Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина - Страница 42

• Предыдущая
• 42/116
• Следующая

Арлена, лица которой он не видел, потому что оно было опущено к чашам, сказала задумчиво — он даже не был уверен, ему или себе самой:

— Ни знаков, ни надписей нет. Ромб в основании равносторонний, с прямыми углами… Олекон должен быть или здесь, или у этих вояк.

Она резко запрокинула голову, глянула на Рута выпуклыми глазами. Благородной толстушке явно нелегко было сидеть на корточках. Спросила:

— Вы проверяли этих господ на наличие олекона?

В ответ он молча и стремительно опрокинул носком сапога все четыре чаши.

Господа маги дружно ахнули, инстинктивно дернулись назад от разлившейся лужи крови, а он тем временем нагнулся и подхватил с пола небольшой предмет, с детский кулак величиной. Штука, из-за которой все это свершилось, лежала в ближайшей к двери чаше.

Скользкая и липкая от крови, поверхность олекона была ноздреватой, пористой. Он сжал пальцы и ощутил отвращение — поверхность пружинила в ответ на нажатие.

— Что вы делаете, наследник? — несколько фальшиво изумился Алвин.

Навряд ли ему самому хотелось лезть в кровь и доставать оттуда вожделенный олекон.

— Вот именно, что вы себе позволяете? — совершенно искренне возмутился Орл.

— Ускоряю события, — спокойно ответил Рут. — Легче опрокинуть четыре чаши, чем обыскать семь человек. К тому же нам пора допрашивать пленников.

Арлена, которая чуть не упала, отпрыгивая от кровавого разлива, устроенного его ногой, — ее подхватил Гарт, — с достоинством отдышалась и изрекла:

— Вы поступили неразумно, ваша милость. Мы не знаем, сколько эта вещь должна была пролежать в крови. Боюсь, что вы нарушили процесс, повторить который мы уже не сможем. Ну разве что вы сами поиграете немножко в адельбергцев и сами порежете народец.

Она вернула удар, и он хмуро кивнул. Поинтересовался, оглядывая комнату:

— Кстати, раз уж зашла об этом речь… Что это за процесс? Мне говорили, что чаши с кровью нужны для гадания. Что, эта штука еще и гадает?

Прислужники стояли тихо и подозрительных телодвижений не совершали.

Трое пленников в углу внимательно прислушивались к разговору, лежа в живописных позах с закрытыми глазами, — изображали потерявших сознание. Даже тот, которого он оглушил последним, попутно повредив ему руки, чтобы не было эксцессов, успел очнуться. Но предпочитал прикидываться полумертвым.

Веки у всех троих чуть-чуть подергивались, дыхание частило, и это их выдавало.

— Маги, как всегда, судят о том, чего не знают, по аналогиям, — тихо ответила Арлена. — Известно, что в Серендионе чаши с кровью применяются для гадания. Но здесь они служат для другой цели. Это часть обряда очищения, ваша милость. Мы сами мало что знаем, мы больше предполагаем. Все дело в том, что замковые олеконы не свободны, они наполнены охранной и защитной Силой. Прежде чем наполнить их другой Силой — и другой жертвой, следует очистить олеконы от прежней.

— Причем теперь, — злобно сказал Орл, — этот олекон так и останется неочищенным. Вы нарушили процесс, ничего не зная о нем. А ведь нам обещали действующие олеконы в уплату за участие в этой истории!

Рут, не отвечая, развернулся и пошел к пленникам.

Трое стражников упорно продолжали изображать беспамятство. Он встал над ними, предложил почти вежливо:

— Поговорим? Дыхание, кстати, у вас участилось. У всех троих. Оставьте этот балаган, вы не дамы, чтобы умело изображать обмороки. Я эрни, думаю, вы наслышаны о таких, как я.

Три пары глаз, внезапно распахнувшись, окатили его взглядами, в которых кипела ненависть.

Гарт, пришедший следом, деловито бросил из-за спины:

— Вряд ли они скажут хоть слово по своей воле, наследник Рут. Проводить пытки вас обучали?

В голосе мага наличествовало лишь любопытство, и ничего более.

Рут мотнул головой, кинул на Гарта странный взгляд и направился к небольшому столу, что притулился к одной из стен домика. Принес оттуда короткую скамью, молча грохнул ее на пол перед пленниками. Уселся, перекинув ногу через шаткое сиденье.

Затем медленно выложил на доску перед собой олекон. Глянул на него и оторопел.

Потому что крови на этой дряни больше не было. На скамье лежал серый пористый шарик, больше всего походивший на аккуратно скатанный хлебный мякиш. Рут машинально бросил взгляд на собственные пальцы.

Кисть по-прежнему пятнала чужая подсыхающая кровь, но кончики пальцев, которыми он касался олекона, были чистейшими. Ушли даже мозоли, наработанные долгими тренировками.

Маги стояли кучкой в трех шагах и наблюдали за ним с неодобрением. Однако не вмешивались. И придерживали Орла, который то и дело порывался бежать к олекону.

Навершие рукояти на эрнийском клинке Рута украшало стальное яблоко с растущим из него шипом. Он прихватил олекон двумя пальцами левой руки, вознес меч на уровень плеча.

И нацелил шипастое яблоко на олекон.

Алвин напрягся, он это почувствовал, даже не глядя в его сторону. Гарт запыхтел. Наверное, это и послужило причиной тому, что Орла они упустили. Тот выскользнул у них из рук, винтом выкрутился и кинулся к Руту с воплем:

— Что ты себе позволяешь, вшивый эрнийский щенок!

Рут, не глядя, махнул левой рукой вбок. Орл улетел в угол — и на него тут же навалились прислужники, до этого никак себя не проявлявшие. Вот тебе и польза от людей храма.

Но Орл легко их раскидал. Поднялся, завопил:

— А вы что стоите?! Алвин, Арлена, хватайте его!

— Благородный Орл, — внятно сказал Рут. — Послушайте вшивого эрни. Мне нужно узнать, почему проснулись спящие мертвецы Элимора. Не стойте у меня на пути, потому что я пойду до конца. Ибо от этого зависит не только Элимор, но и мой дом, покой моей матери, моей страны. И даже, возможно, существование всего моего рода. Пытать тех несчастных, в телах которых сейчас сидят адельбергцы, бесполезно. Они в этих телах гости, хотят — придут, хотят — уйдут. И тут, в нашем обществе, их удерживает только олекон. Который, кстати говоря, принадлежит мне, ибо это я прибежал сюда первым и одолел адельбергцев. Без вас. Не можете смотреть — уходите. Хотите остаться — молчите, потому что в следующий раз рука, которой я вас встречу, будет вооружена.

Он повернулся лицом к пленникам. Те внимательно смотрели и еще более внимательно слушали. Спросил:

— Вам все понятно?

— Арлена! — жалко крикнул Орл. — Это же надежда нашего дома!

Дама-маг грустно ответила:

— Которую добыли не мы. Было бы бесчестьем отбирать этот трофей у его милости. И я не уверена, что стоит ставить под угрозу две страны ради одного дома. Пусть даже речь идет о нашем собственном доме.

Рут отповеди Арлены почти не слушал, ибо его занимало другое. Тени адельбергцев, парящие под потолком, вдруг застыли. Все-таки началось. А он так надеялся, что обойдется…

Уложив меч на колени, Рут выщелкнул из поясного кармана четыре кристалла. Зашевелил губами, спешно повторяя заклинание заслона. Крутнул свободной рукой три раза, не вставая с места.

Невидимые щиты возникли спереди, слева и справа, сходясь у него за спиной углом. Последним Рут установил заслон сверху.

Теперь вокруг эрни была клетка, пройти через которую не могли ни маги, ни люди — только тот, кто ее установил.

Гарт глядел, явно ничего не понимая. Орл грязно выругался.

Прислужники в углу кое-как поднимались, держась за стеночку и друг за друга.

— Благородная Арлена права, — высказался тем временем княжич Алвин, хоть и не слишком радостным тоном. — Поймите, Орл, для нас этот олекон бесполезен. Мы не знаем полного обряда очищения и не умеем его проводить. Мы все-таки маги Тарланьского дома, а не адельбергские колдуны.

Лица стражников при последних словах перекосились.

И настал момент, которого ждал Рут.

Круг лиловых теней под потолком дрогнул, синеватые молнии ринулись к магам. По иронии судьбы, благородных господ из Тарланьского дома было ровно столько, сколько и убитых им стражников — четверо.

Так что никто из адельбергцев не остался без вместилища.

• Предыдущая
• 42/116
• Следующая