Игрушки - Паттерсон Джеймс - Страница 9

• Предыдущая
• 9/44
• Следующая

Я с трудом прошептал:

— Я люблю тебя, Лизбет. И наших малышек.

Она тихо ответила:

— И я тебя, Хэйз. Больше всего на свете. Держись, мой милый.

Дверь в операционную была открыта настежь, внутри горело множество ламп. Санитары подвезли меня поближе к центру и переложили с каталки на стол. Рядом уже стояли хирурги в халатах и масках, вооруженные сверхточными медицинскими инструментами с компьютерными датчиками.

— Надо поторапливаться, — хмуро произнес один из них. — Он вот-вот отключится.

Черт, лучше бы я этого не слышал.

Врачи быстро настроили лампы над столом, подключили меня к каким-то приборам и ловко ввели катетер в руку. От заструившегося по венам лекарства мое тело наполнилось блаженной легкостью, и терзавшая его боль стала затихать.

Сознание начало мутиться, но я еще успел почувствовать, как в тело бесшумно и безболезненно вошел лазерный скальпель.

А потом у меня, наверное, начался кошмар.

Потому что я услышал совершенно невероятные слова:

— Господи Иисусе! Видите эту линию? Это рубцовая ткань. Ему делали какую-то операцию. Похоже на пересадку тканей… Видите, фолликулы отличаются здесь и здесь?

— А взгляните сюда… похоже на… Боже милостивый! Вы видите? Видите, что это такое? Пупочная впадина! У него был пупок! Хэйз Бейкер — не элит.

— Да, он человек. Этот парень — скунс.

За мной гнались коммандос и стая специально обученных волков. Если волки доберутся первыми, меня разорвут в клочья.

Я бежал по мрачному ландшафту цвета венозной крови, с трудом передвигая свинцовые ноги в отчаянной попытке спастись от бесчисленных опасностей, а земля подо мной проваливалась куда-то в пустоту.

Все моя сила, на которую я полагался раньше, бесследно исчезла: я был жалким, ничтожным существом, беспомощным и не способным драться.

Со всех сторон на меня надвигалось что-то ужасное, я видел кругом тысячи лиц, которые смотрели с ненавистью и твердили все те же кошмарные слова: «Он человек!»

Они обдавали меня чувством невероятного стыда.

Этот парень — скунс…

Волки были уже рядом, я слышал их пронзительный, невыносимый вой…

Не знаю, как долго продолжался этот бред, но в конце концов я очнулся в жарком поту. Должно быть, во время кошмара я метался, потому что сильно запутался в простынях.

До меня не сразу дошло, что это вовсе не простыни и лежу я не на кровати. На самом деле меня крепко привязали к больничной койке. Полное безумие. Кому это могло понадобиться и зачем?

Может быть, врачи боялись, что я причиню себе вред? Но с какой стати?

Нависшие надо мной лица то выплывали из темноты, то снова растворялись в мутной мгле. Наконец они сфокусировались в ясные и четкие формы. Это были не волки. Одно из лиц принадлежало моему старому другу и партнеру Оуэну Макгиллу, а другое — моему боссу Джаксу Муру. Вот только дружескими я бы их не назвал.

Меня сразу поразил холодный взгляд Мура и его жестко сжатые губы. Челюсть громилы Макгилла еще больше выдвинулась вперед, превратив его в подобие боевого робота. У элитов есть такая особенность — иногда они больше похожи на машины, чем на людей.

— Так-так, наш вероломный скунс проснулся, — произнес Мур, сморщив нос так, словно случайно наступил на падаль. — Как себя чувствуешь, Хэйз? Мы не стали давать тебе обезболивающих. С чего бы нам это делать?

Макгилл буквально задыхался от ненависти.

— Подумать только, я столько лет считал его своим другом. Не представляю, как можно было все время врать.

Он наклонился ближе и плюнул мне в лицо. Это лишило меня последней надежды — что я все еще вижу сон. До сих я чувствовал только стыд и страх, но этот плевок меня взбесил.

— Какого черта вы несете? — заорал я, пытаясь вырваться. — Вы что, оба спятили?

— Спятивших тут нет, — мрачно ответил Мур. — Здесь только два честных копа и мерзкий предатель, которого ждет медленная смерть.

— Говорю вам, вы спятили! Я ваш лучший агент! Как я могу быть человеком? Как вам вообще такое могло прийти в голову? Кто-то пытается нас одурачить! Меня подставили!

— Не знаю, на кого ты работаешь, скунс, но скоро мы это узнаем. Чертов ублюдок!

— Лизбет! — крикнул я в отчаянии. Куда она исчезла? Неужели они и ее арестовали? — Что вы сделали с моей женой? И с моими дочками?

Мур спокойно ответил:

— Лизбет и ее бедняжки в безопасном месте. Узнав правду, она упала в обморок. А потом отправилась домой и попыталась содрать с себя кожу — потому что ты к ней прикасался. Что касается дочерей… Им придется перейти в другую школу и постараться забыть весь этот позор. Ты хоть когда-нибудь думал, как на них это скажется? Как можно быть таким чудовищем?

Мур холодно смотрел на меня, давая мне осмыслить эти слова. Моя Лизбет, моя обожаемая жена — она от меня отказалась? А Эйприл и Хлоя, что станет с ними? Я не хотел, чтобы выдвинутые против меня обвинения, даже самые смешные и нелепые, бросили на них тень.

— Не представляю, как тебе удалось устроить весь этот маскарад, Бейкер, но мы обязательно все выясним, — пообещал Мур. — Врачи подержат тебя еще ночку, чтобы привести в себя перед допросами. А потом мы отвезем тебя к себе, и, уж поверь, ты выложишь нам все, что тебе известно.

С этими словами Мур закурил одну из своих знаменитых сигар.

— А после допросов сам знаешь, что тебя ждет, — усмехнулся Макгилл. — Медленная смерть… очень медленная. Это может растянуться на годы.

Он сделал быстрый взмах, и его кулак обрушился на мое лицо. Мне показалось, что у меня раскалывается череп.

— Это тебе для начала! — прорычал он. — Потом добавим еще. Можешь не сомневаться. Мне не терпится переломать все кости в твоем теле.

Они развернулись и вышли из палаты, оставив меня корчиться от боли. Мне доводилось видеть, как элиты допрашивают людей и что потом остается от узников: комки кричащей и стонущей плоти. Но то, о чем говорил Макгилл, было намного хуже. Медленная смерть, особая техника допросов, которую люди придумали во время своих жестоких террористических войн, а элиты потом развили и усовершенствовали…

Я услышал, как за дверью Мур рявкнул на одного из младших агентов:

— Никаких ошибок! Не спускать с него глаз — пусть он человек, но хитрый и изворотливый ублюдок. Помните, что его тело напичкано усилителями. Видимо, поэтому ему удавалось так долго водить нас за нос.

Голова у меня разламывалась от вопросов. Я не мог быть человеком — то, что я делал, было под силу только элитам. И усилители тут ни при чем. В конце концов, если бы люди были способны на то же, что лучшие из элитов, то… почему ничего подобного не происходило раньше? Взять хотя бы то, как быстро восстанавливалось мое тело: разве это ничего не доказывает? Боль пронизывала меня с ног до головы, в том числе в таких местах, о которых я даже не подозревал, но при этом все прекрасно работало, включая мои эндокринные железы. Я чувствовал себя как бурная река, переполненная вешними водами.

Но я отмел эти мысли и затолкал их подальше в глубину сознания. Сейчас было важно только одно — выбраться отсюда. Только как это сделать? В Агентстве меня считали предателем.

Я проверил державшие меня путы. На мне была прошитая металлом смирительная рубашка, плотно стиснувшая всю верхнюю часть тела и крепко прижимавшая руки к груди. Толстые скобы на запястьях и лодыжках приковывали меня к железной койке. Они выглядели слишком прочными даже для меня… а ведь я был самым сильным человеком на свете, верно?

Верно.

Это была самая лучшая больница на земле. А я еще давно усвоил от мамы и папы одну простую истину: в большой силе кроется большая слабость.

Только как мне это использовать? Отсюда должен быть какой-то выход. Но какой? Что я могу сделать?

• Предыдущая
• 9/44
• Следующая