Волчьи войны - Агафонникова Елена - Страница 48
- Предыдущая
- 48/71
- Следующая
Он делает знак приблизиться. Мне следовало бы испугаться, но я должна все выяснить. Что это за человек, из-за которого в мире Джар так темно? Может быть, позвать Киарана? Он мог бы мне помочь…
— Здравствуй, Алеа.
Это друид. Один из Великих Друидов. Но я никогда не видела его в Совете.
— Я Самаэль.
Второй отступник. Понимаю.
— Известно ли тебе, что сейчас я нахожусь в Риа, так же, как и ты? О, узнать меня ты не сможешь, я здесь под другим именем… И мы с тобой еще не встречались.
— Чего вы хотите?
— Хочешь, я открою дверь темницы? Тогда мы бы могли немного поговорить…
— Я и сама могу открыть эту дверь, а поговорить мы прекрасно сможем и здесь.
— Хорошо. Ты мне не доверяешь. Ты права. Ты знаешь, что со мной произошло?
— Нет…
— Со мной произошло почти то же, что и с тобой и с Фелимом. Меня исключили из Совета друидов…
— Тогда между нами нет ничего общего. Меня не исключали, я никогда не была членом Совета!
— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, Алеа! Не надо придираться к словам! Скажем, мы, все трое, были отвергнуты Советом…
— Мне кажется, что таких людей в истории Сай-Мины было гораздо больше! Ведь есть еще и Маольмордха, не так ли?
— Маольмордху не исключали. Он, если можно так сказать, ушел по своей воле. А вот меня и Фелима исключили по философским и в то же время по политическим соображениям…
— Что же вы сделали?
— Помимо прочего, я отрицал существование Мойры.
— Понимаю. Это и в самом деле никак не могло им понравиться!
— Но ведь тебе, Алеа, так же хорошо, как и мне, известно, что Мойры не существует, что это чистой воды выдумка друидов, не правда ли?
— Я бы так не сказала…
— Ах, вот оно что! Я думал, ты дальше продвинулась по пути Знания. Но я знаю, у тебя есть сомнения…
— А у кого их нет?
— У меня. У меня нет ни малейшего сомнения. Мойра — это ложь, Алеа. И ты — тому доказательство. Одно из доказательств. Вот почему Совет испытывает такие трудности. Знаешь, что больше всего беспокоит преступника, Алеа?
— Нет…
— Как бы уничтожить улики! Ты и я, мы очень беспокоим Совет. Я — поскольку знаю, что Мойры не существует, а ты — потому что ты девушка, а обладаешь такими же способностями, как и эти кретины, если не большими!
— К чему вы клоните?
— Я хочу, Алеа, чтобы истина восторжествовала!
— Какая истина?
— Мойру выдумали друиды! Это, в конце концов, очевидно!
— А разве не упоминалось о ней в легендах Гаэлии задолго до того, как на остров пришли друиды?
— Конечно… вот именно! Это было древнее верование, которое друиды взяли на вооружение, чтобы не оттолкнуть от себя жителей Гаэлии… Они присвоили его и теперь только о нем и говорятся даже полагаю, что многие друиды сами твердо верят в существование Мойры! Но первые друиды хорошо знали, что это всего лишь выдумка, необходимая для того, чтобы лишить людей свободы суждения…
— И что же?
— Пора положить конец этому надувательству.
— Каким образом?
— Надо убить всех друидов и уничтожить Сай-Мину!
— Вы хотите убить всех друидов?
— С твоей помощью я смогу это сделать. Я и сам в чем-то посильнее друидов, только они об этом не знают…
— Самаэль, ненависть затмила вам разум…
— Вовсе нет! Напротив, теперь мне все совершенно ясно! Ведь без друидов ты и я, мы сможем управлять островом так, как пожелаем!
— У меня нет ни малейшего желания убивать друидов, и я не собираюсь становиться вашей союзницей, Самаэль. Вы безумец. Вы делаете совершенно неправильные выводы из своего толкования религии… Не верить в Мойру еще не значит, что надо убивать всех, кто проповедует учение о ней!
— Если они захватили всю власть, то надо!
— Убедите людей в том, что вы правы, но словом, а не силой!
Он молчит. Похоже, он ждал от меня другого. Неужели он действительно думал, что я стану его союзницей? Не понимаю. Опять не могу понять, что люди обо мне думают. Они считают, что я такая, какой они меня хотят видеть. Еслия хочу, чтобы меня поняли, чтобы я смогла послужить настоящему делу, мне надо создать очень четкое представление о себе. Такое, чтобы все поняли, кто я такая. Мне надо выйти из тени.
— Самаэль, я не стану вашей союзницей. А вам, по-моему, стоит еще раз хорошенько обо всем этом подумать. Что-то подсказывает мне, что вы, в общем-то, разумный человек. И вовсе не такое чудовище, каким рисует вас Совет. Но вы заблуждаетесь, Самаэль, и мне вас очень жаль.
— Я заблуждаюсь? А ты права, не так ли? Где-то я это уже слышал! Ты ничуть не лучше друидов! Что ж, очень жаль, я мог бы помочь тебе выбраться из этой дыры, из этой скучной жизни, чтобы стать наконец полезной людям, чтобы действовать. Но ты этого не желаешь, и, значит, тебе придется покориться, как и всем остальным. До свидания, Алеа. Когда мы снова с тобой увидимся, одному из нас придется умереть.
— Постойте!
Он остановился. Он оборачивается.
— Самаэль, вы не верите в Мойру, вы не верите в христианского Бога… Но вы все же используете сайман…
— Не вижу противоречия…
— Может быть, его и нет, но как вы объясните происхождение самой этой силы?
— Избранность, Алеа. Избранность. В мире существуют разные виды растений, разные виды животных, разные виды людей. И некоторые обладают большей силой, чем все остальные. Я, также как и ты, являюсь сверхчеловеком, Алеа. В этом нет ничего божественного… Ты что, думаешь, твоя сила от Мойры?
— Не знаю, Самаэль. Не знаю.
— Когда ты это узнаешь, надеюсь, у тебя еще будет время принять мою сторону…
Он исчезает. Я не пойду за ним, мне от него не по себе. Какая отвратительная мешанина лжи и недомолвок! Неужели он — еще один из моих врагов? Я видела его внутри Дерева Жизни, там они с Маольмордхой объединились против меня. И все же он не похож на Маольмордху. Его еще можно было бы спасти…
Сам того не сознавая, Эрнан продолжал традицию Архидруида Айлина. С самого начала смутных времен он приходил к архивариусу и часами беседовал с ним. И, подобно Айлину, зачастую вел нескончаемый монолог. Для того чтобы мыслить, ему необходим был собеседник, способный его выслушать. Ему надо было высказать свои соображения, чтобы сопоставить их с событиями реальной жизни. Шехан терпеливо слушал его, очень редко вставляя словечко, чтобы не прерывать ход мысли Архидруида.
— На этот раз я и впрямь не вижу никакого будущего, брат мой, — жаловался Эрнан, глядя на свое отражение в овальном зеркале на стене кабинета. — Смерть Эогана спутала все мои планы. Не знаю, что и думать. Неужели это Амина его убила? Только ради того, чтобы пойти на конфликт с нами? Возможно ли, чтобы женщина ненавидела нас до такой степени, что способна была убить собственного мужа, лишь бы навредить нам, а, Шехан? Не могу этого понять. И что она намерена теперь делать? Мы так плохо вели дела? С незапамятных времен Совет делал все возможное, чтобы трон Гаэлии занимал угодный ему человек. Эоган был предан нам. А мы не смогли предотвратить несчастья. Нам надо было воспротивиться этому браку, Шехан. И как только Айлин мог совершить подобную ошибку?
— Возможно, он сделал это намеренно… — предположил Шехан.
— Намеренно? Но это же может привести к гибели всего Совета! — воскликнул Архидруид с недоверием.
— Не потому ли, что мы впервые остаемся одни, без Галатии? И действительно ли нам нужны король или королева? Остаются ли они сейчас нашими самыми лучшими союзниками?
Эрнан повернулся к архивариусу:
— Вы имеете в виду туатаннов, Шехан? Вы что, думаете, Айлин надеялся заменить Галатию туатаннами для сохранения равновесия сил? Это не так уж глупо. Может быть, вы и правы. Они более, чем кто-либо из жителей осгрова, близки к пониманию Мойры. А если уж говорить об армии, в которой мы нуждаемся, то у туатаннов она гораздо сильнее, чем у Галатии. Вот только на сегодняшний день она не очень многочисленна. А как дать им возможность укрепиться? Находясь в Темной Земле, они оказываются мишенью для Харкура и для Мерианда Мора, который ни за что не уступит им своих владений. Воины Сида никогда не будут знать покоя и не смогут укрепить свое положение. Война с Харкуром абсолютно необходима. Нам надо избавиться от христиан, а в Риа могут поселиться туатанны. Однако у Харкура теперь есть Меч Нуаду…
- Предыдущая
- 48/71
- Следующая
