Дело чести - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 2

Далеко не во всех схватках желторотик оказывался победителем – особенно поначалу. И вот что интересно: большинство его дуэлей представляли собой полушутливые-полуучебные поединки, служившие на факультете тактики чем-то вроде аналога светских дискуссий. Но даже когда повод для драки позволял схватиться за боевое оружие и дело вполне могло закончиться фатально, Каи умудрялся выбить из противника если не победу, то хотя бы дружеское расположение.

Сердиться на мальчишку, радостно выплевывающего выбитые зубы и сообщающего, что так красиво и оригинально заехать ему в челюсть не удавалось еще никому, было сложно.

С другой стороны, чужих невест он до сего дня тоже не оскорблял. Не рассматривать же всерьез вариант, что при взгляде на такую девушку благородный Каи мог не сообразить: перед ним именно невеста.

Причем чужая.

Пропади оно все без резервных копий…

– Еще не спишь, Син?

Господин Нобору – в официальном своем обличье и традиционном дворцовом облачении – на мгновение остановился в дверях. Равнодушно скользнул взглядом по танцующим под потолком голограммам, поморщился:

– Ах да, первокурсник Каи. Совсем забыл. Придется вставать завтра ни свет ни заря. Точнее, уже сегодня.

– Господин, – я поднялся на ноги, – прошу вас рассмотреть возможность альтернативного разрешения данного вопроса.

Взгляд божественного вдруг стал куда более пристальным. Как всегда, лишь ощутив нераздельное его внимание, вдруг понимаешь: до того господин присутствовал при разговоре в лучшем случае наполовину.

– Служба безопасности накладывает свое вето?

Долю мгновения я колебался, но…

– Нет, – вынужден был признать. – Данных для официального вмешательства недостаточно. Но, господин мой, здесь что-то не так.

Нобору сделал едва заметный жест, позволяя продолжить.

– Уровень молодого Каи не соответствует заявленной им аватаре. При поступлении он едва успевал за сокурсниками, а по некоторым параметрам просто не соответствовал требованиям Академии. Настолько, что впору задуматься о чистоте вступительных испытаний. Отдельные предметы Каи сих пор недотягивает, спасаясь за счет среднего балла. Но его прогресс за прошедший год таков… Мой господин, это просто нереально. Провинциальный недотепа за пару семестров вырос настолько, что объяснить это можно лишь сдвигом базовых физиологических параметров? Не верю.

– Твой вывод?

– Он осознанно саботировал первые тесты и сдавал схватки, – я на мгновение замолк, но все же закончил мысль: – Аналитики дают восьмидесятитрехпроцентную вероятность, что часть своих способностей Каи скрывает до сих пор.

Вслух проговаривать возможные причины подобной скромности было излишним.

– Проверка аватары, личности и клана? – сразу перешел к делу господин.

– Стандартные запросы не выявили ничего подозрительного, – вновь вынужден был признать я провал службы безопасности. – Учебная личина состряпана довольно небрежно, клан едва заслуживает столь громкого названия. Но у нас не было времени копнуть хоть сколько-нибудь глубоко.

Лицо высокородного оставалось привычно непроницаемым, но я чувствовал, что в чем-то его удивил.

– Вы инициируете углубленное реал-расследование?

– Я займусь этим сам, но, господин мой, только чтобы попасть на северный континент, нужно не меньше четырех часов. Прошу вас, хотя бы перенесите схватку на пару дней.

Высокородный резко провел рукой, будто отсекая что-то незримое:

– Вызов брошен, – видя, что аргумент сей не произвел должного впечатления, с привычной своей самоиронией добавил: – И принят.

У меня, в отличие от божественного принца, никогда не возникало желания смеяться над устоями и традициями нашего общества. Между клятвой оберегать жизнь господина и куда более сокровенным обещанием сохранить священную его честь я застыл, распятый собственной неуверенностью. Полное отсутствие твердых фактов, зыбкая, какая-то нелепая ситуация и смутное ощущение неправильности.

– Господин, – я знал, что совершаю ошибку, еще до того как открыл рот, но промолчать означало пойти против долга. – Результаты спаррингов Каи не комментировались наставниками, потому что у них не хватило слов. Цензурных. Его задания по практическому воплощению зачли – но без указания балла, потому что найденное решение не поддается оценке в рамках имеющейся у нас шкалы. Господин, этот человек врал вам каждый день, каждый час. Он опасен. Не выходите на дуэльную площадку.

Я сжал волю в кулак и заставил себя встретить тяжелый взгляд наследного принца. Лицо Нобору хранило привычное, предписанное этикетом каменное выражение. Лишь когда расположение его и ощущение дружеской поддержки исчезали, ты замечал, сколь многое способны выразить застывшие холодным совершенством черты.

– Дому моему было нанесено оскорбление, – отстраненно напомнил божественный. – Если оно является прелюдией к измене, это лишь усугубляет урон обычаям и чести Аканы. Уважаемые господа заговорщики должны усвоить, что некоторые методы находятся ниже моего – и их – достоинства.

Я проглотил возмущенное: «С каких пор это стало вас занимать?» Рассуждения о чести и границах допустимого имели бы значение для меня. Совесть – роскошь честных служак, владыкам она обходится слишком дорого. Умудренный политикой принц устои рассматривал как нечто условное: искусственный конструкт, призванный обеспечить функционирование общества. Как и всякий инструмент, их должно корректировать в зависимости от цели. И использовать в интересах дела.

То, что Нобору вообще позволил себе вспомнить о чести, означало одно: он не воспринимает ситуацию серьезно. Ну какую угрозу может представлять наивный обормот Каи?

Если бы только речь не шла о высокородной княжне…

– Кодекс допускает выход на дуэль секунданта. Если речь идет о столь неравной схватке, он на этом настаивает. Господин, позвольте мне заменить вас.

– Нет.

Разговор был закончен. Уже в дверях высокородный обернулся и неожиданно хмыкнул.

– Син, прекрати панику. Если служба безопасности не в силах распутать этот узел, будем рубить. Благородный Каи тут не единственный, кто не демонстрирует своих истинных способностей. – Принц полыхнул бешеной улыбкой человека, у которого не осталось ни времени, ни сил на подобные игрища. – Утром я убью очередного предателя. Было бы о чем переживать!

Дверь за спиной его высочества давно захлопнулась, а я все стоял, пытаясь разобраться в собственных предчувствиях. С какого момента «общественное мнение» становится чем-то большим, нежели шепот и «хохотня глупцов»? Для божественного репутация человека, не вставшего на защиту собственной супруги, куда опасней, нежели обрубленные концы нелепого заговора. А с юной госпожой всегда было так сложно…

Мелодичный перезвон – сообщали, что на третью площадку подан скоростной летун. Я вздрогнул и выбросил из головы неуместные сейчас размышления. Слишком многое нужно успеть. Подхватив мундир, поспешил наверх.

В салоне откинулся навзничь, выводя перед собой поисковые окна. Машина набирала высоту, а я все пытался определиться с курсом. Следы надо искать на северном континенте, но откуда лучше начать? Не обрушиваться же сразу, без подготовки, на резиденцию благородных Каи.

Профессиональная этика продержалась примерно пару секунд, прежде чем твердым пинком была сдвинута в сторону. Я затребовал медицинские карточки всего первого курса – и без лишних проволочек получил нужный допуск. Чтобы добраться до раздела текущего контроля, пришлось ввести номер своей врачебной лицензии. Не то чтобы данные физиомониторинга личин так надежно защищены. Конфиденциальность гарантировалась скорее тем, что далеко не каждый диагност способен адекватно разобраться в «сырых» физиологических показателях.

Вот и пригодилась опять основная специальность. А кто-то боялся, что в личной охране совсем утратит квалификацию…

Запретив себе думать о клятве Гиппократа, я погрузился в потоки противоречивой информации.

Туман дымчатыми спиралями поднимался над горным плато. Господин Нобору скользил по укутанным перламутром вершинам пустым взглядом человека, так и не соизволившего проснуться. Каи застыл у самого обрыва взъерошенным привидением. В центре композиции тихо и вежливо скандалили секунданты (одному из них было приказано тянуть время). Церемониальные кимоно и родовые мечи добавляли сцене неистребимый дух псевдоисторической мелодрамы.