским прощанием с нашим другом, товарищем, коммунистом.

Замполит снова заговорил о бессмертии наших подвигов, о счастье народа, за которое мы сражаемся, о завоеванном господстве в небе Кубани. Все это сливалось с образом Вадима Фадеева. Он был человеком большой души, неисчерпаемого оптимизма, железной веры в победу. Я слушал Погребного, призывавшего нас крепиться духом, отомстить за Фадеева в грядущих боях, слушал — и думал, думал о Вадиме.

Он стоял передо мной. Богатырь, щедро наделенный добротой, искренностью, душевной чистотой, юношеской неиссякаемой веселостью, выдумкой, энергией. За непродолжительное свое пребывание в полку он оставил в каждом из нас глубокий, неизгладимый след. А я с Вадимом не только взлетал с одного аэродрома, жил в одном общежитии, встречался за одним столом, обсуждал проведенные вместе бои. Я крепко дружил с ним.

Вадим еще там, в Манасе, умел шуткой, вызовом на откровенный разговор быстро устранять недоразумения, которые возникали в наших взаимоотношениях с Марией. Он сам затащил нас к местному фотографу, усадил перед объективом и сказал:

— Сними их, пожалуйста. Они, понимаешь… Ну, в общем они должны быть навсегда вместе. Снимай быстро!..

Он очень тонко угадывал настроение, состояние товарища и находил для него нужное хорошее слово.

Когда я узнал, что Фадеева не нашли, что он упал со своим самолетом в плавни, как было с Никитиным, мне стало еще дороже все то, что было пережито с ним вместе. Но я, привыкнув анализировать свои действия и поступки, теперь и потом еще много раз думал о поведении Фадеева в полетах и на земле, доискивался причин, которые привели его к гибели. Ведь все с чего-то начинается и к чему-то приводит.

65
Перейти на страницу:
Мир литературы