Второй шанс (СИ) - Александрова Екатерина - Страница 18

• Предыдущая
• 18/40
• Следующая

Вместе мы установили палатку, которая являла собой мини-комнату — с одной стороны спальные мешки, а с другой — складной столик и два стульчика.

— Мы здесь немного задержимся, — словно читая мои мысли, сообщил Джаред. — Тут безопасно и…

— Я поняла, — перебила его я, возвращаясь к машине.

— Джессика, тебе понравиться, — парень вырос рядом со мной и забрал спортивную сумку, которую я только достала из багажника. — Тут спокойно. Мы сможем передохнуть.

— А что дальше? — я, бросив попытки вырвать сумку из его захвата, сложила руки на груди. — Что дальше, Джаред? Я так и буду прятаться всю жизнь?

— Нет, — после продолжительной паузы проговорил он. — Мы что-нибудь придумаем, я уверен.

— Ладно, — кивнула я. — Тогда скажи мне, почему я? Почему они хотят моей смерти? Поч… — я прервалась на полуслове, увидев боль в его глазах. — Что?

— Это из-за твоих родителей, Джесс.

Я так увлеклась разговором, что пропустила мимо ушей ласкательное сокращение своего имени, которое использовали члены моей семьи.

— Джаред, мои родители погибли три года назад, — воскликнула я, взмахивая руками.

Искреннее сожаление в его голосе ни капельки не сгладило удар, который нанесли его следующие слова:

— Нет, Джессика. Их убили.

Я не была готова к подобному. Совершенно. Чёрт, и это определенно не то, что можно было сказать на улице, в окружении множества незнакомых людей. Пошатнувшись, я ухватилась за машину. Джаред дернулся в мою сторону, но я отпрянула назад, не желая, чтобы он касался меня.

— Это не правда, — мне, наконец, удалось выдавить из себя слова. — Произошел взрыв…Газовая труба находилась в неисправности…

— Твой отец был высококвалифицированным федеральным агентом, Джессика. В доме такого человека не может быть «неисправностей».

Каждое слово — удар под дых. Я яростно замотала головой.

— Нет, нет. Ты ошибаешься…Это случайность…

— Это преднамеренное убийство, — перебил меня Джаред, снова влепив мне пощечину.

— Тогда почему я жива?! — закричала я, делая шаг к нему, собираясь высказать все, что накипело…Но остановилась, когда в памяти всплыло маленькое обстоятельство.

Смерть моей семьи не была случайностью. Наоборот, то, что я осталась в живых — воля случая.

Развернувшись, я побежала в нашу палатку, Джаред, захлопнув багажник, последовал за мной.

— Что ты делаешь? — спросил он, наблюдая, как я перетаскиваю один спальный мешок на противоположную сторону от другого, поместив уже сложенные стулья и стол в середину палатки.

— Ты будешь спать здесь, — я пнула мешок ногой и вернулась в дальний угол. — Если что-то не нравится — проваливай.

Игнорируя его присутствие, я разделась до нижнего белья, забралась в спальный мешок, укуталась в одеяло и отвернулась к палаточной стенке. Джаред не двигался некоторое время, но потом, застегнув клапан палатки, зашуршал одеждой и, улегшись, замер. Я не знала, спит он или нет, но слишком устала, чтобы анализировать его поведение. Мои глаза замкнулись, и я погрузилась в глубокий сон.

Снова открыв холодильник, я в десятый раз просмотрела все полки, захлопнула дверцу и посмотрела на мать.

— Здесь нет масла.

— Значит, блинчики отменяются, — отрезала мама, выключая конфорку и ставя на место еще не использованную сковородку.

— Но, мам! — вскричал Питер, расстроено стукнув по столу. Он ждал обещанных блинчиков целую неделю.

— Нет масла — нет блинчиков, приятель, — это в кухню зашел отец, неся целую стопку газет.

— Давай, я приготовлю яичницу? — предложила мама, ставя сковородку обратно на конфорку.

Питер недовольно засопел, и я сдалась.

— Я сбегаю в магазин, мам. Еще что-нибудь купить?

Получив целый список необходимых продуктов, я быстренько переоделась, взяла кошелек, ключи и выбежала из дома. Зашнуровав кроссовки, я уже спокойней пошла по лужайке, когда раздался взрыв и мощнейшая волна горячего воздуха повалила меня на землю. Упав, я ударилась о мостовую и почувствовала, как из носа потекла теплая жидкость. Прижатая к лицу ладонь обагрилась кровью. Игнорируя адскую боль в ребрах и в правом колене, я перекатилась на спину и села. От дома шел черный дым, второй этаж отсутствовал, но первый продолжал гореть.

— Нет!

Еле поднявшись, я побежала к дому. Точнее, попыталась. Мне еле удавалось переставлять ноги. Люди вокруг кричали, начался хаос. Но для меня в целом мире существовал лишь горящий передо мной дом, в котором осталась вся моя семья.

— Вызовите службу спасения! — закричал кто-то совсем рядом со мной, и тяжелые руки легли на мои плечи, не давая двигаться.

— Нет! — я попыталась вырваться, но безуспешно — руки переместились ниже, зажимая меня. — Там моя семья, пустите!

— Нельзя, Джессика!

Я узнала голос мистера Шейна — отца Ребекки. Он не давал мне подойти к дому, как бы сильно я не старалась выбраться из его хватки. Вырвавшиеся из груди рыдания было не остановить, и уже обессиленная я повисла на держащих меня руках.

— Почему никто ничего не делает?! — я кричала до боли в горле, психуя от бездействия стоящих вокруг людей. Они ни черта не делали, чтобы спасти мою семью. Вся моя семья осталась в кухне, которая сейчас горела красным пламенем. Жар от огня жег глаза, или же в этом виноваты были слезы. Я не знала. Единственная мысль в моем мозгу — я должна была быть там. С ними.

Приехала спасательная бригада и начала тушить огонь. Несколько пожарников вбежали в дом и вынесли одни носилки. Одни. На которых неподвижно лежало маленькое тельце — Питер. Мистер Шейн отпустил меня, давая приблизиться к машине скорой помощи, но медсестры тут же преградили мне путь.

— Пустите меня! — потребовала я, пытаясь пробиться через целую колонну людей. — Я его сестра! Пустите!

— Мисс, вы мешаете! — словам молоденькой медсестры не удавалось достичь моего сознания, но, когда загораживающий носилки врач отошел в сторону, она пропустила меня.

— Нет, нет, нет, — бесконечное количество раз шептала я, стараясь не потерять сознание от увиденного. Обезображенное огнем тело брата оставалось неподвижным. Невидящим взглядом он смотрел в небо.

— Я называю время смерти, — пожилой врач посмотрел на часы. — Десять сорок пять.

— Питер, Питер, — звала я, но слова не вылетали из моего рта. Только хрип.

Медсестра накрыла тело простыней, и носилки увезли. Мне не сразу удалось выйти из оцепенения. Только когда подошел полицейский, я пошевелилась, поднимая на него затуманенный взгляд.

— Мисс, Вы проживали в этом доме?

У меня получилось кивнуть.

— Ваше имя Джессика Элизабет Марс?

Снова неуклюжий кивок.

— Мисс, боюсь, у меня плохие новости.

Да что вы. А я думала, тут происходит что-то очень хорошее.

— Вы должны засвидетельствовать…

— Где мои родители? — перебила я его. Мой слабый голос не был услышан, и полицейский наклонился. Я повторила вопрос.

— Мисс, Вам следует показаться врачу…

Я не слышала продолжения, потому что мои глаза наткнулись на длинный черный пакет, который выносили из дома. Я знала, что это значит. Еще один труп.

— О, Боже, нет, — сорвалось с языка, когда я кинулась к носилкам. Спасатель схватил меня в охапку, не пуская, но мне нужно было…необходимо…знать, кто…

— Нет! Нет! НЕТ! — сдерживающие меня руки стали неожиданно нежными.

Тяжело дыша, я открыла глаза. Вокруг меня больше не было ни дыма, ни огня. Я находилась в палатке. Похоже, я металась во сне, потому что спальный мешок был расстегнут и валялся где-то в ногах. Джаред, завернув меня в одеяло, бережно прижимал меня к себе. Мне было хорошо. Я снова почувствовала себя в безопасности.

— Прости меня, — прошептал Джаред, убирая прилипшие к моему лбу влажные волосы. — Прости…

— Это была мама, — я сама не ожидала, что заговорю об этом, но не хотела останавливаться. — Она была уже мертва, когда спасатели нашли ее. Тогда…у дома…я потеряла сознание. Обо всем мне рассказали два дня спустя.

• Предыдущая
• 18/40
• Следующая