Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 76

• Предыдущая
• 76/81
• Следующая

— Игорь, смотри, цирк! — воскликнула Лида, указав рукой на большой, ярко расписанный шатер, у которого крутилась детвора и взрослые. Работники цирка заканчивали с работой по установке шатра.

— Наверное, сегодня приехали, иначе бы слух прошел. Вон, еще машины разбирают и готовятся, — ответил я, тоже осмотрев шатер. — Пока я с отцом общаюсь, вы сбегайте, узнайте, когда цирк заработает и цену на представление. Узнайте также, есть ли возможность купить билеты… э-э-э… на двадцать восемь человек. Если что, вечером устроим культурно-развлекательное мероприятие. Хорошо?

— Ага, — кивнула Тома и, подхватив под руки племянниц, побежала к шатру.

С улыбкой посмотрев вслед сестрам и дочкам, я обошел две машины, что стояли прямо у входа, и, потянув на себя неожиданно тугую дверь, прошел в прохладное помещение телеграфа.

— Как тут темно-то у вас. А-а-а… — подняв очки на лоб, я пробормотал: — Вот так нормально.

Быстро окинув взглядом помещение, в котором было довольно много народу, цыкнул зубом. У стойки, где продавали журналы, газеты и книги, стояла очередь в два десятка человек. Трое стояли у стойки дежурной, один из них был капитан-лейтенантом Черноморского флота в форме и с кортиком на боку. Еще пяток находились в кабинках, две кабинки были свободны, еще с десяток человек сидели и чего-то ожидали на скамьях в небольшом тупике. Мне их было плохо видно, колонны частично скрывали. Но главное, у входа стояла девушка моей мечты. Такую можно и не на одну ночь снять. В легком белом платье, с частично открытой спиной, она держала на уровне восхитительной груди букетик полевых цветов.

— Какая прелесть! — воскликнул я, обходя девушку по кругу. — И букетик у прелести тоже ничего.

Видимо, девушка подумала, что первая фраза была о цветах, но когда до нее дошла вторая, она густо покраснела. Подобные довольно грубые комплименты здесь были не в чести. Да еще на публике.

— Эй, ты там не очень! — окликнули меня сзади.

Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить.

— Какая наглая молодежь пошла, — возмутилась какая-то женщина в очереди. — Вам не стыдно, молодой человек?

— Мне нет, а вам? — ответно спросил я и усмехнулся.

Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный выпад, как здоровяк неуверенно спросил:

— Товарищ лейтенант? — парень все увереннее и увереннее заговорил: — Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар?

— Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время.

— Где пограничный наряд почти весь погиб.

— Ах, этот, — протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки — видимо, он закончил говорить. — Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы, я тебя не видел.

— Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут — и до меня бы добрались. Спасало то, что я между камней успел упасть.

— Я тогда буквально на минуту не успел, одному из ваших на моих глазах полголовы снесли в упор из винтовки… Хотя о чем это я? — потряс я головой. — Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда.

— Но как же? — растерялся парень. — Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой тогда убивали.

Потерев колючий подбородок (побриться забыл), я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку.

— Как тебя, такого туповатого, в пограничники-то взяли с их отбором? — вздохнув, спросил я. Этот тугодум и так привлек внимание всех находящихся в телеграфе. — Ладно, как ноги?

— Две недели, как из госпиталя, вот дали путевку в наш санаторий как тяжелораненому для реабилитации. Потом демобилизуют — и домой.

— Ну, молодец.

— Спасибо вам. Если бы не вы, то Сережа там и погиб бы, — тихо сказала девушка.

— Да чего там, — отмахнулся я. — Скажите спасибо, что у нас учения рядом шли. Это все? Тогда у меня еще дела есть.

Не дураки (хоть я и сомневаюсь), должны понять, что разговаривать я с ними не хочу. Подойдя к стойке, где находилась свободная служащая, я протянул ей листок со словами:

— Игорь Соколов. Киев, частный номер. Должны ожидать звонка. Оплата по счету.

— Хорошо, ожидайте вызова.

— Лады.

Отойдя к колоннам, я посмотрел на шушукающуюся очередь и поморщился.

— Здравствуйте, Тамара Николаевна, не ожидал вас тут увидеть.

— Здравствуй, Игорь, — соседка, которая до этого была скрыта широкой спиной какого-то мужичка, так и лучилась доброжелательностью, что заставило меня еще раз поморщиться. Более чем уверен: все, что сейчас тут было, узнают все мои соседи. — Прабабка твоя говорила, что ты недавно из армии вернулся, но я и не думала, что у тебя такая интересная служба была.

— Она в общих чертах знает, боевые награды подсказали, так что пошантажировать вам меня не удастся.

Ситуация была донельзя бредовой, но нужно было как-то выкручиваться.

— Ну что ты, Игорь, разве я могла так поступить?

— Вы?! — искренне удивился я и покачал головой. — Еще как можете!

— Да как ты можешь говорить так с пожилой женщиной?! — возмутилась та же поборница нравов.

— Захлопнись, — просто сказал я ей, потом посмотрел на соседку. — А вы, Тамара Николаевна, тут что делаете, кстати говоря?

— Игорь Соколов, кабинка номер семь! — громко сказала телеграфистка, прерывая наш разговор.

«Блин, попался же этот тормозной недоросль! Надо же ему было меня вспомнить, да еще громогласно об этом сообщить! Придурок, надо особистов на него натравить, пусть всю душу вынут!» — злобно пыхтел я, подходя к кабинке и открывая дверцу.

Сняв трубку, я сказал:

— У телефона.

Зашедший в кабину удивительно уверенный в себе молодой парень неплотно закрыл дверь, через щель в которую могла пролезть рука, сидевшие и ожидавшие междугороднего звонка группка пожилых и совсем молодых посетителей телеграфа слышали все, о чем говорил парень.

— Привет, бать… да нет, нормально все. Купаемся, загораем. Я, вон, машиной занимаюсь, довожу, так сказать, ее до идеала… Что? Со мной, но они на улице, там цирк, побежали смотреть… Ага… Не понял? Ты только из-за этого звонишь?! Бать, мы с тобой раз и навсегда выяснили момент. Ты для меня сирота! Напомнить, что он сказал, когда я заболел?! А я еще раз напомню. Он сказал: «Это не мои проблемы». С этой мразью я ничего общего иметь не собираюсь. Это ясно?! Так какого, на хрен?!.. Блин, какой, нафиг, еще юбилей?! Да в гробу я твоего отца видел с его шестидесятипятилетием. Батя, хочешь, я тебя реально сиротой сделаю? Ты знаешь — я умею. Пару недель — и все… Даже слышать об этом не хочу. Я все сказал!

Посетители, которые стали невольными свидетелями тяжелого разговора, чутко прислушивались и со значением переглядывались, как будто им было до этого свое личное дело. Пожилая статная дама приложила край платка к уголкам глаз, где набухли слезы.

Минуты две юноша молча слушал собеседника, потом ответил:

— Да, я понял. Когда вас ждать?.. Ага-ага. Ну, я вас встречу на вокзале, вы только заранее телеграмму дайте с номером поезда и вагоном… Хорошо… И еще извини, если нагрубил, сорвался. Довел тут один… Могу предложить альтернативный вариант. Толя тоже твой сын и внук этой мраз… э-э-э… твоего отца… Да нашел проблему! Он тут рядом служит, а с его командованием я договорюсь. Пару недель отпуска гарантирую. Ну, вот и ладушки… Нет, еще не появились, видимо на клоуна смотрят, я когда заходил, там один жонглировал на площади… Да вы все равно через пять-шесть дней приедете, увидитесь еще… Ну все, пока, маме привет передай. Да передай, что я вас люблю.

• Предыдущая
• 76/81
• Следующая