Пепел Асгарда - Перумов Ник - Страница 13
- Предыдущая
- 13/19
- Следующая
– И как ты думаешь, отец, сумеют?
– Может, им будет так казаться, – усмехнулся Старый Хрофт. – И очень бы хорошо, чтобы и впрямь казалось. Меньше нам препон.
– Смеркается, – заметила Райна. – Далеко ли ещё, повелитель?
– Нет, – взглянул на небо и Отец Дружин. – Последний поворот.
Поворот остался позади. Дорога круто взяла к горам, обогнула холм и раздвоилась. Главный тракт тянулся дальше, на юг, а на восток сворачивал узкий, но тщательно замощённый отвод. «Просёлком» его назвать не поворачивался язык.
– Нам сюда, – махнул рукой Старый Хрофт, поворачивая Слейпнира.
Дорога вмиг утонула среди разросшихся кустов, с диковинными серебристо-голубыми листьями. Крупные венчики, словно детские головки, высовывались из ветвей, будто наблюдая за путниками, поворачивались следом.
Райна нахмурилась.
– Что-то это мне напоминает… – вполголоса прошипела она, касаясь эфеса. – Была у нас славная заварушка, помню, Восстание Безумных Богов. Крови пустили – хватит на доброе море.
– Слыхал, – насторожился О́дин. – Доводилось. И что же?
– Запах, – мгновенно отозвалась валькирия. – Цветочки. Так же пахли. Хотя выглядели совсем не так мило, жрали только мясо, воды не признавали, поливай их не чем иным, как кровью… Пришлось с ними повозиться, огонь не брал, яд не брал – только топором и удалось.
– Оружейница никогда не занималась «цветочками», – пожал плечами О́дин. – Те же топоры – да, сколько угодно. А вот растения, даже самые смертоносные – не её поле.
– Я просто вспомнила, отец.
– Восстание Безумных Богов я помню, – понизил голос О́дин. – Но альвов там не замечалось.
– Я сама сражалась там, отец. И тоже не видывала альвов. Но, может, они как-то помогали?
Старый Хрофт пожал плечами.
– Безумные Боги давным-давно мертвы и нам с тобой, дочь, уже не интересны. Приготовься – Оружейница станет тебя расспрашивать.
Райна лишь презрительно хмыкнула.
– Нет, дочь моя. Ты будешь внимательна и почтительна. Отвечай на её расспросы, но отвечай так, как ответила бы юная Рандгрид, не опытная и пережившая Боргильдову битву Райна.
– Я сделаю, отец, как ты велишь, скажи только – зачем?
– Альвы охотнее помогут слабым, будучи уверены, что те никогда не сделаются по-настоящему сильны. А последнее, по их мысли, невозможно без… без всего того, что есть теперь у воительницы Райны и чего не было у валькирии Рандгрид.
– Слова великого О́дина туманны, но мне кажется, я поняла.
– Ты слишком строга к себе, дочка. За минувшие века ты отлично выучилась носить маску. Даже в Долине тебя не раскусили.
– Чародейка по имени Клара Хюммель, с которой мы вместе сражались в Эвиале, знала, кто я такая.
– Знать-то знала, да ничего не поняла, – хмыкнул Отец Дружин. – Видать, само слово – «валькирия» – оставалось для неё книжным, вычитанным, пустым. Ты никогда не показывала ей своей полной силы, верно?
– Отец, я… даже если б хотела… – Райна потупилась. – Никогда ко мне не возвращалось ничего из пропавшего после Боргильдова дня. Только воинское умение, ну, сила – не чрезмерная – да долгий век.
– И очень хорошо. Вот пусть альвийка это от тебя и услышит. Смотри, мы на месте.
Узкая дорога – едва одной телеге проехать – упиралась в увитую плющом стену. И вновь – все цветы дружно повернулись венчиками в сторону новоприбывших. О́дин хмыкнул.
– Не стоит так уж опасаться нас, почтенная хозяйка. Ты узнала меня, наверняка распознаешь и в Рандгрид мою дочь. Впусти нас, есть о чём поговорить.
– Ты не слишком любезен, Старый Хрофт, – казалось, разом заговорили, или, вернее сказать, зашептали все до единого разноцветные венчики. – Сколько минуло веков, а ты всё тот же. Вежливость тебе неведома.
– Айвли, Оружейница, ты знаешь, что я говорю всегда прямо и то, что есть. Мы не тратили время на пустые приветствия, пока стоял Асгард. Меньше словесных кружев и больше дела – вот как было в мои времена. И мне, Древнему Богу, уже поздно меняться.
– Меняться никогда не поздно, – прошелестело множество тихих голосов. – Меняться и учиться.
– У нас есть кое-что, небезвыгодное для тебя, – Отец Богов подпустил в голос сдержанного раздражения, как хорошо получалось у Хедина.
– Ах, великий О́дин, великий О́дин, – вздохнули цветы, – ты всегда переходишь прямо к сути. Как же плохо ты знаешь нас, женщин, хотя всегда был окружён ими. Спросил бы хоть у своих дочерей… или у дочери, какие речи любезны нам.
– Я не мастер сладких слов, Айвли, никогда им не был. Пока стоял Асгард, это было уделом Локи и Браги. А мы с Тором предпочитали сражения разговорам.
– Ну, хорошо. – После некоторого молчания за стеной вновь вздохнули. – Я открою вам путь. В конце концов, у Оружейницы сейчас так мало развлечений…
Стену рассекли аккуратные трещины, плиты бесшумно расступились, открывая небольшой аккуратный дворик, мощёный, с расставленными тут и там кадками с цветами и карликовыми пальмами, с небольшим журчащим фонтаном перед каменным крыльцом; скромный дом в один этаж, низко спускающаяся к самому обрезу окон крыша по моде гномов или половинчиков, простенки расписаны сине-жёлто-алым узором.
На крыльце стояла закутанная в плотные покрывала женская фигура, скрывая даже лицо. Чёрный шёлк стекал волнами, окутывая её, словно лоскут истинной тьмы. За спиной хозяйки распахнутая дверь светилась багровым, словно там пылали кузнечные горны, а не, скажем, изукрашенный богатый очаг.
Райна покосилась по сторонам – никто не торопился принять их коней, да и самой конюшни тут, похоже, не было. Дворик окружали увитые зелёной порослью стены, никаких тебе сараев, амбаров или чего-то подобного. Только журчащий фонтан перед крыльцом.
Старый Хрофт спешился, не моргнув глазом – хотя встречать гостя, стоя на крыльце, считалось изрядной неучтивостью. Слейпнир недовольно покосился на фигуру в чёрном – ему это место решительно не нравилось.
– Привет тебе, почтенная Айвли. – О́дин спешился. Райна не сдержалась – гневно фыркнула. Отец вынужден был теперь глядеть на хозяйку снизу вверх, то есть ставил себя в униженное положение.
– Привет и тебе, Древний. – Альвийка не открывала лица. – Привет, хоть я и знаю, что уж коль в гости пожаловал сам старый О́дин, – жди беды. Не для того он останавливается у твоих дверей, чтобы спеть любовную серенаду.
– Поистине, – невозмутимо кивнул Отец Дружин. – Но посуди сама, почтенная, в мои ли годы гоняться за юными красавицами и заводить сладкозвучные песнопения? Я такого не делал и в эпоху Асгарда.
– И очень зря, – отозвалась Айвли. – Быть может, всё тогда сложилось бы по-иному. Вы были слишком жестки, как старое дерево, и буря вас повалила. А гибкие молодые побеги заняли ваше место…
Райна в гневе стиснула рукоять меча так, что та едва не треснула. Как смеет эта гордячка так говорить с её отцом?! С Древним Богом, что прокладывал пути для здешних ветров и рек?!
– Твоя дочь уже дрожит от ярости, – усмехнулась альвийка, словно прочитав её мысли. – Я держу тебя на пороге и не зову войти. Почему я так невежлива, могучий О́дин?
– Потому что ты умна и осторожна, Айвли, – немедля откликнулся Отец Дружин. – Потому что с давних пор, с того самого дня, как я прознал о явлении Ямерта с присными, беды и впрямь следуют за мной по пятам.
– Зачем же ты привёл их к моему скромному жилищу?
– Потому что никто, кроме тебя, не может совладать с ними, мудрая Оружейница.
Альвийка усмехнулась под тёмным покрывалом.
– Лесть – великое оружие мужчин, даже Древних. И в особенности – Древних. Но я пожила достаточно, великий О́дин, у меня случилась моя собственная… Боргильдова битва, и потому, хоть мне приятны твои слова, я вижу стоящее за ними столь же ясно, как и побелевшие костяшки на руке твоей дочери, сжимающей меч.
– Вся твоя родня пала в бою? – поднял бровь Отец Дружин. – Моя скорбь да сольётся с твоей, однако я ничего об этом не слышал.
– Слышал, и не раз, – прозвучало из-под покрывала. – Когда твой друг Познавший Тьму оставил меня.
- Предыдущая
- 13/19
- Следующая