Адская бездна. Бог располагает - Дюма Александр - Страница 11

• Предыдущая
• 11/219
• Следующая

Самуил пожал плечами:

– А вот я желаю полюбоваться развалинами в лунном свете. Кто вы такой, чтобы мне в этом помешать?

– Я один из караульных, стоящих на страже дворца. Нам приказано никого сюда не пропускать после десяти вечера.

– Приказы пишутся для филистеров, – усмехнулся Самуил. – А я студент!

И он сделал жест, словно собирался отстранить часового и войти.

– Ни шагу дальше или пеняйте на себя! – крикнул страж и быстро поднес руку к своей груди.

Самуилу показалось, что он вытащил из-за пазухи нож. И в то же мгновение человек пять-шесть, привлеченных сигналом тревоги – стуком кованой трости, – приблизились, бесшумно выскользнув из-за густого кустарника.

– О, прошу прощения! – смеясь, вскричал Самуил. – Вы, должно быть, и есть тот самый, кому надо ответить: «Я делаю дело тех, кто дремлет»?

Облегченно вздохнув, дозорный вновь спрятал нож на груди под жилетом. Его товарищи молча растворились в темноте.

– Вы вовремя взялись за ум, дружище, – заметил караульный. – Еще мгновение, и вам был бы конец.

– Ну, я бы еще посопротивлялся немного. Однако примите мои самые искренние комплименты. Я теперь убедился, что мы под надежной охраной.

– Э, пустое! А вы, приятель, все-таки не в меру дерзки – такими вещами не шутят.

– Мне доводилось шутить кое-чем и посерьезней.

Он вошел во двор. Полная луна озаряла старинный дворец Фридриха IV и Отона Генриха. Это было великолепное зрелище – в лунном свете проступали бесчисленные скульптуры: на фасаде одного крыла здания теснились античные божества и химеры, фасад другого украшали пфальцграфы и императоры.

Однако Самуил не был расположен любоваться ими. Он ограничился тем, что бросил мимоходом непристойное словечко Венере, послал презрительный жест Карлу Великому и двинулся прямо ко входу в полуразрушенный дворец.

Здесь его задержал третий часовой:

– Кто вы?

– Один из тех, кто карает карающих.

– Идите за мной, – сказал дозорный.

Самуил последовал за своим провожатым, продираясь сквозь колючие заросли и перебираясь через груды развалин, притом ему не раз приходилось ушибать колено, наткнувшись на каменную плиту, скрытую среди высокой травы.

Когда он прошел таким образом среди обломков громадного дворца и великой истории, попирая ногою куски потолков, некогда возвышавшихся над головами стольких королей, провожатый остановился, открыл низенькую дверцу и указал на ход, ведущий под землю.

– Спуститесь туда, – сказал дозорный, – и ждите, ничего не предпринимая. За вами придут.

Он вновь закрыл дверцу, и Самуил оказался в полном мраке, куда не проникал ни единый луч света. Он стал на ощупь спускаться по тропе, круто уходящей вниз. Но вот тропа кончилась. Самуил попал в помещение, похожее на глубокий подвал. Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, когда он почувствовал, как чья-то рука сжала его пальцы, и голос Юлиуса произнес у самого уха:

– Опаздываешь. Они уже собрались. Давай слушать и смотреть.

Понемногу освоившись в потемках, Самуил смог различить сначала человеческие фигуры в нескольких шагах от себя, а затем и подобие комнаты, образованное скалистым выступом с одной стороны и стеной растительности – с другой.

Здесь, присев либо на гранитную плиту, либо на глыбу песчаника, либо на обломок статуи, расположились семь человек в масках: трое справа, трое слева, а один посередине и повыше прочих.

Лучик луны, просочившись сквозь расселину в камне, озарял этот таинственный конклав своим бледным светом.

– Введите наших двух героев, – произнес один из Семи.

Сказавший это, по-видимому, не был здесь главным. Председательствующий безмолвствовал и сохранял неподвижность.

Самуил сделал было шаг вперед, но тут вошли двое молодых людей в сопровождении третьего, известного знатока дуэльного кодекса.

Самуил и Юлиус знали обоих – то были их товарищи по Университету.

Тот из Семи, кто ранее приказал ввести их, теперь приступил к допросу.

– Ваше имя Отто Дормаген? – спросил он одного.

– Да.

– А вас зовут Франц Риттер?

– Да.

– Вы оба состоите в рядах Тугендбунда[2]?

– Да.

– Как его члены вы обязаны беспрекословно повиноваться нам. Вы не забыли об этом?

– Мы это помним.

– Вы оба из Гейдельбергского университета, причем из бургеншафта[3]. Следовательно, вам должны быть известны два его члена, занимающие в Университете весьма видное положение, – Самуил Гельб и Юлиус фон Гермелинфельд.

Самуил и Юлиус переглянулись во тьме.

– Мы знаем их, – отвечали студенты.

– Вы оба славитесь тем, что ловко владеете шпагой и тем, что вам всегда везло во всех этих поединках, которые ваши студенты затевают для возбуждения аппетита чуть не перед каждым завтраком. Не так ли?

– Это верно.

– Отлично! Наш приказ таков: завтра же, ни дня не медля, под любым предлогом вы затеете ссору с Юлиусом фон Гермелинфельдом и Самуилом Гельбом и будете драться с ними.

Самуил склонился к уху Юлиуса и шепнул:

– Смотри-ка, сцена не лишена оригинальности. Но какого черта нас заставляют при ней присутствовать?

– Вы повинуетесь? – спросил человек в маске.

Отто Дормаген и Франц Риттер молчали, по-видимому колеблясь. Затем Отто сделал попытку возразить:

– Однако Самуил и Юлиус тоже довольно хорошо умеют владеть шпагой.

– Льстец! – прошептал Самуил.

– Именно поэтому, – прозвучал голос человека в маске, – мы избрали двух таких бойцов, как вы.

– Там, где надо действовать наверняка, – заметил Франц, – кинжал надежнее шпаги.

– Еще бы! – хмыкнул Самуил.

Человек в маске продолжал:

– Необходимо сделать так, чтобы все выглядело естественно. Дуэли между студентами – явление повседневное, это не вызовет подозрений.

Оба студиозуса, казалось, все еще пребывали в нерешительности.

– Подумайте о том, – вновь зазвучал голос неизвестного в маске, – что первого июня, всего через десять дней, состоится Генеральная ассамблея и мы должны будем испросить у нее для вас либо награды, либо наказания.

– Я повинуюсь, – заявил Франц Риттер.

– Я повинуюсь, – заявил Отто Дормаген.

– Превосходно. Вооружитесь мужеством, и удачи вам. Вы свободны.

Франц и Отто вышли, сопровождаемые тем же человеком, который привел их сюда. Семеро хранили молчание.

Минут через пять тот же провожатый вернулся и доложил:

– Они удалились.

– Приведите их соперников, – приказал тот, кто говорил от имени Семи.

Провожатый направился туда, где прятались Юлиус и Самуил. Те ждали.

– Приблизьтесь, – сказал он.

И друзья выступили на середину этой странной залы, где заседал Совет семи, чтобы в свою очередь предстать перед людьми в черных масках.

Тот же самый человек, что ранее допрашивал Франца и Отто, теперь заговорил снова.

– Ваше имя Юлиус фон Гермелинфельд? – обратился он к Юлиусу.

– Да.

– А вы Самуил Гельб?

– Да.

– Вы члены Тугендбунда и, подобно тем, также признаете, что должны повиноваться нам?

– Признаем.

– Вы видели лица и слышали имена двух студентов, которые только что были здесь? Вы поняли, что им велено сделать завтра и какое обещание они дали?

– Они обещали добыть шкуру неубитого медведя, – отвечал Самуил, едва ли способный воздержаться от шуток даже перед лицом Предвечного.

– Вас вызовут на ссору. Дело дойдет до дуэли. Вы двое – самые искусные фехтовальщики во всем Гейдельбергском университете. Убивать их нет смысла. Вы ограничитесь тем, что серьезно их раните. Готовы ли вы повиноваться?

– Я готов, – отозвался Юлиус.

– Отлично. А вы, Самуил Гельб? Вас что-то смущает?

– Гм! Да, есть обстоятельство, которое действительно заставляет меня призадуматься. Ведь вы требуете от нас в точности того же самого, к чему только что принудили тех двоих. Вот я и пытаюсь понять, зачем вы подобным образом натравливаете своих на своих же. До сих пор я полагал, что юная Германия не похожа на старую Англию и что Тугендбунд создавался не для того, чтобы развлекаться петушиными боями.

• Предыдущая
• 11/219
• Следующая