Кэл - Азимов Айзек - Страница 2

• Предыдущая
• 2/5
• Следующая

– Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы это сделали, – говорит хозяин.

Техник отвечает: это будет дорого стоить, мистер Нортроп.

Хозяин хмурится. Кажется, он сердится.

Он говорит: Кэл мой робот. Я волен поступать с ним, как мне заблагорассудится. Я плачу деньги и настаиваю, чтобы его перепрограммировали.

Техник тоже сердится. Он говорит: как хотите, мне все равно. Клиент всегда прав. Только это будет стоить гораздо дороже, чем вам представляется, потому что мы не можем вложить умение пользоваться Писателем без существенного расширения словарного запаса.

– Отлично, – говорит хозяин. – Расширяйте словарный запас.

На следующий день техник приходит с множеством инструментов. Он вскрывает мою грудь.

Странное ощущение. Мне оно не нравится.

Он лезет внутрь. Кажется, он отключает блок питания, а может, и вообще вытаскивает его из груди. Не помню. Я ничего не вижу, ни о чем не думаю и ничего не знаю.

Потом я снова могу думать и понимать. Я догадываюсь, что прошло какое-то время, хотя не могу сообразить сколько.

Я думаю. Странно, но я уже знаю, как пользоваться Писателем, и, похоже, теперь я понимаю больше слов. Во всяком случае я знаю, что такое «абракадабра», и мне неловко из-за того, что я показывал абракадабру хозяину, думая, что это рассказ.

Больше такое не повторится. На сей раз у меня нет предчувствия – кстати, теперь я знаю, что такое «предчувствие» – что он запретит мне пользоваться старым Писателем. Было бы глупо перепрограммировать меня, а потом запретить печатать.

Так я ему и сказал:

– Скажите, хозяин, могу ли я теперь пользоваться Писателем?

– В любое время, когда ты не занят другими делами, Кэл. Только ты должен показывать мне все, что напишешь.

– Разумеется, хозяин.

Он явно удивился моей готовности, поскольку ничего, кроме абракадабры, от меня не ждал. (Какое все-таки гадкое слово!) Больше он ее не увидит.

Я не стал тут же писать рассказ. Надо было вначале подумать. Полагаю, именно это имел в виду хозяин, когда говорил, что рассказ надо сочинить.

Оказалось, что вначале действительно надо думать, а уже потом записывать то, что пришло в голову. Дело оказалось сложнее, чем я поначалу предполагал.

Хозяин заметил мою озабоченность. Он спросил:

– Что ты делаешь, Кэл?

– Стараюсь придумать рассказ, – ответил я. – Трудная работа.

– Ты это понял, Кэл? Хорошо. Оказывается, перепрограммирование не только расширило твой словарный запас, но и интенсифицировало интеллект.

– Не уверен, что понял слово «интенсифицировало», – сказал я.

– Оно означает, что ты поумнел. Стал больше знать.

– Вы огорчены, хозяин?

– Вовсе нет. Я рад. Теперь у тебя больше шансов что-нибудь сочинить, а когда ты устанешь пытаться, от тебя все равно будет больше пользы.

Я обрадовался тому, что стану полезнее хозяину, хотя я не понял, что он имел в виду, когда говорил, что я устану пытаться.

Наконец в сознании у меня сложился рассказ, и я спросил у хозяина, когда лучше всего его написать.

– Подожди до ночи, – посоветовал он. – Тогда ты не будешь мне мешать. В углу, где стоит старый Писатель, есть свет, там ты и напишешь свой рассказ. Сколько, по-твоему, тебе потребуется времени?

– Совсем немного, – удивленно ответил я. – Я могу работать на Писателе очень быстро.

– Кэл, работать на Писателе далеко не… – Хозяин вдруг замолчал, подумал и произнес: – Ну давай, пиши. Научишься. Не буду давать тебе советы.

Он оказался прав. Печатать на Писателе оказалось далеко не самым важным. Я почти всю ночь сочинял рассказ. Очень трудно сообразить, какое слово за каким следует. Пришлось несколько раз стирать написанное и начинать заново.

Наконец рассказ был написан, я привожу его полностью. Я сохранил его потому, что это первый написанный мною рассказ. Это не абракадабра.

Рассказ мне очень понравился, и я показал его хозяину. Я был уверен, что он тоже останется доволен.

Хозяин был больше чем доволен, потому что, когда он читал рассказ, он улыбался. Потом он посмотрел на меня и спросил:

– Это ты написал?

– Да, хозяин.

– Я имею в виду, ты сам? Ниоткуда не списывал?

– Я придумал его в своей голове, хозяин. Вам понравилось?

Он снова громко засмеялся:

– Интересно получилось.

Я немного разволновался.

– Смешно? – спросил я. – Я не умею писать, чтобы было смешно.

– Я знаю, Кэл. Оно само получилось смешно.

Я некоторое время обдумывал эту фразу. Потом спросил:

– Как может что-то получиться смешным?

– Это тяжело объяснить, но ты не волнуйся. Начнем с того, что ты пишешь с ошибками. Удивительно. Ты хорошо говоришь, из чего я предположил, что ты и пишешь правильно, но оказалось, что это не так. Ты никогда не станешь писателем, пока не научишься правильно писать слова и не допускать грамматических ошибок.

– Как я научусь писать правильно?

– Не волнуйся, Кэл, – сказал хозяин. – Мы вложим в тебя орфографический словарь. Лучше скажи, Кэл в рассказе – это ведь ты, да?

– Да. – Мне было приятно, что хозяин это отметил.

– Плохо. Нельзя писать, какой ты замечательный. Это неприятно читателю.

– Почему, хозяин?

– Потому что неприятно. Похоже, мне все же придется давать тебе советы, но я постараюсь быть предельно кратким. Расхваливать себя некрасиво. Кроме того, не надо утверждать, что ты великий, ты должен показать это своими поступками. И не пользуйся своим именем.

– Это правило?

– Хороший писатель может нарушить любое правило, но ты еще новичок. Следуй моим советам. Пока их всего несколько. Потом, если не бросишь писать, ты узнаешь, что существует огромное множество правил. К тому же, Кэл, у тебя будут проблемы с Тремя законами роботехники. Нельзя ожидать от злодеев, что они станут рыдать и раскаиваться. Люди совсем не такие. Иногда их действительно надо наказывать.

• Предыдущая
• 2/5
• Следующая