Командир Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/75
- Следующая
— Сазанов, Андреев, Иванов, Непейборода, Богданов! — подозвал я своих подчинённых командиров. — Приказ на сегодня, в одиннадцать часов ночи выдвигаемся на восток. Приготовить машины к движению, пусть водители их осмотрят, с восьми до одиннадцати отдыхать. Выполнять. Стрелкам обеспечить охрану.
— Есть!
— Есть!.. — посыпалось от командиров.
Поставив задачи людям, я присел на шинель и стал пополнять журнал людьми, переписывая их со слов Иванова. Во взводе работал его зам, старший сержант Васюта. Потом подозвал Богданова, закончившего опрашивать своих подчиненных, знал он только троих, остальных подобрали во время отступления.
Отправив Иванова к себе во взвод, я закончил с документаций, поставив новичков на довольствие, (кухня уже была помыта и новеньким выдали сухпай до утра), я откинулся на стог и, прикрыв глаза задумался.
«М-да, все-таки мечты сбиваются. Я хоть попал и не туда куда хотел, но ведь попал. Даже смог устроиться тут вполне нормально, и что главное… Мне тут нравиться! Парней вот только жалко, экипаж, раненых бойцов спецназа. Они ведь мне стали роднее чем все парни и девчонки из детдома. Ладно, хоть попал как это ни странно куда нужно. Мне ведь понадобилась неделя, чтобы понять, что это реально мой шанс изменить хоть что-то в этой войне. Я не знаю, может я в параллельном мире, о котором так любят писать фантасты альтистории, чтобы не запутываться в прошлом и настоящем, или на самом деле в прошлом своего мира? По крайней мере, все что я успел изучить за время пребывания в этом мире, все указывают что это именно прошлое моего мира. Что это значит? Это значит, что у меня есть шанс его изменить. Так почему бы и не попробовать?..»
Размышлять мне не мешала даже суета вокруг, когда бойцы стали подготавливать технику к движению, переговаривались с новичками, знакомясь и делясь с ними боевым опытом. Негромкие окрики командиров, беззлобный мат старшины где-то на заднем плане, все это вылилось в едва слышный гул, от которого я устало задремал.
Кабинет был не особо просторным, но хозяин его любил и часто проводил там небольшие совещания. Вот и в данный момент двое присутствующих в командирской форме старшего начсостава госбезопасности сидя за столом, наблюдали, как хозяин кабинета прогуливался у окна, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть на раскинувшийся за окном парк.
— Так вы товарищ Берия утверждаете, что это все написано одним человеком? — спросил, наконец, хозяин кабинета.
— Так считают мои специалисты, товарищ Сталин, — ответил один из присутствующих командиров.
На столе лежало два конверта и россыпь листов у каждого. Даже не специалисту было видно, что тут писала действительно одна рука, почерк был очень схож. Даже ошибки, которые появляются когда быстро пишешь, были идентичные.
— Лаврентий, поясни мне как связано нападение немецких прихвостней на командиров Красной Армии и ВОТ ЭТО?! Почему человек, который, кстати, не представился ни в одном из посланий, сообщил нам столь важные сведенья? Как сообщили товарищи Павлов и Кирпонос в тех местах, где мы предсказали им возможные места будущих прорывов, идут тяжелейшие бои, где наши мехкурпуса перемалывают танковые группы немцев? Почему именно сейчас? Почему сообщивший, отправил письма за три дня ДО войны? Почему он не вышел на связь? Много почему товарищи. Но ответа я от вас не слышу. Вы что-то хотите сказать, товарищ Берия?
— Да, полная информация по фигуранту у товарища Меркулова, именно он курировал это расследование.
— У вас есть что сказать, товарищ Меркулов? — повернулся Сталин к третьему, молчавшему до этого командиру.
— Да, товарищ Сталин, — встал Меркулов, но тут же сел после жеста хозяина кабинета. — Было проведено полное расследование и выявлено что письма были опущены в почтовый ящик киевского железнодорожного вокзала девятнадцатого июня этого года. Во время опроса служащих вокзала сотрудниками нашего отдела, одна из работниц почты вспомнила, что в этот же день сразу два подобных конверта заполнял молодой парень, примерно лет двадцати в старой ношеной форме.
— Поясните? — потребовал хозяин кабинета.
— По словам работницы почты, он скорее всего был демобилизован, так как был в командирской форме, но без знаков различия, хотя следы споротых петлиц и шевронов были различимы. Ткань успела выцвести. Нашим художником был составлен рисунок неизвестного со слов свидетельницы. По ее словам рисунок очень похож, вот он, — протянул лист Сталину, зам Берии.
— Понятно, товарищ Меркулов, продолжайте, — изучив рисунок, велел хозяин кабинета.
— По словам работницы почты, неизвестный около полутора часов сидел за столом и писал. Писал долго. Страницы он вырывал из лежавшей рядом тетради. Именно поэтому его и запомнили. Так же изредка он вскрикивал что-то вроде: «Как же я про это забыл», или «ну и про это тоже можно». А так он особо внимания не привлекал. Кроме того что очень спешил на уходящий поезд, что когда бежал к почтовым ящикам, видимо не хотел передавать их через работников почты чтобы не возникло вопросов, то чуть не сбил уборщицу. После чего бросив письма, он выскочил на перрон.
— Узнали, какой поезд уходил?
— Да, Москва-Ровно. Как нам известно, поезд до конечного маршрута не дошел, был атакован немецкими штурмовиками двадцать второго июня в пять часов двенадцать минут. Половина состава сгорела, много погибших. Был проведён опрос выживших. К сожалению, за шесть дней многие разъехались, найти смогли только тех, кто находился в близлежащих госпиталях. Только один из них, лейтенант Грошев, со сквозным ранением ноги, вспомнил, что в одно купе с его знакомым по училищу лейтенантом Петровым действительно ехал похожий субъект. При разговоре в вагон-ресторане, когда речь зашла о попутчиках, тот охарактеризовал его как «зенитчика» и «своего в доску парня». В данный момент ведутся поиски лейтенанта Петрова. По последней информации он после прибытия в Ровно получил под командование батарею противотанковых орудий из трех единиц и ушел с одним из полков. Больше об этом полке и батарее Петрова ничего не известно. Только то, что они были на острие прорыва немецких войск, что произошел сегодня утром. Что сейчас происходи под Ровно точных данный нет. По не подтвержденным данным наши войска отступают. В общем, каша там сейчас, товарищ Сталин. В особые отделы всех частей были отправлены приказы: в случае выхода из окружения батарейцев лейтенанта Петрова или его самого, немедленно сообщать по инстанции и передать его нашим сотрудникам. Пока это все.
— Отправьте в район Ровно особую группу осназа НКВД для поисков этого лейтенанта и взятии у него показаний, — велел Иосиф Виссарионович.
— Есть, товарищ Сталин.
Как только Меркулов вышел из кабинета, Сталин выдвинул внутренний ящик и достал отдельный лист и дал его Берии.
— Что он хотел этим сказать, Лаврентий?
Двинулась батарея в сторону откатывающегося фронта ровно в одиннадцать согласно моему приказу. Машины сбрасывая вязанки сена, с помощью которых были укрыты, тяжело переваливаясь на пашне выехали на дорогу и выстроились таким порядком. Первой с удалением на сто-сто пятьдесят метров шла машина Индуашвили. С ним было пять бойцов с сержантом во главе. Это были наш передовой дозор. Туда я отправил самых опытных бойцов, что у нас были. За машиной разведчиков шла основная колонна. Первой полуторка набитая бойцами Богданова, с ним же самим в кабине, потом шесть зениток, я в кабине первой. За нами машины обеспечения, трофей с кухней, топливозаправщик, и последняя полуторка с частью боеприпасов и с отделением стрелков. Так мы и ехали, хотя колонна растянулась метров на триста.
Для светомаскировки водители по моему приказу из жести сделали для фар защиту. Теперь колону можно было рассмотреть только вблизи. Водители конечно видели куда едут, но из-за того что фары теперь светили только на двадцать метров вперед и так небольшая скорость стала еще меньше. Так что шли мы на установленных мной двадцати километрах в час.
- Предыдущая
- 24/75
- Следующая
