Фладд - Мантел Хилари - Страница 17

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая

Фладд не ответил, показывая молчанием, что не хочет обсуждать свою современность.

— Он спросил: «Актуальны ли вы, отче? Как у вас с реальностью?». «Это к Платону», — ответил я, но епископ продолжал: «Актуальны ли ваши проповеди? Созвучны ли вы духу времени?»

— Никогда такого не слышал, — сказал Фладд. — «Актуальны»? Нет, не слышал такого. А что вы ответили?

— Я сказал, что, если ему угодно, я в высшей степени неактуален и намерен, с его позволения, оставаться таким и впредь — ради блага моих прихожан, ради спасения их души. «Вот как, любезный?» — Отец Ангуин принялся яростно корчить рожи, похлопывая себя по воображаемому брюшку. — «Да, потому что люди приходят в церковь не за актуальностью! Или вы прикажете мне обращаться к ним на кабацком языке? Забрать у них последние остатки веры и перемолоть на фарш в магазине «Мясо»?» — Отец Ангуин сверкнул глазами. — На это он не ответил.

— Но вы же воспользовались своим преимуществом? — спросил отец Фладд.

— Да, пока он переваривал мои слова, я снова заговорил о статуях. «Если святые, — сказал я, — не приходят в Федерхотон, неужто нам нельзя смотреть хотя бы на их безмолвные образы? Разве они не подстегивают веру, и разве вера не мое ремесло, и разве они не орудия моего ремесла? Отнимите ли вы у врача его черный саквояж? Или запретите цирюльнику выставлять рядом с лавкою жезл?[30]»

— И где, по мнению епископа, сейчас статуи? — осторожно спросил Фладд.

— Он думает, они у меня в гараже.

— И что, уступил он хоть в чем-нибудь?

— Ни в чем.

— А вы что ответили?

— Я сказал, что надеюсь его пережить. — Отец Ангуин мгновение сидел в мрачной задумчивости. — Вас он не упомянул.

— Вот как? — проговорил Фладд. — Ничего страшного.

Отец Ангуин еще не вполне отказался от мысли, что Фладд — епископский шпион, однако он заключил, что даже у епископа, видимо, есть совесть, и тот стесняется упоминать шпиона, словно не вполне готов сознаться в своем поступке. Или так, или его правая рука не знает, что делает левая.

Отец Ангуин, разумеется, был пьян. Отец Фладд мягко ему на это указал и пошел на кухню — попросить Агнессу, чтобы та сварила кофе. Это было новшество, одно из тех, что старался внедрить Фладд.

— Растираете в порошок, мисс Демпси. Отвешиваете. Добавляете воду. Нагреваете. Фильтруете.

— Уж не знаю, что получится, — ответила мисс Демпси. — Первый раз в жизни вижу такое снадобье.

Отец Ангуин, оставшись один, дремотно глядел на огонь в камине. Сегодня ему пришлось выслушать чрезвычайно странное покаяние, вернее даже вопросы, заданные в исповедальне напряженным голосом, который он вроде бы слышал раньше, только не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах. Это был недерхотонский вечер — раз в неделю отец Ангуин принимал исповедь у жителей верхнего поселка. Он думал было отправить Фладда, но решил, что мальчик еще не привык к здешним нравам. У недерхотонцев свой обычай: или не придет никто, или ввалятся сразу трое-четверо, и каждый будет пробиваться в исповедальню, отпихивая других, чтобы первым изложить свою версию событий. Частенько в таких случаях доходит до драки. Молодой священник, конечно, сдюжит — с виду он довольно крепкий, — однако тут важнее опыт и ум. Всегда лучше унять спорщиков, чем потом их разнимать.

Первый кающийся вошел в исповедальню, шаркая ногами, и замер, словно ожидая, что священник заговорит первым. Отец Ангуин подумал: кто-то из недерхотонцев пришел на исповедь после двадцати-тридцатилетнего перерыва в надежде, что молодой священник окажется добрее старого, а теперь не знает, с чего начать длинный перечень грехов, и даже вообще забыл принятую формулу. Он подсказал: «Прости мне, отче, ибо я согрешил…»

При звуке его голоса из-за решетки донесся тихий вздох, и вновь наступила тишина. Отец Ангуин ждал, уже не сомневаясь: кающийся рассчитывал на отца Фладда.

— Раз уж пришел, — произнес он, — то говори, я тебе помогу. Попробуй рассказывать по десятилетиям. Но прежде ответь: давно ли ты исповедовался последний раз?

— Недавно, — ответил голос, явно женский. Возраста отец Ангуин определить не мог. Очень может быть, что она говорила правду — по здешним меркам. В Недерхотоне до сих пор обсуждали отречение — не Эдуарда VIII, а Якова II. Распри местных жителей уходили корнями в глубь веков; обиды, нанесенные до норманнского завоевания, были по-прежнему свежи в памяти.

— Вообще-то… — произнес голос и вновь наступила тишина. — Вообще-то мне нечего сказать. Я могу задать вам вопрос.

— Хорошо. Задай.

— Грех ли поджечь свой дом?

Вот такие дикие мысли и слышишь от недерхотонцев.

— Свой собственный? — переспросил Ангуин. — Не чей-то чужой?

— Собственный, — нетерпеливо повторил голос. — Если человек беден, а деньги от страховки позволят ему поправить благосостояние.

— А, ясно. Да, конечно, это грех.

Отец Ангуин подумал: «Кто бы знал, что в Недерхотоне страхуют дома. На месте страховой компании я бы не стал так рисковать». Вслух он сказал:

— К тому же это преступление. Поджог и мошенничество. Пожалуйста, выброси такие мысли из головы.

— Хорошо, — с неожиданной легкостью согласился голос. — Я могу задать еще вопрос. Допустимо ли замешивать тесто на топленом сале или оно годится только для жарки рыбы?

Господи, подумал отец Ангуин, они ведь питаются одной овсяной похлебкой; неужели я доживу до того, что их рацион станет разнообразнее, а сами они — крепче и здоровее?

— Прямо сейчас ответить не могу, но спрошу у своей экономки. Давай сделаем так: я приду через неделю и передам тебе ее ответ. Если ты учишься готовить и у тебя затруднения, она охотно тебе поможет.

Пауза.

— Нет, — произнес голос. — Пост и воздержание. Вот о чем я говорю. Правила Великого поста. И для пятниц в течение всего года. Считается ли топленое сало мясной пищей или оно рассматривается как масло?

— Сложный вопрос, — ответил священник. — Дай мне подумать, хорошо?

— Можно ли в пост есть джем?

— Я всегда ем, если хочется. Устав этого не запрещает. Впрочем, надо руководствоваться общим принципом: не объедаться джемом, дабы не впасть в грех чревоугодия.

— В постный день, приступая к легкой трапезе[31], за которой позволено вкушать восемь унций хлеба, допустимо ли подсушить его на сковороде?

— Да, конечно.

— Но подсушенный хлеб весит меньше, и вы можете съесть лишний кусочек.

— Едва ли в каноне есть точные указания на сей счет. — Отца Ангуина смущало и даже пугало это сочетание разборчивости и беспринципности. — Тебя во время поста сильно мучает голод? В таких случаях, как правило, допускаются некоторые послабления.

— Мне не хотелось бы к ним прибегать.

— Весьма похвально.

— А теперь скажите мне, отче, с каких пор дозволяется есть мясо в Рождество, если оно приходится на пятницу?

— С тысяча девятьсот восемнадцатого, — без запинки ответил отец Ангуин, — когда на Пятидесятницу был принят Кодекс канонического права.

— А на какое число пришлась в тот год Пятидесятница?

— Кажется, на девятнадцатое мая.

— Спасибо. Допускается ли в пятницу или в другой постный день вкушать черепаховый суп?

— Полагаю, да. А ты часто ешь черепаховый суп?

— Нет, — печально отвечала кающаяся. — Спасибо, отче, вы разрешили часть моих недоумений. Насчет сала ничего пока не надумали?

— Если бы я должен был дать ответ прямо сейчас, чисто из головы, то сказал бы, что его можно использовать и для того и для другого. Но я, безусловно, уточню. И если ты придешь снова, то получишь исчерпывающий ответ.

Ему хотелось спросить: «Кто ты?» Хриплый шепот звучал чуточку напряженно, однако переход от вопроса к вопросу и вообще самый тон подразумевал близкое знакомство; впрочем, недерхотонцы вообще ни с кем не церемонятся. И все же не отпускало чувство, что женщина его знает и угадала девиз: «Верность в мелочах».

• Предыдущая
• 17/37
• Следующая