Остановить бога (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 20

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая

— Какая лапонька, — промурлыкал кто-то.

— Иди к нам, девка, — проорали из другого угла кабака, и несколько голов повернулись к ней.

— Та-ак, — тихо протянула она, ощутив, что обстановка накаляется. — А ну тихо!

Весь кабак замер, скованный ее заклинанием. Так-то лучше. Теперь посмотрим. Белава скользнула между столиками. Глаза остолбеневших людей следили за ней, не имея возможности двинуться. Жалидед нашелся за самым дальним столиком, спящий невинным пьяным сном. Девушка брезгливо поморщилась и щелкнула над ухом пьяницы пальцами. Тот осоловело уставился на нее.

— Чего надо? — вопросил он, присоединив к вопросу очень неприличное словцо.

— Работать пошли, — ответила чародейка.

— Никуда не пойду, — заупрямился Жалидед.

— Еще как пойдешь, — сказала она, начиная закипать. — Побежишь, а не пойдешь!

— Заставь меня, — он гордо покачнулся и попытался вернуть за стол. — Довбуш! Медовухи.

— В обе ухи, — сымпровизировала девушка.

Она оглянулась, заметила в углу переломанный веник и взмахнула рукой. Веник взвился, подлетел к ним и врезал мужику по хребтине. Тот заревел, подскочил и тут же получил новый шлепок, только под зад. И веник погнал Жалидеда вон из кабака.

— Помогите, люди добрыя-а-а, — орал он, пока по его спине выписывал кренделя березовый экзекутор.

Никто не спешил ему на помощь, потому как сами были немы и неподвижны. На пороге Белава бросила:

— Отомри, — и поспешила вслед за хозяином постоялого двора, ну и от греха подальше, народец-то горячий.

За спиной раздался дружный вздох, потом голоса возросли до возмущенного рева, и толпа ломанулась вдогонку за девкой-чародейкой. В это время из-за ближайшего дома показался учитель. Он остановился и обернулся назад, ожидая кого-то. Потом вновь повернулся и остолбенел, глядя на орущего благим матом Жалидеда, на спине которого расположился веник, следом за ним бежала его ученица, рядом с ней с заливистым лаем подпрыгивал здоровенный пес, а через некоторое время показалась разъяренная толпа, поминающая недобрым словом нахальную девку. Белава обернулась, что-то крикнула, и толпа резко остановилась. Задние ряды, не успев затормозить, налетели на передние, и вся это гомонящая толпа нетрезвых мужиков покатилась по грязи, матеря на чем свет стоит Довбуша, "Речного царя" и всех чародейский морд вместе взятых.

— Я ее убью, — процедил сквозь зубы чародей, беспомощно глядя в след исчезающей ученице. — Надо подчистить за ней, — пробормотал он и щелкнул пальцами.

— Мужики, — послышался сиплый голос из-под навалившихся сверху людей. — А чаво бежали-то?

— Не помню, — почесал в затылке черноволосый бандюга. — Пили, пили и на тебе. Никак бесы попутали.

Мужики поднимались, отряхались и тянулись обратно в кабак. Дарей облегченно вздохнул. Он кивнул своему спутнику и направился туда, куда Белава и березовый веник гнали хозяина постоялого двора.

Тем временем девушка пригнала Жалидеда к конюшне и ткнула носом в двух несчастных лошадей, жалостливо смотрящих на юную чародейку и мужика.

— Ты деньги взял за содержание лошадей, почему они не вычищены, не накормлены, не напоены? Посмотри в их несчастные глаза! — грозно нависла над мужиком Белава.

— Они стоят в моей конюшне, — заявил Жалидед. — За то по серебрушке и дали.

— Да я тебя сейчас самого в коня обращу, в мерина! — возмутилась чародейка. — Две серебрушки! Две! За то, что они просто постоят под твоей дырявой крышей?

— Да! А за веник ты мне еще и золотой должна, а не то к боярину пойду и челобитную подам! — он подбоченился и вызывающе посмотрел на чародейку.

— А ну давай отрабатывай серебрушки, — она тоже уперла руки в бока.

— На-кось, выкуси, — Жалидед сунул ей под нос кукиш.

Белава скосила глаза на грязную фигу, сморщилась и закатала рукава.

— Ну все, — сказала она и вскинула руки, быстро зашептав, потом щелкнула пальцами и посмотрела на Жалидеда. Тот вскрикнул, упал на четвереньки и…

— Хрю, — черный свин ткнулся ей в ноги. — Уи-и-и.

— Ага, сейчас, — ответила девушка и отвесила свину пинка. Тот с громким визгом бросился из конюшни.

Дарей подбежал в тот момент, когда какой-то хряк выбежал ему навстречу, остановился и обиженно захрюкал, глядя на чародея. Тот отпихнул хряка ногой и пошел в конюшню. Впрочем, хряк не отставал. На входе в конюшню чародея облаял тот самый кобель, что бежал рядом с Белавой. Дарей отмахнулся от пса и вошел внутрь. Девушка расседлывала лошадей, мурлыкая себе под нос веселую песенку.

— Сейчас за торбой сбегаю и накормлю вас, — пообещала она лошадям и повернулась к выходу. — Ой, мастер…

Дарей стоял перед ней с горящим взором и сжатыми кулаками. Девушке показалось, что из ноздрей учителя идет пар. Она удивленно заморгала ресницами.

— Чего с вами, мастер? — невинно спросила она.

— Убью, — коротко бросил чародей, и Белава вновь ойкнула, отскакивая от него. — Ты чего опять наворотила, нечисть?!

— Ничего, — она сделала большие честные глаза. — Вот ей-ей ничего не делала!

— За тобой толпа мужиков бежала, что ты натворила? — он направил на ученицу палец. — А хозяина нашего зачем веником через полгорода гнала? И где он вообще?

— Хрю, — обличающе захрюкал свин. — Хрю.

Дарей опустил взгляд, посмотрел на хряка и неожиданно понял. Губы чародея затряслись, он ткнул пальцем в преданно смотрящего на него хряка:

— Это… он? — спросил учитель внезапно севшим голосом.

— Он, — повинно кивнула ученица.

— Хрю, — поддакнул свин.

Дарей тяжело привалился к стене и устало посмотрел на нее.

— Я же ненадолго ушел, когда ты все успела? — тихо спросил он.

— Он сам винова-а-ат, — зарыдала Белава, и учитель поморщился. — Он с нас две серебрушки взял, а коней даже не расседла-а-ал! Его баба сказала. Что он в кабаке пьет, я за ним и пошла-а-а. А там мужиков пьяных уйма, ручищи тянуть начали, я их и утихомирила, а он идти домой не хоте-е-ел! Я его веником и погнала. А он говорит, что за две серебрушки только в конюшню наших лошадок поставить можно, это где такое видана-а-а? Я его в свинью и оборотила-а-а.

— Она неисправима, — раздался веселый голос от входа в конюшню.

Белава подняла голову, взглянула на говорившего и осела, сползая по стенке.

— Мамочки, — прошептала она. — Ты…

— Нет, это не мамочки, это я, — засмеялся воин-странник. — Здравствуй, Белава.

Они сидели за длинным столом на постоялым дворе. Лохматая баба, жена Жалидеда Звана, только что закончила намывать трапезную и теперь крутилась возле печи, бросая на постояльцев косые взгляды. Сам хозяин собирал паутину по углам.

— А как твой двор называется? — крикнул ему Радмир. — На твоей вывеске ничего не разобрать.

— Добрый разбойник, — ответил Жалидед и продолжил свое занятие.

После того, как Белава сняла свое заклятие по настоянию учителя, хозяин выпятил грудь и начал жаловаться чародею на ученицу, приписывая ей, что было, и что не было. Дарей слушал его какое-то время, а потом щелкнул пальцами, и Жалидед воспылал желанием навести порядок на постоялом дворе. Белава хмыкнула. Можно, конечно, было наложить заклятие любви к чистоте, но хряком Жалидед ей нравился больше. Девушка сначала бросала осторожные взгляды на Радмира, ожидая от него чего-то, но воин-странник был привычно весел и спокоен. Она вздохнула, шмыгнула украдкой носом и успокоилась. В конце концов, их прежнее общение ей нравилось. Они обменялись парой подначек, Радмир дернул девушку за косу, она попыталась дать ответного пинка, промахнулась и привычно пригрозила страшными карами. На том встреча старых друзей состоялась.

И все-таки Белава не могла понять, как Радмир оказался в Единце.

— Мастер, где вы нашли этого насмешника? — спросила она.

— Я его сюда позвал, еще когда у Бермяты были, — ответил чародей. — Я ему вестника послал. Радмир живет здесь недалеко. И до Полянии отсюда недалеко.

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая