Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/81
- Следующая
Под любопытными взглядами местных жителей — все знали, что тут произошло месяц назад, поэтому во дворе и было так много взрослых, следили за своими детьми — я стал осматривать кусты. Сотрудники наружки тоже с любопытством наблюдали за мной. Правда, машины на виду не было, наверняка оставили ее на улице, но обоих я засек. Один сделал вид, что тут живет, зашел в один из подъездов пятиэтажки и наблюдал за мной через окно, другой курил у угла, делая вид, что кого-то ожидает.
Те полчаса, пока я лазил по кустарнику, осматривая затоптанное место находки, принесли свои плоды. Кто-то из жителей дома вызвал участкового.
— Товарищ, можно вас на минутку? — вежливо окликнули меня.
Посмотрев на мужчину в форме, я подхватил по пути рюкзак и вышел на открытое пространство.
— Попрошу ваши документы.
Я предъявил удостоверение, которое сержант милиции осмотрел внимательно, ничуть не робея.
— Сержант Лютов, участковый инспектор. Вы ведь не местный? — поинтересовался милиционер.
— В отпуске. Заинтересовало меня это дело, вот в свободное время и занялся работой… Вы собак по следу пускали?
— Пускали, до садика дошла и встала.
— Ясно, — я закусил губу и осмотрелся.
— Следователь говорил…
— Я в курсе. Место убийства вы так и не нашли?
— Нет. Все дворы осмотрели… А вы знаете, товарищ младший лейтенант, где оно произошло?
— Скорее, предполагаю, — задумчиво ответил я.
Местные жители, увидев, что мы разговариваем с участковым спокойно, вернулись к своим делам.
— Вы в курсе, что это было четвертое нападение убийцы?
— По делу проходит только одна жертва, — отрицательно покачал головой сержант.
— Все нападения были в разных районах, поэтому и образовалось три дела.
— А четвертое?
— Девочке удалось спастись, и она описала нападавшего, но дело не стали заводить, посчитав все фантазиями, а зря. Убийца был в форме капитана милиции, поэтому решили, что девочке все привиделось.
— Однако, — ошарашенно сбил фуражку на затылок сержант.
— Ладно, пошли, поищем место преступления.
— Откуда вы можете знать, где оно находится? — в голосе участкового едва слышалось подозрение.
— Сводки читать надо, — хмыкнул я.
— А что?
Я в ответ только иронично посмотрел на любопытного сержанта.
Мы прошли мимо садика, там я, больше играя для сержанта, осмотрел кусты, тропинку, прошелся по изолированным трубам отопления, заглядывая под них, пока, наконец, не вышел к двери в подвал в торце соседнего со зданием садика.
— Замок ржавый висит, видно, что его уже год как не открывали, — сказал сержант, мельком глянув на дверь.
— Такое пренебрежение к работе вас погубит, — снова поправив рюкзак, я по ступенькам спустился вниз к двери и дернул за щеколду, которая сразу же оказалось у меня в руках. — Смотри-ка, не ошибся пенсионер. Действительно видел, как сюда спускался милиционер.
— Что? — не расслышал сержант.
— Один внештатный сотрудник нашего ведомства видел, как в этот подвал спускался офицер милиции, о чем сообщил в докладе. Когда я изучал дело о нападении, мне случайно попалась и его докладная записка, сложить два и два было не трудно… Фонарик есть?
— Есть.
— У меня тоже, пошли осматривать.
За десять минут мы осмотрели весь подвал и нашли, где маньяк истязал и впоследствии убил девочку, нанеся ей более сорока колото-резаных ран.
Участковый убежал вызывать оперативно-следственную группу и криминалистов, а я вышел наружу и присел на поребрик спуска в подвал. Прошел ровно месяц с момента убийства, но все-таки могли остаться хоть какие-то следы.
После прибытия сотрудников милиции и криминалистов, я сообщил участковому, что поехал на следующее место преступления, и смог затесаться среди оперативников, зайдя в подъезд этого же дома.
Дверь чердака была открыта, опера только что закончили с осмотром, поэтому я проник внутрь. Дальше действовать нужно было быстро, и я не медлил. У слухового окна, где было светло, переоделся в старую потрепанную одежду, убрав все свое, включая удостоверение и оружие, в рюкзак, и спрятав его среди стропил. Дальше самое сложное. С помощью карманного зеркальца нанес на лицо тональный крем, состарив кожу, и бородку с усами. Теперь я со стороны напоминал старичка, жаль только трости нет, но ничего — шаркающая походка и дребезжащий голос помогут мне сыграть роль пенсионера.
Аксессуары, то есть грим да парики с усами и бородой, я просто выкрал из гримерной съемочной группы «Мосфильма». В Сочи на побережье шли съемки. Как и половина жителей города, я там тоже побывал, любопытствовал. Но, в отличие от остальных, с меркантильной целью. В общем, однажды ночью вагончик костюмерной вспыхнул, часть вещей спасли, но кое-что потеряли. Сторож лишился премии, а я получил то, что мне было нужно.
Осмотрев себя в зеркальце, я довольно хмыкнул:
— Пигментные пятна отлично получились, сейчас еще на руки и на шею нанесем.
Закончив, я прибрался и направился на другую сторону чердака. Прыгая через три ступеньки, спустился через соседний подъезд, вышел и, медленно изредка старчески тряся головой, зашагал на улицу к проезжей части. Наружка осталась у дома, где суетились милиционеры, поэтому я довольно улыбнулся. Теперь на все про все у меня было пара часов, потом милиционеры разъедутся, и незаметно вернуться будет тяжелее.
Со стороны я напоминал самого обычного старичка в стоптанных старых сапогах, в выцветших штанах с пузырями на коленях, в серой рубашке и, несмотря на жару, тяжелом штопаном пиджаке. Из-под кепки выбивались седые кудри. Такая же седая бородка и усы, совместно с походкой и тональным кремом, стянувшим кожу, со стороны никаких замечаний не вызвали. Люди на меня особо не пялились, так — бросали мельком взгляд и шли Дальше. Чтобы не привлекали внимания молодые глаза, я надел очки с облезлой оправой и треснутым стеклом.
Выйдя на край проезжей части, я поднял руку. Буквально через минуту рядом остановилась «Волга»-такси, уже имевшая двух пассажиров.
— Тебе куда, дед? — поинтересовался пожилой таксист.
— Беговая, шестнадцать, — шепелявя, я назвал улицу и дом, потом сел на заднее сиденье с мужчиной, весь вид которого выдавал в нем инженера.
Наконец мы подъехали к нужному зданию, где я долго бренчал мелочью, пока, отсчитав все без сдачи, не вышел наружу. Пройдя немного, я задумался и зашел в здание почты, где купил несколько больших плотных конвертов. Потом, миновав еще пару домов, я подошел к подъезду двадцатого дома по Беговой улице.
Консьержки не было, поэтому, пропустив со второго этажа молодую семью с маленькой дочкой, я подошел к двадцать шестой квартире. Именно в ней жили те, кто мне нужен. Семья Троицких. Глава семьи во время блокады Ленинграда имел доступ к распределению хлеба, именно тогда он начал собирать свою коллекцию, ведь за краюху или даже кусочек хлеба несли золото и брильянты. Часто он отказывал нуждающимся, по крайней мере мне точно известно, что больше десятка семей впоследствии умерли от голода, больше всего мне было жаль детей. Да и после войны члены семьи имели доступ к дефициту и увеличивали свое благосостояние. Некоторые драгоценности имели мрачную или даже кровавую историю, но Троицких это не волновало. Вот их-то я и решил наказать, ударив по карману.
Дальше я действовал не помедлив ни секунды. Натянув тонкие кожаные перчатки, нажал на звонок и стал ждать.
— Кто там? — донеслось через несколько секунд. Голос был женским и достаточно молодым. Это, скорее всего, была дочка Троицких, Татьяна. Вряд ли это домработница.
— Добрый день. У меня для Ксении Ивановны пакет, просили передать лично в руки, — спокойно сказал я, слегка изменив голос. Это не трудно было сделать. Хватило леденца под щеку.
Зазвучали щелчки открываемых замков. Я отошел на два шага, после чего, когда дверь немного приоткрылась — на ширину цепочки, разбежался и нанес сильный, хорошо поставленный удар ногой в дверь в районе крепления цепочки. Та не выдержала и брызнула обломками звеньев. Молодая женщина, получив удар по лицу и руке, молча, без звука отлетела в сторону.
- Предыдущая
- 30/81
- Следующая
