Остановить бога (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 63
- Предыдущая
- 63/67
- Следующая
— Я те пойду, — послышался грозный ответ, звук удара и обиженный рев.
— Ты чаво, батюшка воевода?!
— Всем ждать. Сам зверею, не вгоняй во грех. — ответил воевода и ропот на некоторое время затих.
Вспышка белого света ослепила так неожиданно, что вызвала дружный возмущенный вздох, заставив закрыть глаза. Когда сияние ослабло, их взорам опять предстала пара. Мужчина и девушка в серебристых одеяниях и сверкающих коронах. Мужчина с мерцающими глазами насмешливо улыбался, а девушка…
— Змей рогатый, чтоб ты облез! — она отчаянно ругалась и пыталась закрыть руками то почти открытую грудь, то открывающий ноги подол. — Так опозорил, проклятый! Да я тебе глаза выцарапаю!
В нависшей тишине ее голос звучал особенно громко, и откуда-то раздался заливистый смех Радмира. Вскоре к нему присоединился еще кто-то, и еще, и вот уже вся рать гоготала, разом забыв о напряжении. Насмешливая улыбка сползла с лица мужчины с мерцающими глазами, и он склонился к девушке.
— Если не угомонишься, я удавлю твоего Радмира первым, — прошипел он, и Белава побледнела, замолкая. — И подними голову. Ты богиня, а не деревенская скромница. Пусть все видят, как ты прекрасна.
— Я тебя когда-нибудь убью, — в тон ему прошипела чародейка, но подчинилась, стараясь не глядеть на ратников, потому как срамота.
— Посмотрим, драгоценная моя, — спокойно ответил Благомил. — А теперь не мешай торжеству момента.
Она хмуро посмотрела на него и подняла взгляд над головами людей. Благомил вновь обратил свой взор к ожидавшему войску и выругался про себя. Такой момент испортила зараза…
— Здравы будьте, покойнички, — усмехнулся он. — Значит биться будем?
— Будем, — крикнул белоградский воевода. — Только с кем? Войско-то твое где?
— Войско? — задумался "бог". — А здесь.
Он взмахнул рукой, и пространство вдруг стало разъезжаться, увеличивая и без того немалое поле, на котором стояло часть семиреченского войска. Берег Граньки становился все дальше. Семиреченцы смотрели во все глаза, как появляется полянское войско. Будто кто-то не спеша тянул покрывало, открывая первый ряд, второй, третий… И дальше, и дальше, и дальше…
— Ох, сколько, — тихо выдохнул кто-то из лучников.
Благомил поднял руку, будто поманив кого-то пальцем, и земля вздулась, поднявшись небольшой горкой чуть в стороне от места, где должно было начаться сражение. На вершине стояло два хрустальных трона, слепящих разноцветными бликами. Потом небольшое облако окутало "бога" с его ошеломленной невестой, и они вознеслись в этом облаке на троны. Не сказать, что на людей это не произвело впечатления. Семиреченцы откровенно залюбовались видом мужчины и девушки, окруженных сиянием. И если бы не красивое лицо Белавы, застывшее белым пятном в тревожном ожидании, то иллюзия величественности этой пары могла бы быть окончательной.
— Да придет расплата, — провозгласил Благомил и ударил белой молнией, дав сигнал к атаке.
И его войско пришло в движение. Бой начался. Стройными рядами перевертыши пошли в наступление.
— Понеслась, — одобрительно крякнул князь Добрыня.
Зазвучали команды в стане семиреченцев и, наложенные на луки стрелы, полыхнули маленькими огоньками. Луки взметнулись вверх, тетивы со скрипом натянулись, и первый огненный град обрушился на полянское войско. Непривычным в этом бою было многое. Убынежские лучники, привыкшие делать обстрел врага с коней, приближаясь к ним, чтобы после уйти назад, уступая место копейщикам, теперь были прикованы к месту, их задачей было не подпускать полянских перевертышей как можно дольше, производя обстрел горящими стрелами. Визг из плавящихся первых рядов врага постепенно заполнил пространство, давая понять, что огненные жала нашли свою цель, но наступление продолжалось. Ответный град стрел упал на головы лучников, и семиреченцы начали падать. Кто-то поднимался вновь, кто-то остался лежать. Альвы начали выставлять магические щиты, не подпуская к ним стрелы врага.
Белава, напряженно следившая за началом сражения, увидела слегка мерцающий купол, укрывший переднюю часть семиреченского воинства. Ей так захотелось потянуться к этом куполу, чувствуя какую-то манящую притягательность, но силы не хватало даже на то, чтобы взять хоть немного от мощи Благомила, сколько она не пробовала. К тому же он легко почувствовал ее поползновения и пресек всяческие попытки девушки. Впрочем, даже если бы она и могла влиться в этот купол, она бы удержала себя, чтобы не лишить, даже временно, хрупкой защиты семиреченскую рать. Она продолжала молча вглядываться в приближающиеся, не смотря ни на что, полянские полчища.
Благомил некоторое время смотрел на обмен стрелами, позволяя семиреченцам уничтожить первые ряды, потом чуть шевельнул пальцами, и мощный поток ветра снес очередной залп огненных жал в сторону. Следующий залп постигла та же участь, а перевертыши все ближе подходили к ощетинивающейся копьями и мечами рати. Купол все еще защищал семиреченцев, но альвы начали тревожно переглядываться. Пот выступил на их лбах, что было крайне необычном. Никто и никогда не видел, чтобы альвы взмокли от напряжения. Но факт оставался фактом, их защиту ломали, и они с трудом противостояли этому натиску.
Белава со все возрастающим ужасом наблюдала, как красивый и теплый мерцающий купол подрагивает и слабеет от потока силы, направленного на него Благомилом. Он будто ввинчивался в купол, расходясь по все поверхности тонкими иголками, прошивающими альвийскую защиту.
— Они не удерживают натиск, — воскликнул Дарей.
— Капли воды в реке… — прошептал Милятин и посмотрел на Всемилу., начиная понимать, что хотела им объяснить женщина, и чему он сам до сих пор в душе сопротивлялся.
Женщина стояла на коленях, приложив руки к земле и шептала:
— Мать сыра земля, возьми от меня силу верную, небом даренную. Отнеси мой дар моей дочери, напои ее до самых краев. Пусть возьмет она материнский дар, пусть почувствует силу кровную.
Потом замерла, и легкая дрожь земли стала ответом, что ее мольба услышана. Женщина вздрогнула, побледнела, руки ее задрожали, будто от напряжения. Чародеи проследили взглядом, как сила ее, змеясь, понеслась вперед, оставляя след из разрастающейся травы и распускающихся цветов.
— Вот она, сила жизни, — тихо сказал кто-то.
Всемила обмякла и тяжело повалилась на землю, покрывшись испариной. Ее подняли и отнесли под укрытие деревьев. Оставшиеся чародеи сплотились, не отрывая взгляда от девушки, восседающей на троне. Семеро из десяти, отказавшихся отдать вчера на совете свою силу, сейчас подошли к ним, не желая оставаться в стороне, когда объединенная сила альвов гнулась под напором самозваного бога. Они тоже вспомнили о словах чародейки, признавая ее правоту. От сминал альвийскую защиту, с их защитой он покончил бы быстрей, обессилив чародейскую дружину в самом начале сражения.
Девушка закрыла глаза, видя, что перевертышей от семиреченев отделяется всего каких-то пятьдесят шагов. Она вцепилась в подлокотники трона до побелевших костяшек и жарко молилась про себя Великим Духам. Отвлечь Благомила у нее не получилось сейчас даже попыткой обнять е го, он просто мягко оттолкнул чародейку, не отрывая взгляда от лучников. Вдруг она замерла, ощущая как земля под ее ногами чуть вздрогнула, потеплела, и поток жизненной силы рванул вверх, опутывая тело девушки тонкой паутиной, заключая ее в теплый и уютный кокон, так похожий на ласковые объятья матери.
— Матушка, — невольно прошептала она и наконец поняла, что произошло.
В ней опять была сила жизни! Белава чуть было не вскрикнула от радости, но тут же спохватилась и бросила взгляд на Благомила. Тот все еще продолжала доламывать защитный купол альвов. Так, так… надо собраться, надо взять себя в руки, она ведь теперь не так беззащитна. Зверь, можно разбудить Зверя! Нет… Она лихорадочно соображала. Зверь не остановит божка, только отвлечет, что тоже хорошо, но мало что изменит. Эх, вот бы больше силы… Девушка потихоньку потянула силу из воздуха и вздрогнула, когда Благомил бросил на нее косой взгляд. Нет, кажется, не заметил, снова отвернулся, но спина напряглась. Вот бы кто отвлек его…
- Предыдущая
- 63/67
- Следующая
