Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/222
• Следующая

Короче, определение «либерал» означало человека с «нравом и обычаем эпикурейским». Но именно на формирование такого типа личности и была направлена вся публицистическая, литературная, издательская и педагогическая деятельность братьев Розового посвящения, известных еще как братья Орла и Пеликана, алхимиков-каббалистов, расцветших на скудной северной почве Москвы под лучами благодетельного правления ученицы Локка, Гольбаха и Вольтера Екатерины II в конце XVIII века.

Фасады московских домов тех времен еще хранят все символы всемирного братства вольных каменщиков. Особенно такой символики много на дворянских особняках нашей аристократии. Всевозможные циркули, молоточки, розанчики, львы, лиры Давида, даже рыцарские доспехи, колонны Боаз и Иоаким, маски бесполого существа, или вернее двуполого — Хирама, правнука Люцифера-Сатаны обильно украшают эти бывшие гнезда дворянской жизни. Понимали ли их обитатели, о которых так ярко нам поведал в своих воспоминаниях С. Т. Аксаков в очерке «Встреча с мартинистами», куда ведут их же самих все эти молоточки, клятвы перед грудой костей, черепами и талмудической символикой, сказать трудно. Вернее всего — нет. Те, кто понимали, попадали в разряд «реакционеров», «отсталых», а потом появилось и определение еще отрицательнее: шовинист, черносотенец, на худой конец — националист.

Перед этими жупелами либерального идейного террора падали и падают лучшие силы, наиболее честные и прямые, из среды русского народа. Безверный ум, предавший себя на растерзание пустой эклектике бесконечного атеизма, избравший себе в качестве кумиров тех же божков, что и враги его народа; не может справиться с одолевающими его врагами и начинает жалко лепетать, что он «не такой», что он тоже либерал и интеллигент. Как жалкий паяц, сам избравший свою участь, сам привязавший себя ниточками к рукам своих мучителей, он дергается, кривляется и не может обрести покоя своей душе и ясности в своих мыслях.

Достаточно, однако, было бы выйти ему, сохранившему в душе своей мелодии и мотивы своей родины и своего народа, из лучей «сияющей звезды» масонских лож, и он обрел бы и покой в душе, и ясность в мыслях, и вечное спасение. Но чтобы выйти из луча «звезды» пантакля каббалы, надо войти в свет евангельской истины, озаряющей православный храм. Третьего не дано.

Осмысливая исторические события, мы не можем не прийти к выводу, что каждый народ находится под воздействием своей особой идеи, которая одна может объяснить направление его деятельности и его судьбы. Точно так же, как и отдельное лицо, народ имеет свои убеждения, свои воззрения, свой характер, который выявляет себя во все времена, при всех событиях и есть один и тот же, хотя и в разных оттенках и различных проявлениях.

Характер народа формируется в том конкретном исповедании Правды, которое он осуществляет всей своей историей во всех сферах своей жизнедеятельности. Вера и нравственность открывают ему все новые стороны в этом исповедании и составляют путеводные звезды в его убеждениях. Они питаются мистическими токами религиозных откровений.

Обрести свое лицо, найти свои правильный тон в истории — это дано не каждому народу, но когда такое обретение состоялось, народу не страшны никакие враги — ни внешние, ни внутренние.

За долгие века своей истории русский народ имел возможность найти свой смысл в жизни и обрести свой путь в истории. Вера открыла ему то высокое призвание, которое и в быту, и в труде самом тяжком, и в воинских делах и подвигах озаряло его путь от святого Владимира до праведного Иоанна Кронштадтского и свт. патриарха Тихона Исповедника и сонма новомученников.

Народ, как и отдельный человек, может утратить свое лицо, отречься от Правды, которая питала его веками и вела от победы к победе, принять чужеземных идолов и потерять всякую возможность к творчеству, которое когда-то выделяло его из среды других народов. Для того, чтобы вновь обрести свое лицо, вновь найти свой смысл жизни, следует обратиться к тем периодам своей истории, когда сама борьба с внешними врагами делала его еще крепче и здоровее, когда духовные озарения освещали его землю неповторимыми явлениями его творческого гения.

В жизни русского народа такой руководящей идеей, как известно, была Церковь и общинность, способность держаться общинного управления, устройства, решая все сообща — землей, миром — на основе христианского миропонимания, религии любви и Правды Божией. При этом важно понять главное: общинность русская — это не общность, не коллективизм, а Церковный приход. В общине, не надо забывать, хозяйство было единоличным.

Каждая деревня, сельцо и село, улица в городе тянули к своему приходу, своей церкви, отсюда получая освящение каждому своему делу — семейному или общинному. Приходской священник — центральная фигура русской жизни. Он — подлинное воплощение ее духа и тела в их гармоническом единстве. Это он один стоит между престолом Царя и последним крестьянином в любой глуши нашей русской земли. Он доводит смысл манифестов Царя до народа, он объясняет правительственные акты, он стоит на страже народной нравственности, неся евангельские истины в повседневность каждого прихожанина. Он объясняет, он увещевает, он освящает от рождения до смерти жизнь каждого человека. В борьбе с пьянством, развратом, смутой анархических учений правительство опирается исключительно на приходского священника. Ему и дьякону поручается учение грамоте прихожан, учение, которое ставится в прямую зависимость от утверждения в народе благочестия и вероисповедных истин.

Итак, все решать общиной, миром, не расходясь с евангельской правдой — вот повседневная задача русского народа. Решать землей, миром... Но что есть этот мир? Посмотрим на него не глазами апатичного наукообразия чужеземных заблуждений, а глазами самого этого мира. Что сказал бы об этом мире сам русский прихожанин, общинник, поселянин или горожанин? Если мы поймем, что это за мир, то мы восстановим его и в себе, и на своей земле. И надо понять — решать миром, это не значит решать коллективом, как думают социалисты.

Припомним, что Спаситель мира. Сын Божий, посылая Апостолов, возвестил миру мир, принесенный Им с неба, и приблизившееся царство благодати, между прочим заповедал им те дома, в кои они будут входить, приветствовать миром: «Входяще же в дом, приветствуйте его, глаголяще: «мир дому сему» (Мф. 10, 12). Святые Апостолы, свято исполняя заповедь своего Божественного Наставника, так и делали. Куда бы они ни приходили с радостной вестью о спасении грешников, они прежде всего изрекали мир.

Благовестники мира и примирения, чем лучше они могли бы и начать свое дело, как не словом мира?

Но что это за мир, ставший знамением апостольских приветствий? Не тот ли это мир, который и в мире, и во всем свете считается основным условием семейного и общественного благоденствия? Не есть ли это тот самый мир, принимаемый в смысле взаимного согласия людей, живущих вместе? Действительно, такой мир есть великое благо. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», — восклицает псалмопевец (Пс. 132, 1).

Такой мир согласия нельзя исключить из понятия о мире Христовом. Но еще и нельзя сказать, что именно это одно и есть мир, заповеданный Христом. Каждый из нас знает, что такой мир может утверждаться в видах своекорыстия, поддерживаться расчетами житейскими, исходить из интересов мудрости века сего и быть поэтому только кажущимся, без участия сердца. Нередко ведь под покровом такого мира таится вражда и созревают замыслы самые злобные и разрушительные. Может ли быть такой мир Христовым?

Такой мир русская совесть отвергала изначально. В любом случае мир как согласие с другими не может быть совершенен. Он объемлет лишь одну сторону, внешнюю, человеческой жизни и не может удовлетворить всем потребностям нашего существа, не может успокоить наш дух. Мало ли есть людей, которые хранят глубокий мир со всеми, а между тем ощущают в себе самих страшную тревогу и беспокойство, страшную борьбу со своей совестью? И сама Церковь наша Православная называется воинствующей вовсе недаром.

• Предыдущая
• 51/222
• Следующая