Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина - Страница 63
- Предыдущая
- 63/116
- Следующая
Из руки Арлены к служителю перекочевал бархатный мешочек со словами:
— Это на нужды Милосердия, почтеннейший служитель. Вы слышали, как четко княжна Татьяна начала выговаривать слова молитвы вслед за вами? Ах, как подумаю, что никто из нас так не смог добиться от нее такого успеха за все это время… Воистину Коэни не зря приходил в ваш сон! Чудо, клянусь, вы совершили чудо! Нам следовало раньше привести к вам княжну. Дабы светоч вашего милосердия озарил ее затуманенный разум.
— Приходите снова, благородная госпожа, — с готовностью ответил служитель. Мешочек уже исчез у него под плащом. — Боюсь, столь сильное помутнение сознания, которое я наблюдаю у благородной княжны, за один раз не излечишь.
— Обязательно! Всенепременно! Вы — наш спаситель! — Арлена, заламывая ручки, под прикрытием юбки опять пнула Таню.
Та все поняла правильно, быстренько присела и скорым шагом почесала к выходу. Отвесив челюсть и сведя глаза на переносице.
Забравшись в карету, Таня первым делом мрачно спросила:
— И вы думаете, он в эту белиберду поверит?
— Нет. — Арлена перевела дыхание. — Но нас не стали задерживать и расспрашивать прямо в храме, а это сейчас самое главное. Как все-таки хорошо, что жрецы Элимора решили держать в тайне смену эпох!
— Чего-чего? — спросила Таня.
Арлена странно на нее глянула, бодренько ответила:
— Смену календарного времени. Это, княжна Татьяна, особенности нашего календаря. Как-нибудь на уроках мы еще поговорим об этом. Обязательно поговорим. А сейчас лучше вернуться к тому, что произошло. Полагаю, теперь следует ждать, когда в вашем присутствии почернеет цвет.
— А я думаю, что в этот храм мне лучше второй раз не ходить, — буркнула Таня. — Еще обвинят в чем-нибудь. Скажут, дерево сглазила, порчу навела.
Арлена с жаром согласилась:
— И вы совершенно правы! Полагаю, вам следует посетить храм далеко от Керсы. Но не сразу, где-то через декаду, то бишь дней через десять. Там и посмотрим…
После чего Арлена погрузилась в задумчивое молчание. А Таня повернулась и молча уставилась в окошко кареты. Городских улиц, проплывающих мимо, Таня не видела. Перед глазами стояло зрелище бордовой кроны, стремительно превращавшейся в кипенно-белое облако.
Карета высадила их у здания, в котором помещалась трапезная и комнаты князя. Арлена спустилась со своей стороны кареты, Таня — со своей, избежав торжественного спуска, происходившего сейчас по ту сторону экипажа.
И первым, кого она увидела, был Орл, быстро шагавший к ней через двор.
— Ты! — громко рявкнул Орл еще за несколько метров. — Грязная крестьянка! Да как ты, тварь, посмела поднять руку на княжну, законнорожденную в отличие от тебя!
Таня выдохнула, склонила голову и нехорошо глянула на приближавшегося красавчика.
За ее спиной загремела отъезжающая карета.
— Дерьмо, вырядившееся в чужое платье! Отродье грязной бабы, ублюдок простонародной шлюхи…
Арлена, которую до этого скрывала карета, что-то сказала за ее спиной. Но Тане было уже не до словесных баталий.
У нее прервалось дыхание. Она сглотнула и смерила взглядом Орла. Высокий, зараза. Ну да ничего.
Сунув руку за корсаж, она нащупала в его глубинах ключи от дома. С увесистым брелоком. Все это время Мелта, одевая ее по утрам, ежедневно напоминала про ключи, называя их талисманом. И чуть ли не силой вешала их Тане на шею.
Для нее осталось загадкой — то ли служанка и впрямь поверила тогда в ее сказку, то ли так наказывала ее теперь за проявленное один раз недоверие. Как бы то ни было, Таня каждодневно таскала на себе ключи, подвешенные к шнурку.
Вот и пригодились. И хорошо, что брелок тяжелый, галькой в руке лежит. Маменькиным подареньем да по охальнику…
Она выпростала связку и метнула ключи в Орла, целя тому в лицо. Внутри кипели ярость и обида — за сказанное, за сделанное, за причиненные обиды, за унизительные, как плевок в лицо, слова. И все это искало сейчас выхода. И нашло. Плевать было на нормы приличия, на возможные последствия, в том числе и те самые, в виде сдачи, щедро отвешенной мужской рукой.
Вольно ж было этому подлецу проходиться самым нехорошим образом по ее адресу. Одним словом, сам напросился.
Дальнейшее она видела как в замедленной съемке. Ключи летели в лицо Орла серебристыми рыбками, граненая агатовая слеза расплескивала в полете колючие злобные блики. А Орл протянул вперед руку с растопыренной пятерней, словно намеревался схватить ключи в воздухе. И что-то такое бормотал, наверняка опять клеймил ее позором. Или ее мать. Злыдень злопыхательный…
Таня стиснула зубы. До смерти захотелось, чтобы ключи проехались по красивому гладкому лицу Орла всеми острыми гранями. Чтобы у него хоть какая-то царапина осталась на память. Чтобы остерегся в следующий раз ее задевать.
Мир застыл. Как-то странно съежился. На одном конце его был Орл со вскинутой рукой. А на другом конце мира была Таня. И внутренним зрением, не глазами даже, а кусочком сознания, обращенным внутрь себя, она увидела — а может, просто ощутила, — как зародился и расцвел внутри нее круглый цветок колючего синего пламени. Утыканный холодными изогнутыми шипами.
Шипы посверкивали, испуская сияние. Ком ледяного синего огня горел у нее в груди, прямо в грудной клетке, и от этого по спине и животу пробежал холодок.
Таня ощутила, как вся ее ненависть и обида на Орла растворились в этом пламени, были выпиты им. Да свершится месть!
Блики пламени сверкнули на гранях ключей голубыми искрами, рассыпались по граненому агату, увенчав его короной бриллиантовых отблесков…
Потом время ускорилось, мир снова стал прежним. Ее затопила дикая радость, потому что ключи врезали Орлу в правый глаз. Тот стоял с вытянутой вперед рукой, прямо статуй какой-то. По красивому лицу медленно разливалось изумление. Ключи с жалобным звяканьем брякнулись на каменные плиты двора. Орл все стоял.
Изумление на его лице медленно сменялось испугом.
— Она попала в меня, — сдавленным шепотом объявил красавчик. Поднял руку и коснулся глаза, стремительно тонущего в багровой опухоли. Ойкнул.
Сразу было видно и понятно, что этому Орлу ни разу в жизни не прилетало за неумеренный треп. Ни в лоб, ни в морду.
Арлена, успевшая подойти и уже стоявшая за ее плечом, спросила с холодком в голосе:
— Что с вами, Орл? Забыли, как правильно произносится заклинание заслона?
— Я не забыл, — низким голосом прорычал Орл. — Я все сказал правильно. Она… Эта вещь пробила заслон.
Он стремительно наклонился и подхватил с пола ключи. Поднес их к единственному здоровому глазу, тщательно изучил, переворачивая так и сяк. Спросил, вперив в Таню мрачный взгляд:
— Что это? Какой-то предмет, наделенный Силой? Из вашего мира?
— Ключи от моего дома, — ответила Таня, пожав плечами.
Синяк на лице Орла наливался, перетекая на щеку. Глаза не было видно. Таня от души надеялась, что среди Тарланей водятся сплетники и они ему за такое украшение перемоют все косточки. Хоть это и малое возмещение за всю ту грязь, что он извергал в ее сторону ушатами.
Арлена быстро подошла к пострадавшему красавцу, теперь злобно косившему в сторону Тани одним глазом — но молча и стоя на месте. Взяла у него из рук связку, осмотрела ее, ощупала и ключи, и брелок, только что не обнюхала. Пробормотала:
— Да нет, невозможно. В их мире Сила есть, но она рассеяна. Единого Источника Силы там нет. И мелких носителей тоже быть не может.
Она положила ключи на ладонь, спросила строго:
— Княжна Татьяна, что это?
— Сказала же, ключи от моего дома! — с напором выкрикнула Таня. — И пусть этот придурок больше на меня не тявкает!
Орл злобно кривил лицо. Во взгляде у него читались страх и сомнение.
Арлена поморщилась. Сказала строго:
— Что за лексикон, княжна Татьяна — тявкает, придурок… Я, разумеется, не могу осуждать вас за сделанное, но попрошу следить за выражениями.
- Предыдущая
- 63/116
- Следующая
