Искры гаснущих жил - Демина Карина - Страница 24
- Предыдущая
- 24/108
- Следующая
И о том, что Войтеху нравилось храбриться, устраиваясь в этом самом кресле.
…Она и сейчас ощущала на себе насмешливый его взгляд.
Он бы не стал с ищейкой церемониться.
— Уж извини. — Она присела рядом с Кейреном и, прижав пальцы к шее, убедилась: жив. Все-таки жуть до чего не хотелось становиться убийцей. — Но я тебя потом отпущу. Попозже.
А хорошенький какой. Сухощавый, тонкий, что девица… обходительный…
Таннис подвинула лампу к его лицу.
Нет, не девица, вон какой подбородок массивный. И с ямочкой. Скулы острые. А нос с горбинкой, которую Таннис, не удержавшись, потрогала. Родинки на щеке… такие странные родинки… выпуклые, круглые, аккуратные… бархатистые на ощупь.
— Вот задница. — Таннис отдернула руку.
Он невезучий? Да это ей не повезло связаться с псом! Да какого лешего…
Нет, она никогда не видела их так близко. На заводе случалось появляться полукровкам, но этот… а как на человека-то похож, сволочь. То-то так легко согласился разойтись. Он бы тихонько выждал и по следу… если правда, конечно, что про них говорят…
Таннис задумалась. Говорили много и всякого, но она подозревала, что большая часть историй — обыкновенные байки.
И что теперь делать?
Сбежать?
А куда? Домой? И его за собой привести?
Не домой? Так ведь все равно след останется… надо из города уходить. Мир большой, всем места хватит. Вот когда она готова будет, тогда и выпустит. А пока…
Таннис огляделась и, остановив взгляд на клетке с самыми толстыми прутьями — ее всегда занимал вопрос, зачем они нужны, такие, каждый с ее руку толщиной, — хмыкнула. Ничего, пусть посидит денек-другой. С него не убудет.
Взяв тело за подмышки, Таннис потащила его к клетке. В ней и лежак имелся, к стене прикрученный. Таннис и одежду псу оставит, для начала свою, а там и по старым запасам пошарится, небось не все истлели. И одеяло ватное кинет, пусть старенькое, чутка попорченное крысами, но теплое. И вообще, он сам виноват, нечего было за нею гоняться… тоже, леди нашел… оставался бы со своими ледями, тогда и ей мороки не прибавилось бы.
В клетке Таннис не без труда взвалила тело — все-таки крепко она его ударила — на лежак. Отошла. Подумала и вернулась. В мокрой одежде еще околеет. Благородный, небось и здоровье хрупкое.
Раздевала быстро, злясь и на себя, и на него.
А костюмчик ничего, если очистить. Папаша Шутгар по старой памяти примет… и ботиночки почти новые… бумажник… деньги — это хорошо. А вот брегет приметный будет, но папаше не впервой с горячим товаром дело иметь, сумеет найти покупателя. Перстень Таннис снимать не стала. А бляху королевского следователя — вот же угораздило ее связаться! — бросила на лавку. На нее же положила старый свой свитер и штаны. Конечно, коротковаты будут, но ничего страшного, не перед крысами же ему здесь красоваться, в самом-то деле.
Укрыв Кейрена одеялом, Таннис погладила его по встрепанным волосам и пробормотала:
— Ничего. Как-нибудь… разберемся.
Клетку она закрыла и, обмотав цепью, толстенной и с виду надежной, несмотря на покрывающую звенья ржавчину, Таннис не без труда повернула ключ в огромном замке.
Надо будет масла принести, смазать. И Войтеху спасибо сказать, пусть бы он не о Таннис, но о товаре заботился.
…вот только не услышит.
— Я тебя выпущу, — пробормотала она, стягивая ботинки. Тепло, порожденное ромом, уходило, и Таннис вновь начало потрясывать от холода. — Честное слово, но немного попозже.
Сначала она высушит деньги, благо от воды ассигнации не сильно пострадали, попрощается с мамашей, объяснив ей, что надо бы сменить место жительства, и изучит расписание дилижансов.
Конечно, жаль покидать знакомые места, но… этот ведь не отстанет.
Кейрен, не приходя в сознание, свернулся клубком. Мерзнет, бедный… он же говорил, что сосуды слабые. И Таннис мысленно пообещала ему раскопать еще одно одеяло. Или два, если не истлели.
Благородный все-таки.
Нежный.
ГЛАВА 9
Дите стало лучше.
Она сидела в кресле и перелистывала страницы журнала, делая вид, что всецело увлечена если не чтением, то разглядыванием картинок. Но Брокк чувствовал на себе ее взгляд, и взгляд этот мешал думать.
— Что? — спросил он.
— Ничего. — Дита улыбнулась. — Думаю, поздравить тебя со свадьбой или сочувствие выразить?
О его свадьбе «Светская хроника», стремясь исправить «досадную ошибку», писала в самых восторженных тонах. И Дита, читая статью, с трудом сдерживала смех, а у Брокка не получалось сердиться на нее. Напротив, если этот фарс развеселил ее, то в нем имелся хоть какой-то смысл.
— Расскажи о ней, — попросила Дита, закрывая журнал. — И не хмурься, я все равно не поверю, что ты злишься.
— Слишком хорошо меня изучила? — Брокк отложил записную книжку. Рассказать о жене?
Кэри, последняя искра угасающей жилы. Лунное дитя с белыми волосами и глазами цвета янтаря. С привычкой смотреть сквозь ресницы, тоже светлые, словно пеплом припорошенные. Какая она?
Настороженная. Уже не испуганная, скорее опасающаяся.
Чего?
Брокк не знал.
Она ступала бесшумно, а прежде чем выглянуть в коридор или войти в комнату, замирала на несколько секунд. Прислушивалась? Прятала в юбках вздрагивающие руки? И сторонилась зеркал.
Его жена носила серые платья, закрытые и скучные.
Смотрела в пол.
И не заговаривала, если к ней не обращались.
Ее страхи все еще жили, но Брокк сторонился и их, и ее самой, не желая нарушать хрупкое равновесие.
Об этом говорить нельзя, но Дита ждет.
— Она… пожалуй, она ребенок. Постарше Лили будет, но все равно ребенок. И выглядит ребенком.
— Тебя это раздражает?
— Нет.
— Тогда в чем дело? — Дита приподняла бровь и тут же болезненно скривилась. — Если ты скажешь, что все в порядке, я тебе не поверю.
Вновь она угадала. Нет, не в порядке.
Эйо с мужем ушла на Перевал, а во вновь осиротевшем доме поселилась девочка с желтыми глазами, не способная заполнить его пустоту. Она редко выглядывала из комнаты и старалась держать дистанцию, что даже хорошо, потому что сближаться с нею — глупость неимоверная.
Брокк вежлив.
Она — предупредительна и послушна.
Наверное, Кэри можно было бы отослать, но…
— Сложно все. — Брокк коснулся витражного стекла. Лампа, купленная в антикварной лавке, нравилась Дите своей безыскусной красотой: молочно-белый фон и синие, красные, зеленые рыбины. — Сложно… она из Высших.
— И что?
— Ничего.
— Ты ей не нравишься?
— Нет, но… не знаю. Я не разговаривал с ней.
Случайные встречи. Совместные завтраки, которые проходят в настороженном молчании. И взгляд Кэри, устремленный если не на скатерть, то на его руки.
Знает?
Определенно. И если пока это знание не пугает ее, не вызывает отвращения, то скоро все изменится.
— Попробуй поговорить. — Кресло Диты покачивается, скрипит. — Как знать, вдруг понравится?
— Смеешься?
— Ничуть. — Она замялась и, сняв перчатку, вытянула руку. Дита разглядывала ее с удивлением. Сухая ладонь и тонкая пергаментная кожа, на которой проступили темные пятна. Ногти, напротив, сделались белы, хрупки. — Дело в том, что она из Высших, верно? И ты… опасаешься, что та старая история повторится?
— Она и повторится. Если я позволю.
— И ты думаешь, что, делая вид, будто тебе все равно, ты что-то изменишь?
— Я…
— Брокк, — прежде Дита не решалась перебивать его, — наверное, я не имею права указывать тебе, в конце концов, я ничего не понимаю в ваших отношениях, но мне кажется, ты обвиняешь свою жену в чужих грехах. И если она и вправду ребенок…
— Дети вырастают.
— Именно. Ты уже видишь в ней врага и сделаешь ее врагом. Попробуй иначе.
Брокк, повторяя ее жест, стянул перчатку. Тень его металлических пальцев скользнула по лампе, распугивая стеклянных рыб.
— Боги, ты переоцениваешь свое…
- Предыдущая
- 24/108
- Следующая
