Мистер Мерседес - Кинг Стивен - Страница 41
- Предыдущая
- 41/99
- Следующая
Дэвиса. Не Мистера Мерседеса, а Донни Дэвиса, фотогеничного женоубийцу. От облегчения Ходжес закрывает глаза. Он не должен испытывать облегчение, но тем не менее испытывает.
– Значит, егерь нашел около летнего коттеджа тело Шейлы Дэвис? Ты уверен?
– Более чем.
– Но кого ты вздрючил, чтобы так быстро получить результаты анализа ДНК? – Когда Ходжес еще служил, подобные результаты приходили в лучшем случае через месяц после передачи в лабораторию образца, а в среднем – через шесть недель.
– Нам не нужна ДНК! Для суда – конечно, но…
– Что значит – не нужна?..
– Молчи и слушай. Он только вошел в допросный кабинет, как начал заливаться соловьем. Никакого адвоката, никаких чертовых оправданий. Только мы зачитали его права, как он заявил, что обойдется без адвоката и хочет облегчить душу.
– Господи, нам на допросах он говорил другое. Ты уверен, что он не водит тебя за нос? Может, задумал какую-то долгую игру.
Ходжес думает, что именно так повел бы себя Мистер Мерседес, если бы они прижали его. Начал бы не просто игру, а долгую игру. Не потому ли оба его письма написаны в разных стилях?
– Билли, речь не только о его жене. Помнишь тех крошек, которых он ублажал на стороне? Девушек с длинными волосами, надутыми сиськами и именами вроде Бобби Сью?
– Конечно. А они-то при чем?
– Когда все попадет в прессу, эти барышни бухнутся на колени и будут благодарить Бога, что остались живы.
– Я тебя не понимаю.
– Дорожный Джо, Билли! Пять женщин, изнасилованных и убитых на площадках отдыха различных автострад здесь и в Пенсильвании между девяносто четвертым и две тысячи восьмым! Донни Дэвис говорит, что это он! Дэвис и есть Дорожный Джо! Он дает нам время, и место, и приметы женщин! Все сходится. Это… у меня голова пухнет!
– У меня тоже, – отвечает Ходжес совершенно искренне. – Поздравляю!
– Благодарю, но я ничего не сделал, разве что этим утром пришел на работу. – Пит заливисто смеется. – У меня такое ощущение, будто я выиграл миллион в лотерею.
Ходжес ничего такого не чувствует, но по крайней мере он и не проиграл миллион. Потому что его расследование продолжается.
– Я должен туда идти, Билли, пока он не передумал.
– Да, да, но, Пит, прежде чем ты пойдешь…
– Что?
– Вызови ему назначенного судом адвоката.
– Послушай, Билли…
– Я серьезно. Допрашивай его сколько хочешь, но прежде объяви для протокола, что вызвал ему адвоката. Ты успеешь выжать его досуха, прежде чем кто-то приедет в Марроу, но надо все сделать правильно. Ты меня слышишь?
– Да, да, ты совершенно прав. Я попрошу Иззи.
– Отлично. А теперь возвращайся к нему. И окончательно прижми его к стенке.
Пит буквально кукарекает от восторга. Ходжес читал о том, что с людьми такое случается, но сам до этого момента никогда подобного не слышал. Петухи не в счет.
– Дорожный Джо, Билли! Гребаный Дорожный Джо! Ты можешь в это поверить?
Он дает отбой, прежде чем бывший напарник успевает ответить. Ходжес сидит минут пять, дожидаясь, пока его перестанет трясти. Потом набирает номер Джейни Паттерсон.
– Вам звонили не о том человеке, которого мы ищем?
– К сожалению, нет. Совсем по другому делу.
– О! Очень жаль.
– Не то слово. Вы поедете со мной в дом престарелых?
– Само собой. Буду вас ждать у подъезда.
Он еще раз заглядывает на сайт «Под синим зонтом Дебби». Ничего, но и он пока не собирается отправлять тщательно выстроенное послание. Даже вечером будет еще рано. Пусть рыба подольше поплавает на крючке.
Он выходит из дома, даже не догадываясь, что не вернется.
«Солнечные просторы» выглядят роскошно. Элизабет Уэртон – нет.
Она в инвалидной коляске, сгорбленная, напоминает Ходжесу «Мыслителя» Родена. Послеполуденный свет вливается в окна, превращая ее волосы в серебряное облако, которое можно принять и за нимб. За окном – идеально ровная зеленая лужайка, на которой несколько старичков играют в замедленный крокет. Для миссис Уэртон крокет в прошлом. Как и возможность выпрямить спину. Когда Ходжес видел ее в последний раз (Пит Хантли сидел рядом с ним, а Оливия Трелони – с матерью), она не была такой сгорбленной.
Джейни – неотразимая в белых зауженных слаксах и сине-белой матроске – опускается рядом с ней на колени, гладит скрюченную руку миссис Уэртон.
– Как ты сегодня, дорогая моя? – спрашивает она. – Выглядишь ты получше. – Если это правда, Ходжес в ужасе.
Светло-синие глаза миссис Уэртон не выражают ничего, даже недоумения. Ходжес разочарован. Но он получил огромное удовольствие от поездки рядом с Джейни, от возможности видеть ее, узнавать о ней все новое и новое, и это хорошо. Значит, бесполезной эту поездку не назовешь.
Потом происходит маленькое чудо. Полуслепые глаза старушки становятся ясными, потрескавшиеся губы расползаются в улыбке.
– Привет, Джейни. – Она может только чуть приподнять голову, но ее взгляд упирается в Ходжеса. Глаза становятся ледяными. – Крейг.
Благодаря разговору во время поездки Ходжес знает, о ком речь.
– Это не Крейг, дорогая. Это мой друг. Его зовут Билл Ходжес. Ты его уже видела.
– Нет, это вряд ли… – Она замолкает, хмурится, потом добавляет: – Вы… один из детективов.
– Да, мэм. – У него и в мыслях нет сказать ей, что он на пенсии. Незачем грузить лишней информацией те клеточки ее мозга, что еще работают.
Она хмурится сильнее, морщины углубляются.
– Вы думали, что Ливви оставила ключ в автомобиле и тот человек смог его украсть. Она говорила и говорила вам, что не оставляла, но вы ей так и не поверили.
Ходжес, как и Джейни, встает на колени около инвалидной коляски.
– Миссис Уэртон, теперь я думаю, что мы скорее всего ошибались.
– Естественно, ошибались. – Глаза миссис Уэртон смещаются к единственной оставшейся дочери, смотрят на нее из-под обтянутого кожей лба. Только так теперь она и может смотреть. – Где Крейг?
– Я развелась с ним в прошлом году, мама.
Она задумывается, потом говорит:
– Скатертью дорога.
– Полностью с тобой согласна. Может Билл задать тебе несколько вопросов?
– Почему бы и нет, но я хочу апельсинового сока. И мои таблетки от боли.
– Я схожу на сестринский пост, чтобы узнать, пора ли тебе их принимать. – Она смотрит на Ходжеса. – Билл, ничего, что я?..
Он кивает и двумя пальцами показывает: иди, иди. Как только она уходит, Ходжес поднимается, минуя стул для посетителей, направляется к кровати Элизабет Уэртон и садится, сцепив руки между колен. Блокнот у него есть, но записывать он не решается: боится, что это будет ее отвлекать. Какое-то время они молча смотрят друг на друга. Ходжес зачарован серебристым нимбом над головой старушки. Есть признаки того, что утром кто-то из санитарок расчесал ее волосы, но за прошедшее время они вновь распушились. Ходжес этому рад. Сколиоз безобразно согнул ее тело, но волосы прекрасны. Своенравны и прекрасны.
– Я думаю, – говорит он, – мы отнеслись к вашей дочери пристрастно, миссис Уэртон.
И так и было. Даже если миссис Ти и стала невольным соучастником – а Ходжес не до конца отказался от версии, что она оставила ключ в замке зажигания, – он и Пит сразу записали ее в виноватые. Это так легко, слишком легко, – не верить тому, кого невзлюбил.
– Мы исходили из предварительных выводов, которые оказались неверными. За это я прошу у вас прощения.
– Вы говорите о Джейни? О Джейни и Крейге? Он ее ударил, вы знаете? Она пыталась заставить его отказаться от наркотика, который он так любил, и он ее ударил. Она говорит, только раз, но я думаю, больше. – Она медленно поднимает руку и постукивает по носу бледным пальцем. – Мать знает.
– Речь не о Джейни. Я говорю об Оливии.
– Он заставил Ливви отказаться от таблеток. Она говорила, что перестала их пить, поскольку не хотела превратиться в такого же наркомана, как Крейг, но с ней была другая история. Она не могла обойтись без этих таблеток.
- Предыдущая
- 41/99
- Следующая
