Поселок на озере - Покровский Сергей Викторович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/36
• Следующая

Долго сидел Мандру на постели и гладил худую шею. Ему казалось, что он еще чувствует на ней чьи-то пальцы.

Вечером Мандру созвал совет. Старики сели вокруг очага и стали слушать.

— Отец Уоми — Лесовик, — начал Мандру. — Ночью приходил ко мне. Велел сыну душить меня.

Старики ахнули.

— Злой. Мохнатый. Хуже медведя. И пахнет, как медведь…

Старики ахали хором.

— Нельзя верить этому сыну Гунды. Он Уоми. Рожден от Злого Лесовика. Вырастет — будет от него худо! — скрипел Мандру.

— Убить надо, — сказал огромный Пижму.

— Убить волчонка! — послышались еще два или три сердитых возгласа.

— Нельзя убить! — крикнул Мандру и с сердцем стукнул кулаком по нарам. — Пальцем нельзя тронуть! Обижать нельзя. Узнает Лесовик — худо будет. До смерти худо!..

— Разве можно родного убивать? — раздался из угла звонкий, почти женский голос. — Уоми — кровь наша. Родная кровь. Жить хочет, нельзя убивать!

Все оглянулись на маленького старичка, стоявшего у самого входа. Он был сед, как беляк. Маленькое личико ярко розовело из-под белых кудрей. Щеки раскраснелись, как рябина, но глаза, подернутые мутной пеленой, глядели неподвижно поверх голов. Левая рука его опиралась на высокий посох, а правая была протянута вперед, как будто трогала воздух.

Это был слепой Ходжа, рассказчик, сказочник, лучший певец поселка. Ослеп он от болезни глаз, но колоссальная его память, звонкий голос и музыкальное чутье остались при нем по-прежнему. Ни один праздник в поселке не проходил без его участия. Он сказывал старинные сказы про древних богатырей, удачников-охотников, про первую родоначальницу Ку-Пио-Су — Орру, про дружеские и враждебные встречи с жителями леса. Мрак объял его глаза, но любимой его былиной был сказ про светлых братьев — солнце и месяц, про то, как они вместе ходили искать себе невесту. Старые и малые любили Ходжу, улыбались, когда он попадался навстречу.

— Нельзя убивать! Неладно будет. Не дам его убивать! — кричал Ходжа, ударяя посохом о землю.

— Стой, Ходжа! — сказал Мандру, и лицо его прояснилось. — Мандру не даст убивать. А ты иди лучше к себе. Ступай, ступай! Не мешай! Иди разговаривай со своим озером!

Ходжа замолчал, кротко улыбнулся, повернулся к выходу и послушно побрел к берегу, постукивая палкой и бормоча под нос не понятные никому речи.

После его ухода некоторое время все сидели в молчании. Сам Мандру задумчиво загляделся на огоньки очага.

— Как же быть? — заговорил наконец Пижму.

— Приказывай! Что велишь делать?

Старики ждали, что скажет Мандру, но Мандру был нем. Только губы его шевелились, точно задуманные в сердце слова не выходили наружу. Наконец Мандру заговорил:

— Придет весна, побегут ручьи-потоки. Загремит лед. Понесет Уоми Река. Выбрать надо лучшую лодку. Положить оружие, лук, стрелы, палицу, горшок с водой и хорошей рыбы. Утром возьмите сонного. Свяжите ремнями, принесите в лодку, и пусть плывет. Угодно будет Реке — себе возьмет. Ее воля. Не угодно — выкинет на берег.

Мандру опять закрыл глаза и больше не сказал ни слова. Голова его стала склоняться. Он лег боком на медвежью шкуру и стал дышать тем ровным дыханием, которым дышат спящие.

Старики поднялись и тихонько, один за другим, согнувшись, стали вылезать через низкий выход наружу.

В том году снега было много. Люди Ку-Пио-Су, опасаясь разлива, переселились с острова в береговые землянки.

Когда лед на реке начал трескаться, старики пошли к челнокам, которые были вытащены на берег. Выбрали самую лучшую лодку и стали ее готовить к отправке.

Все было сделано, как говорил Мандру. Лодку снарядили, как снаряжают для покойника, отправляя его в страну теней.

Все делалось молча, и никто, кроме стариков, не знал, кто собирается в путь.

С вечера река прорвалась в озеро, бывшее когда-то связанным с ее руслом, и взломала лед. К утру озеро превратилось уже в длинный речной рукав, по которому, кружась, проплывали льдины.

На рассвете в землянку, где ютилась семья Суэго и Гунды, пришли старики и связали Уоми. Ему велели лежать смирно, потом позвали мужчин и приказали нести его в лодку.

Гунда с плачем бежала за ним. Все население поселка густой гурьбой спустилось к берегу. Уоми положили в лодку и долго ждали, пока придет Мандру. После прощальных слов главы охотников челнок спихнули в воду, и бурная река понесла его.

Так начались странные приключения этого мальчика из Ку-Пио-Су.

Прошло четыре года с тех пор, как Уоми уплыл с весенним половодьем. Понемногу люди стали считать его умершим и, как это всегда бывает, начали его забывать.

Не забывала о нем никогда только одна Гунда. Уоми часто снился ей по ночам. Она просыпалась, чувствуя его тепленькое тельце у своей груди. Видела его младенцем, который только что начал ходить, и резвым мальчиком, купающимся на белой отмели вместе с другими ребятами, и охотником, который стреляет из лука.

Много времени прошло с тех пор. Суэго умер. Его задрала медведица. Дети подрастали. Старый Мандру стал еще старее.

Дни пролетали за днями, а Гунда все ждала.

В то самое утро, когда Уоми еще спал там, на берегу, у костра, Гунда на рассвете вышла на южный конец островка, чтобы взглянуть в дальнюю озерную гладь.

Она делала это почти каждый день.

Ей все казалось, что вот-вот из-за изгиба кустистого берега вдруг покажется его челнок.

Она ждала Уоми и в это утро. Губы ее, как всегда, повторяли его имя.

Уоми встал, как только начало пригревать солнце.

Свежая роса еще блестела на траве. Уоми скинул одежду, сбежал с берега и, поднимая брызги, бросился в воду.

Купание освежило Уоми. Он почувствовал новый прилив сил. Одно желание охватило его всего: скорее, скорее увидеть мать и родной поселок!

Он быстро собрал пожитки и хотел уже столкнуть в воду долбленку, как вдруг новая мысль его остановила.

Река в этом месте была очень извилиста. Она делала тут несколько больших петель. Понадобилось бы около двух суток пути, чтобы добраться рекой до Ку-Пио-Су.

Уоми рвался домой и решил идти туда сухим путем, прямо через лес.

Он спрятал челнок в густые кусты ивняка, подложил под него багор и весело и быстро поднялся на кручу лесного берега. У края оврага, по которому он спускался вчера, он нашел знакомую с детства тропинку.

Тропинку эту пробили зубры еще в незапамятные времена. Ею пользовались и другие лесные звери. По ней можно было выйти к ручью, который выбегал к озеру как раз против поселка.

Уоми быстро зашагал по тропинке зубров. Сначала почти бежал, перепрыгивая через поваленные деревья. В одном месте он вдруг заслышал рядом громкий треск сучьев. Это шарахнулись в сторону лоси с лосятами, и Уоми успел заметить, как темно-бурые спины зверей мелькнули и исчезли в чаще.

Немного позднее, когда он перебирался через выжженную молнией большую поляну, из зеленой густой листвы опушки вдруг выглянула огромная, широколобая голова. Темная борода свисала вниз, короткие кривые рога выглядывали из волнистой шерсти по бокам тяжелого черепа.

Великан шагнул вперед и остановился. Он уставился свирепыми глазами на тонкую фигуру человека, осмелившегося стать на его пути. Зубр стоял без всякого страха. Уоми увидел, как белки его глаз начали наливаться кровью. Копытом передней ноги горбатый бык взметнул кверху сухую землю.

— Не сердись, Рогатый Хозяин! — сказал Уоми. — Уоми пропустит тебя. Он не тронет ни тебя, ни твоих детей. Не загораживай ему дорогу!

Охотник отошел в сторону, не спуская глаз с мохнатого великана.

Зубр подождал и, фыркнув, зашагал вперед привычной дорогой.

Следом за ним показалась вереница зубриц с телятами. Сзади замыкал шествие крупный и, должно быть, очень старый зубр. Он был еще мохнатее первого. Одним глазом он только покосился слегка на неподвижно стоявшего человека.

Когда затихли шаги зверей, Уоми вернулся на тропинку и, затаив дыхание, стал прислушиваться к шорохам леса.

• Предыдущая
• 4/36
• Следующая