Осквернитель - Корнев Павел Николаевич - Страница 14

Я кивнул и под звон серебряных бубенцов вышел в коридор.

Хмурый объявился уже под вечер. Без стука прошел в рабочий кабинет, молча уселся на стул для посетителей.

– Ну? – оторвался я от бумаг.

– Сделали, – успокоил меня бывший командир квартердека мятежной «Черной ласточки». – Но не всех.

– Чего так?

– Не застали на месте трех язычников, двух парней и девку. Успели умотать куда-то. Но найдем, никуда не денутся.

– Специально не ищи, – решил я и налил себе воды. – Но, если сами объявятся, избавься.

– Сделаю. – Хмурый поднялся со стула и потер уголок искривленного шрамом рта. – Что-нибудь еще?

– Нет, можешь быть свободен, – отпустил я его и уже вдогонку спросил: – Не всплывут хоть?

– Ни в коем случае, – ответил жулик волчьей ухмылкой и вышел за дверь.

На смену ему явился Дега.

– До вас Ленивец пришел, – сообщил он. – Запускать?

– А сам как думаешь? – раздраженно поинтересовался я. – Разумеется, запускай!

Ленивец курировал мои игорные заведения и, помимо отличной памяти и цепкого взгляда, обладал просто феноменальной способностью ловить за руку карточных шулеров.

– Проходите, вас ждут, – широко распахнул Клаас дверь, запуская посетителя.

Ленивец в комнату не прошел, Ленивец в комнату заплыл. Подобно огромному киту или отколовшейся от айсберга льдине он продрейфовал на середину кабинета и опустился в единственное кресло, способное выдержать вес его туши.

– Себастьян, – произнес толстяк, и складки жира на его шее опасно колыхнулись, – я по делу.

Я осушил стакан воды и разрешил:

– Излагай!

– Николас Лаурай.

– Он решил присоединиться к нашей дружной компании?

– Он просит о помощи.

– Слушаю.

Николас Лаурай был натуральной занозой в заднице. Некогда удачливый шулер лет пять назад окрутил вдову почившего в бозе хозяина игорного дома на границе портового района и пахартского квартала и с тех самых пор наотрез отказывался от всех предложений о сотрудничестве.

И вот – за помощью обратился. С чего бы это?

– Какой-то залетный малый прямо сейчас обносит его заведение, – с довольным смешком, больше походившим на хрюканье, поведал мне Ленивец. – В карты, кости, даже в рулетку умудряется выигрывать.

– И Николас по старой памяти попросил тебя присмотреть за игрой? – догадался я.

– Точно, – вновь качнул головой толстяк. – Сам-то он давно навык растерял. А просто взять в оборот ухаря не может – публика у него собирается сплошь приличная, да и прикрывают того.

– Прикрывают? – хмыкнул я и поднялся из-за стола. – Что ж, я взгляну на этого удачливого сукина сына. А ты не бери в голову, занимайся своими делами.

– Как скажешь, Себастьян, – с облегчением перевел дух толстяк и протянул мне руку.

Я помог ему подняться из кресла, проводил до двери и окликнул помощника:

– Дега! Вели подать карету. Навестим Лаурая!

В «Янтарной русалке» к моему приезду яблоку было негде упасть. Слух о необыкновенном фарте никому не известного фраера быстро разошелся по городу, и посмотреть на эдакое чудо выбрались все заправилы игорного дела и большинство профессиональных шулеров.

Расфуфыренные дамочки разносили вино и одним лишь видом бесстыдно глубоких декольте заставляли учащенно биться сердца игроков; весело звенела разменная монета; крупье упрели, принимая ставки и сдавая карты. Вот только выглядел персонал при этом как-то совсем уж безрадостно.

Переходя от одной группы зевак к другой, я раскланивался с шапочными знакомыми, кивал конкурентам, тепло здоровался с нужными людьми и пытался понять, какая бесовщина здесь творится.

Фраер на шулера нисколько не походил. Паренек лет восемнадцати казался вконец ошалевшим от нежданно-негаданно свалившейся на него удачи, бокалами вливал в себя вино, как-то совершенно бестолково делал ставки и не отлипал от сопровождавшей его девицы, но – о, чудо! – при этом неизменно выигрывал.

Девица была странная. Оливкового оттенка кожа, черные волосы и миндальный разрез глаз выдавали в ней уроженку Пахарты, при этом в отличие от большинства язычниц черты лица у девушки были на редкость правильные, а грудь высокой и пышной.

Полукровка? Похоже на то.

Что же касается двух опекавших сладкую парочку громил – насчет них никаких сомнений быть не могло: оба выходцы из Пахарты, разве что удивительно высокие и широкоплечие. А еще – наглые. Не только затейливую вязь языческих татуировок на голых плечах не скрывали, но и оружие напоказ выставили.

Стоп! А не о них ли толковал мне Хмурый? Два парня и девица – часом, не этих ли ребяток он упустил?

Мелькнула мысль вызвать сюда головорезов, но я сразу выбросил ее из головы и с широкой улыбкой поспешил навстречу растерянному владельцу заведения.

– Николас, дорогой, да у тебя сегодня настоящий аншлаг! – затряс я его руку, работая на публику. – Поздравляю! Грандиозный успех!

– Перестань, Себастьян, – с кислой миной попросил Лаурай и прошептал: – Ты поможешь?

– Большие убытки? – столь же тихо выдохнул я в ответ.

– Полторы тысячи крон.

– Так вышиби его, пока не поздно!

– Рано или поздно он одуреет от выпитого, – яростно сверкнул глазами Николас. – Я хочу отыграться!

– Рискуешь остаться совсем без штанов.

– Две тысячи наскребу как-нибудь, – скрипнул зубами Лаурай.

– От меня ты чего хочешь?

– Присмотри за игрой. Выясни, как этот ублюдок дурит моих людей!

– А если все по-честному? – прищурился я. – Паренек не похож на шулера.

Николас засопел, яростно раздувая ноздри, потом склонился ко мне и заявил:

– Выпотроши его! Плевать на скандал, здесь половина спит и видит, как бы обчистить этого выродка! Не докажут, ничего не докажут… – прошептал он. – Мои люди постоянно на виду, а про тебя никто не знает.

– А мне что с того?

– Пять сотен!

– Несерьезно.

– Хорошо, половина выигрыша.

– И только?

– Я приму твои правила игры.

– Шарль Фаре будет вести здесь дела, – сказал я, и это был вовсе не вопрос.

Лаурай судорожно сглотнул, заколебался было, но все же обреченно выдавил из себя:

– По рукам!

Я ободряюще похлопал Николаса по плечу и поднялся на второй этаж. Там облокотился на балюстраду и принялся следить за, казалось бы, лишенными всякой логики перемещениями нашего счастливчика по залу.

Выпотрошить фраера – это просто и примитивно, как классический удар дубинкой из-за угла. Мне прибегать к насилию не хотелось.

Очень уж явственно зудело внутри чувство некоей неправильности.

Что-то было не так, но что? Где искать ключ к происходящему?

Беззвучно выругавшись, я поправил шейный платок и продолжил наблюдать за переходившим от стола к столу пареньком, который вис на подруге уже зачастую лишь затем, чтобы просто устоять на ногах.

Вот чего ради они так рискуют? Полторы тысячи крон – это бесовски большая куча золота, так зачем им продолжать игру?

Одна лишь жадность и азарт тому причиной?

Я нахмурился, потер переносицу и вдруг неким наитием уловил, что именно не давало покоя.

Бесов праздник, да парень выбирал именно те столы, за которыми предпочел бы играть я сам! Но меня смущали развешенные на стенах зеркала, а он чего привередничает?

Неужто по этой самой причине?

Но тогда…

Боясь спугнуть удачу, я сбежал на первый этаж, подскочил к допивавшему очередной бокал молокососу и лихорадочно затряс его руку.

– Потрясающе, просто потрясающе! – не дав опомниться ни ему, ни спутнице, заголосил я на весь зал. – Это просто невероятно! Просто удивительное мастерство! Мастерство, достойное восхищения! Не понимаю, как я мог упустить виртуоза такого уровня! Браво, маэстро!

Парень удивленно разинул рот, а вот девушка моментально пришла в себя и чарующе улыбнулась:

– Мы недавно приехали в столицу… – На щеках у нее залегли очаровательные ямочки, глаза просто искрились от счастья.