Волчье племя - Поддубный Олег - Страница 22
- Предыдущая
- 22/60
- Следующая
Он посмотрел на Камила, который возился в клетке со щенками Цезаря и Агаты, не обращая на него внимания.
"Что-то надо делать, — мучительно думал ветеринар. И тут его осенило:
— А что, если после побега Золотого убрать полковника?!. В таком случае всю организацию побега можно свалить на него, а я останусь в тени".
Поздно вечером, когда Ловчий приехал к нему домой, Тоцкий известил его об успешной транспортировке оружия в зону и, выслушав его скупую благодарность, начал издалека подбираться к волнующей его проблеме.
— Теперь осталось только дождаться выздоровления Золотого, — заговорил он, — и можно будет приступать к штурму сторожевых вышек!
— Сколько еще Золотому валяться? — полюбопытствовал Ловчий.
— Думаю, около недели осталось.
— Надо точно знать, — угрюмо сказал вор, — мне нужно будет и людей к лагерю подтянуть, и машины. Точное время надо определить, Станислав, когда дело начнем.
— Но это зависит не только от меня, — замялся Тоцкий. — Ты не забывай, Виктор, что немалую роль здесь играет Шторм.
— Ты ему сказал, что мы пошли на его условия и деньги он получит, как того хочет, в день побега Золотого?
— Сказал, но не в этом дело, Виктор.
— А в чем?
— В том, что мы абсолютно не знаем, что у начальника на уме. Впереди целая неделя, и за это время многое может измениться.
— А что же может измениться? — усмехнулся Ловчий.
Тоцкий пожал плечами.
— Многое. Когда мы устанавливали в клубе чучело медведя, Шторм как-то не по-доброму посмотрел на меня, — стал он сочинять на ходу. — Ты, Виктор, прикинь: в случае побега Золотого в чучеле медведя он сам становится соучастником преступления, и не исключено, что какой-нибудь дотошный оперативник докопается до этого. Но это полбеды. Чтобы не попасть под подозрение, Шторм сделает все, чтобы ни он, ни я не засветились. И совсем другое дело, когда Золотой с помощью оружия сам проложит себе дорогу на свободу.
— И что же произойдет в этом случае? — не удержался от вопроса Ловчий.
— В этом случае полковник, получив деньги, остается в стороне, и на глаза оперативникам являюсь я со своим медведем. Будь уверен, Виктор, — сделал ударение ветеринар, — они ни в коем случае не обойдут вниманием то обстоятельство, что за одну неделю чучело кочевало из мастерской в лагерь и обратно несколько раз. А если они сядут мне на хвост, то не слезут, пока не выбьют из меня признания — что я, с кем я и кому оказывал помощь!..
— Ну и что ты предлагаешь? — пренебрежительно скривил губы Ловчий. — Убить тебя, что ли?
— Как убить? — опешил ветеринар, не ожидавший такой реакции.
— Ну, а как еще прикажешь поступить с тобой? — не меняя интонации, сказал Ловчий. — Сделаешь доброе дело для нас и спокойно отправляйся на небеса. Ведь я так понимаю, что если ты расскажешь про Шторма, то тебе никто не поверит.
— Нет! — отрывисто выдохнул Тоцкий.
— Правильно! А вот если ты про нас расскажешь, Станислав? Ты ведь знаешь, как это у нас называется и что за это полагается?
— Знаю!
— Вот и спасибо тебе за то, что ты предупредил нас о своем козлином характере, — продолжал ухмыляться вор в законе. — А насчет похорон можешь не беспокоиться: мы справим тебе достойные поминки, и кошелек твоей жены не пострадает. Напротив, мы сделаем так, что все будут знать, какой ты хороший муж и отец и самоотверженный человек, погибший в борьбе с уголовными преступниками.
От спокойной интонации бандита Тоцкого бросило в жар: такого поворота событий он никак не ожидал.
— Я смотрю, у тебя на этот счет есть другие соображения? — ехидно спросил Ловчий.
— Есть! — резко бросил Тоцкий. — Конечно, есть!.. Ты собираешься отдать большие деньги человеку, который потом может устроить настоящую облаву на тебя!.. Сейчас, конечно, ты держишь его в страхе из-за семьи, а дальше?
— Что же дальше? — склонил голову набок Ловчий.
— Дальше ты отдаешь ему деньги за Золотого и оставляешь в живых его семью, которую он непременно спрячет, а потом начнет за тобой охотиться, потому что будет бояться, чтобы ты у него опять чего-нибудь не попросил!.. — перешел на фальцет ветеринар. — А меня не торопись убивать, Виктор, я тебе еще пригожусь!..
— Ну ты прямо Серый Волк из сказки! — от души рассмеялся Ловчий. — Значит, ты предлагаешь, чтобы вместо тебя убили его, я правильно понял?!
— Правильно, — перехватило дыхание у ветеринара. — В этом случае я остаюсь на своей работе, и если оперативники и смогут докопаться до истины, то у меня есть возможность все списать на Шторма и… — Он запнулся.
— Ну, договаривай, договаривай, — недовольно посмотрел на него Ловчий, — что там еще за "и"?
— ..и Камила, — нерешительно добавил ветврач.
От неожиданности у Ловчего брови поползли на лоб.
— Что ты сказал? — прохрипел он.
— От Камила все равно никакого проку нет, — заторопился Тоцкий, видя, что Ловчий сейчас может взорваться. — Вся связь с лагерем осуществляется только через меня, Виктор!..
А что?!. Ну ты подумай!..
Внезапно гневное выражение на лице Ловчего сменилось прежним ироническим спокойствием. Прищурив глаза, он некоторое время смотрел на собеседника, потом лениво усмехнулся.
— Не хотел я торопить события, а теперь вижу, что правильно сделал. Сейчас я разглядел, какая ты гниль, Станислав! Очень жаль, что я не ошибся в определении твоей гнилой души, но теперь-то все встало на свои места!..
Не дергайся! — свирепо рыкнул Ловчий, видя, что у ветеринара затряслись губы. — Никто не будет убивать Шторма, и тебе не удастся все списать на него и Камила.
— А как же тогда?! — спросил Тоцкий, ошарашенно глядя на вора в законе.
— Совсем просто и без лишних движений! — брезгливо глядя на трясущегося ветеринара, отчеканил Ловчий. — Не хотел говорить раньше времени, но я не собирался отдавать Шторму остальные деньги, Станислав! Они предназначались тебе за твою услугу, но… — Он остановился, увидев, как у Тоцкого перехватило дыхание. — Не волнуйся, ты же человек нужный, как ты это правильно заметил, так что часть из них ты получишь.
У ветеринара отлегло от сердца, и его дыхание стало выравниваться.
— Все дело заключается в установленной дате побега, — нехотя продолжил Ловчий, — поэтому я так нудно требую от тебя уточнить время, когда Золотой будет здоров.
— Что это даст? — недоуменно спросил Тоцкий.
— Я вижу, у тебя и впрямь атрофировались мозги. Неужели ты не догадываешься?
Напуганный ветврач отрицательно замотал головой.
— Мы устанавливаем точную дату побега по выздоровлении Золотого, — терпеливо стал объяснять Ловчий, — ты ее передаешь Шторму, а мы устраиваем побег днем раньше, так как он ничего не знает о наших планах. Я со своими ребятами делаю так, что на следующий день он покончит жизнь самоубийством и в его кармане оперативники обнаружат написанное его собственной рукой предсмертное письмо, где он признается во всех своих грехах. Теперь понятно?!
У Тоцкого прошел озноб по коже. Он по достоинству оценил свое рабочее положение, в очередной раз спасшее ему жизнь.
— Ты, Виктор, пожалуйста, Камилу ничего не говори, — придя в себя, попросил он. — Пусть этот разговор останется между нами. Я же хотел, чтобы как лучше для тебя было.
— Да нет, Станислав, — скривился Ловчий, — после того, что я от тебя услышал, Камила с тобой не оставлю. Мужик он хороший — бродяга по натуре, на растерзание тебе его не отдам!
На прощание Ловчий сказал Тоцкому, что его люди будут ежедневно наведываться к нему за сведениями о состоянии здоровья Золотого и о том, что происходит в лагере.
- Предыдущая
- 22/60
- Следующая
