Ковчег Марка - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/56
- Следующая
– Может, кофейку? – Игорь предупредительно отодвинул стул, возможно, даже каблуками щелкнул бы, если б на унтах были каблуки. Блеснули в зимнем свете его золотые очки.
Все это напоминало сцену из спектакля.
Алла подошла и уставилась на самовар.
Кузьмич-Павел по одной подкидывал в самоварное горло щепки из плетеного короба, тянуло дымом, сладко, вкусно.
– Мы из Москвы, – продолжала Марина, старательно играя в спектакле. – Такой у нас поход в этот раз получился… неудачный.
– Как же неудачный? – Игорь сделал приглашающий жест и посторонился, пропуская её. – Наоборот, удачный! Могли замерзнуть и не замерзли!.. Повезло.
– Наш командир в ручей провалился, лыжу сломал, – тут Марина вспомнила про Володю.
Господи, как она могла забыть, она же врач!.. У неё на руках пострадавший, а она спит, ест, ведет никчемные разговоры!
– Где Володя?
– Спит Володя, – ответил Кузьмич.
– Не может быть, у него сильно травмирована нога. С такой болью…
– Нету у него никакого боли, – сказал Кузьмич, морщась от дыма. – Мы ж с Марком его вчера кололи! Он и спит.
– Да, но действие препарата должно закончиться…
– Как закончится, так он встанет.
– Можно? – спросила Алла и вытащила из короба щепку. Ей очень хотелось тоже топить самовар.
– Ну, подложите. Он сейчас закипит.
– А Марк где? – поинтересовался очкастый Игорь.
– Где ему быть! На трассе. Как ветер улегся, так и ушел.
– Мне бы поговорить с ним, – став озабоченным, сказал Игорь. – И с тобой тоже. Я за этим и прилетел.
– Да ясное дело, что не на нас любоваться!.. Вернется, поговорим. Он сегодня часа на два. Вчера не добрал! Хотя с этими гавриками ухандокался. Вы чего желаете, чай, кофе?
– Кофе, – ответила Марина, обидевшись на то, что Марк вчера с ними «ухандокался».
– Чай, – сказала Алла, решив, что чай у них наверняка таежный, вкусный.
Еще один человек в унтах и распахнутом летном реглане возник в кухне. Он вволок громоздкие рюкзаки – в каждой руке по одному, желтый и красный.
– Здравия желаю, – сказал человек. – Игорь Ильич, добро куда девать?
– Давай сюда.
Человек опустил рюкзаки на пол, в них что-то грохнуло, как будто они были нагружены камнями.
– Антон, – представился человек в реглане и посмотрел на Аллу без всякого интереса, а на Марину с некоторым намеком на интерес.
– Это наш летчик-вертолетчик, – подхватил Игорь. – Между прочим, отличный пилот! Рекомендую. Если кому-нибудь понадобится куда-нибудь полететь по срочному или секретному делу, обращайтесь только к нему! Не подведет.
Алле Ивановне почудилась в этой рекомендации какая-то фальшь, неправда, как будто очкастый Игорь за что-то был недоволен своим пилотом и давал ему понять, что недоволен.
Летчик-вертолетчик скинул реглан на ближайший стул и стал развязывать рюкзаки. Кузьмич взглянул и опять уставился на самовар:
– Чего ты натащил опять, Игорь?..
– Гостинцы! Я же в гости летел.
По одной Антон вытаскивал из желтого рюкзака высокие бутылки и составлял на край стола. Кузьмич заваривал чай, гремел посудой. Марина смотрела в окно, а Алла на «гостинцы».
Бутылок получилось что-то много, дальше начались банки и пакеты, тугие свертки и длинные палки, упакованные в холстину. Из красного рюкзака явились апельсины в сетке, белый виноград в коричневой бумаге, красные крепкие яблоки россыпью – Алла сглотнула, так захотелось яблока! – а потом опять пошли какие-то свертки.
Подошел Игорь, развернул холстинную палку и трепетно понюхал.
– Салями, – сообщил он с благоговением. – Из Милана привёз! Собственноручно выбирал! Всё для вас, ничего не жалко!
– Это мы знаем, – сказал Кузьмич, и опять Алле почудилось что-то такое, неискренность или ирония. – Пропали бы без тебя, как пить дать.
…Какие они тут проворачивают дела, на кордоне «полста-три»? Что это за человек на вертолете, у которого ловкий и оборотистый пилот? Почему ему «ничего не жалко» для «лесных людей», обитателей ковчега? Куда ушел Марк, на какую трассу?.. Что тут может быть за трасса посреди тайги, снегов и сопок? Нефтепровод? Газопровод «Северный поток»?..
– Пустите.
Фигура по имени Зоя Петровна ловко отстранила Кузьмича от плиты, и дальше все стало происходить само собой – из воздуха появились тарелки, чашки, салфетки, затрещали дрова, загорелся огонь, запахло вкусной едой.
Игорь вовсю ухаживал за Мариной.
– А давайте сыру и салями?.. Ну что, яичницу с салом? И шоколаду! Я привез бельгийский шоколад. Антон, где шоколад?.. Как ж вы оказались в тайге? Вы экстремалка?
– Я врач.
– Какая прекрасная, прекрасная профессия! Самая благородная на земле! А вы какой врач? Детский?
– Я кардиолог.
– Кузьмич, ты слышал? Эта прекрасная девушка кардиолог!
– Я слышал.
– А вы лечите все сердечные болезни или только некоторые?
Марина, которая терпеть не могла, когда незнакомые мужики выделывают вокруг неё пассы и строят всякие куры, отвечала довольно холодно, что нынче можно вылечить любую сердечную болезнь, главное – не упустить время.
– А если время уже упущено, Мариночка? Как же я узнаю? Вдруг моё сердце надорвано? Может быть, вы посчитаете мне пульс? Он наверняка зашкаливает! Как это называется, когда пульс зашкаливает?
– Тахикардия.
Марина поднялась, подошла к окну и сделала неприступную спину. Игорь подмигнул Антону, который складывал пустые, как будто сдувшиеся рюкзаки, и тоже пристроился глядеть в окно. Очки у него сверкали весело.
– Как вам мой вертолет? Отличная машина! Начинали-то мы все на «Робинсонах», они как родные. Ну, как «Жигули». Я на «Жигулях» ездить учился. Вот времечко было, а, Кузьмич?..
– Я на грузовике учился. В армии «Жигулей» не выдавали.
– И устойчивый, и надежный! Нам ветер не ветер и снег не снег! Потому что Антон дело знает лучше всех.
– Красивый вертолет, – подала голос Алла Ивановна, потому что Марина всё молчала. – Как он называется?
– «Еврокоптер». А начинали все на «Робинсонах», помнишь, Антон? Этот как «Жигули»!
Зоя Петровна взволокла на стол объемистый расписной чайник.
– Хлеба зачем натащили? У нас свой, печеный.
– Сыр и салями, Зоя Петровна, полагается есть с французским багетом!
– Вам видней.
– Можно мне яблоко? – не выдержала Алла. – Одно.
Кузьмич взял яблоко, ополоснул из ковшика и протянул, холодное и увесистое. Алла некоторое время любовалась яблоком – с красного бока ей на штаны накапали студеные капли.
– Яичня, – объявила Зоя Петровна, и перед носом у Аллы появилась тарелка.
…Наплевать. На всё наплевать. На правила хорошего тона, необходимость делать «неприступную спину» и не менее неприступное лицо, на вопросы, которые ее мучают и их всё больше, а ответов пока никаких, на незнакомых людей, которые кажутся знакомыми, и на их непонятные разговоры. Яичница с ломтем черного «печеного» каравая важнее. Нет на свете ничего важнее яичницы, вот что.
Алла щедро посолила ржаной ломоть, вздохнула и стала есть яичницу с салом, заедая хлебом – именно есть, а не завтракать и не угощаться. Время от времени она длинно вздыхала, переводила дух и прикрывала глаза.
Павел – который Кузьмич – сидел напротив, прихлебывал из кружки чай и посматривал на неё с интересом зоолога, изучающего рацион лемуров, отряд «приматы», подотряд «мокроносые обезьяны».
Ну и наплевать, наплевать на всё!..
Марина так и стояла у окна, только теперь рядом с ней изо всех сил старались оба, и Игорь, и пилот Антон.
Это они еще Женьку не видели. Всё впереди.
– Иностранная колбаса, – проинформировала Зоя Петровна собравшихся, и на столе появилась широкая и гладкая доска, на которой – Алла проглотила яичницу и еще раз взглянула – всё было идеально и в полном соответствии с правилами. Прозрачные ломтики салями, наломанный руками багет, треугольники сыра, веточка белого винограда и горстка грецких орехов.
…Кто эти люди среди тайги?! Что тут такое делается?!
- Предыдущая
- 11/56
- Следующая
