Хасидские истории. Поздние учителя - Бубер Мартин - Страница 6

Давид из Лелова – это одна из самых привлекательных личностей за всю историю хасидизма. Мудрый и в то же время по-детски непосредственный, с открытым сердцем и с тайной в глубине души, чуждый греху, но при этом защищающий грешников от преследований.

Рабби из Лелова – достойный всяческого внимания пример цадика, который никак не мог стать самим собой до тех пор, пока истина хасидизма не освободила его от аскетического мировоззрения. И обязан он своим освобождением рабби Элимелеху.

Следующим его учителем был Провидец из Люблина, верность которому он хранил всю свою жизнь, хотя они расходились – да и не могли не расходиться – по целому ряду основных вопросов; при этом в конфликтах между Люблином и Пшисхой рабби Давид со всей искренностью поддерживал своего друга Йеѓуди.

На протяжении длительного времени рабби Давид отказывался принять статус цадика, несмотря на то что у него было множество ревностных сторонников, которые сравнивали этого скромного человека с царем Давидом – имея на это, возможно, больше оснований, чем в случае с другими цадиками. Немалое время он держал свою маленькую лавочку и при этом нередко отсылал покупателей к другим торговцам, которых он считал беднее себя. Ему нравилось странствовать по окрестностям, встречаться с незнакомыми местечковыми евреями и утешать их сердца братским словом. В маленьких городках он собирал вокруг себя детей, возил их на прогулки, приглашал для них музыкантов. На рынке он мог, подобно рабби из Сасова, задать корм оставленным без присмотра лошадям или напоить их. Он очень любил лошадей и с горячностью объяснял, насколько бессмысленно бить их. И еще он полагал, что недостоин быть цадиком потому, что его преданность своей семье была более сильной, чем преданность всему человечеству.

Он полагал, что его самая важная миссия – поддерживать согласие между людьми, и вот почему – так гласит легенда – ему был ниспослан дар мирить враждующих своими молитвами. Он утверждал, что вернуть человека на истинный путь можно не посредством назиданий и нравоучений, а благодаря дружескому общению и умиротворению смятенных чувств, и тогда любовь приведет его к Богу. Именно таким образом он вернул на путь истинный многие заблудшие души. (Самым известным был случай с видным врачом, д-ром Бернхардом, которого рабби из Лелова привел к Провидцу, и в конечном итоге доктор стал хасидом, достигшим весьма высокой духовной ступени.)

Вся жизнь рабби Давида была убедительной иллюстрацией к его учению. «Все, что он ни делал – ежедневно, ежечасно, – говаривал рабби Ицхак из Ворки, учившийся с ним в течение некоторого времени, – было по Закону и по слову Торы».

Подобно тому, как рабби Элимелех освободил рабби из Лелова от оков аскетического мировоззрения, точно так же ученик рабби Элимелеха, Провидец из Люблина, освободил рабби Моше Тейтельбойма из Уйхея от гнета непомерной учености, которая только изолировала рабби от всего мира. Провидец обнаружил в его душе истинный огонь, которому недоставало лишь подходящего топлива; всякий, в чьей душе горит такой огонь, уже хасид в сердце своем, даже если он и противится хасидскому пути.

К вступлению на хасидский путь рабби Моше подготовило многое, и не в последнюю очередь его необычные сны, о которых нам известно по воспоминаниям, порой относящимся к годам его юности. В своих снах – а снилось ему разное, в том числе и учителя каббалы минувших веков, которых он наблюдал за их тайной работой, – он научился понимать, сколь мало могут быть полезными добрые дела, если совершающий их человек не предан Богу всей душой, а также что в человеческой душе есть место и раю, и аду.

В это время он стал учеником Провидца, который обучил его истинной хасидской радости, хотя достигнуть такого состояния ему было нелегко. Говаривали, что в душе рабби Моше живет искра души пророка Иеремии. Всю свою жизнь он глубоко скорбел о разрушении Храма и о судьбе народа Израиля. Когда он постиг радость, его надежда на приход Машиаха возобладала над его скорбью, поскольку эта надежда была чрезвычайно эмоциональной. Насколько мы знаем, ни у кого из цадиков не было столь безграничной веры в приход Машиаха на всем протяжении своей жизни.

Рабби Иссахар-Бер из Радошиц был повсеместно известен как чудотворец. Особенно он прославился своими чудесными исцелениями, и прежде всего – изгнанием дибука, злого духа, из одержимых; его даже стали называть «маленький Баал Шем». По-видимому, он обладал такими свойствами с юных лет, но только долго не мог решиться применить свои внутренние силы, будучи человеком кротким и застенчивым. Известен такой случай из его юности: он сопровождал рабби Моше-Лейба из Сасова в поездке и посоветовал рабби Моше его собственные чудодейственные методы, о которых он сам тогда еще не был осведомлен.

Но еще более странным выглядит то обстоятельство, что рабби Иссахар-Бер, переходя от одного цадика к другому и уйдя от Провидца, в конечном итоге пристал к общине Йеѓуди, сохраняя при этом благоговейное отношение к чудесам, – при том, что самый воздух вокруг Йеѓуди, казалось, был наполнен неприязнью к чудотворцам. Нам, однако, известен рассказ о том, что, когда ребенок Йеѓуди опасно заболел, тот обратился к рабби Иссахару-Беру, прознав, по всей видимости, о скрытых целительных способностях рабби Иссахара-Бера и решив их пробудить. Сам не веря в наличие у себя такого дара, но осознав крайность ситуации, рабби Иссахар-Бер взял ребенка на руки, потом положил в колыбельку и начал его укачивать с молитвой. И ребенок выздоровел.

Рассказывают, что много лет спустя, когда от школы Пшисхи отделилась школа Коцка, последняя из значительных хасидских школ, с ее общей атмосферой трагичности, и хасиды в обоих лагерях, Коцке и Радошицах, превратились в две противостоящие группы, рабби Иссахар высказал парадоксальную мысль, суть которой сводилась к следующему: Коцк отказывается от своей воли, уступая воле Бога, а Радошицы поступают по своей воле, которая также определяется волей Бога. Буквально парадокс звучал следующим образом: «Если ты не в состоянии сделать это, то ты, тем не менее, все равно обязан сделать это». Сторонники рабби из Коцка, однако, утверждали, что у себя в Коцке они приближают свои сердца к Отцу Небесному, тогда как в Радошицах, напротив, приближают Отца Небесного к сердцам евреев. Сказанное означало, что вместо того, чтобы стремиться к Богу во всем Его величии и строгости, в Радошицах пытаются сделать так, чтобы Он сам приблизился к людям, – путем совершения чудес.

Это напоминает сказанное некогда рабби Иссахаром. Когда один из многообещающих учеников рабби спросил у него, почему он творит чудеса и не лучше ли было бы стремиться к чистоте души, тот ответил, что послан на землю, дабы «сделать Божественное известным миру».

Рабби Шломо-Лейб из Лиссы (Лешно) также был непохож на других цадиков, хотя и в ином плане. Его превозносили за особую чистоплотность, которая была принципом его образа жизни. Говорили, что он не дотрагивается до денег и даже не глядит на них, что он никогда не принимает ничего и ни от кого – даже когда цадики, его учителя (рабби Мендл из Риманова, Провидец из Люблина, Йеѓуди), предлагали ему лакомый кусок со своей тарелки (знак высшей милости по отношению к самым любимым ученикам), что он никогда не сказал ни единого пустого слова и слушать не желает праздных речей.

Известен комментарий, сделанный им еще в юные годы, на стих псалма «Сердце разбитое и угнетенное, Всесильный, не презирай»:[3] «И все-таки сердце не должно быть разбитым». Характеризует рабби Шломо-Лейба и то, что всякий раз, говоря о приходе Машиаха, он подчеркивал, что преобладающим в народе станет тогда чувство великого стыда. Его святость, хотя и отрешенная от мира сего, но благоволящая ко всем живым существам, делала его одним из воплощений страдающего Машиаха. Как-то он сказал, что Машиах из колена Иосифа не погибнет в сражении с врагами Израиля, а умрет от страданий народа Израиля.

У рабби Шломо-Лейба было немало недругов среди цадиков. Человек, возглавлявший борьбу против рабби Шломо в тот период, когда он сохранял верность школе Пшисхи, отличался от него во всех отношениях. Это был рабби Нафтали из Ропшиц, учившийся сначала у рабби Элимелеха из Лежайска, а потом у четырех его великих учеников – рабби из Апты, Магида из Козниц, рабби Мендла из Риманова и, что самое существенное, у Провидца из Люблина.