Такси для ангела - Платова Виктория - Страница 49
- Предыдущая
- 49/81
- Следующая
Райнер-Вернер и Ботболт. Ботболт и Райнер-Верн…
Доверчивый, как жертва финансовой пирамиды, немец! Трогательные серьги в ушах, трогательный перстень на мизинце, трогательный дракон на плече, трогательные, младенчески-белые волосы… Обнадеживающие плечи, обнадеживающие руки… И такой обнадеживающий русский язык! Как забавно он тонул в проруби, как забавно он кутался в одеяло, неужели я больше никогда не заговорю с ним, неуже…
— Ну, что ты так побледнела, Алиса? — Дашка расплылась в иезуитской улыбке. — С твоим перцем ничего не случилось.
— С каким перцем?
— А теперь покраснела!
— Ничего я не покраснела…
— Покраснела-покраснела! Правда, Чиж? Чиж приблизил бледные ноздри к моему лицу:
— Вы покраснели, не отпирайтесь. А что произошло?
— В том-то и дело, что ничего. С ее немцем ничего не произошло. Жив-здоров.
— Подождите, Дарья! Вы же говорили о двух трупах.
— Ну да. Эти два парня. Доржо и Дугаржап. Tea нашла их в правом крыле дома. В аппаратной.
— В какой аппаратной?
— Ботболт говорил о ней. Идемте, я покажу…В этой части бурятской табакерки мы еще не были. Она начиналась таким же коридором и отличалась от нашего временного пристанища лишь незначительными деталями. Тот же безликий евростандарт, те же светильники в стиле модерн, те же мраморные стены, те же мраморные плиты пола. Не было только абстрактных картин, но от их отсутствия коридор здорово выигрывал.
Метров через двадцать сходство обоих коридоров кончилось. Там, где по идее должна была начинаться лестница, торчала дверь, запертая на висячий замок. У замка кружил теперь одинокий Райнер-Вернер. Увидев меня, он обрадовался, как радуется младенец при виде сухой молочной смеси.
— Алиса! Это ужасно!
— Ну и парень тебе достался! — сыронизировала Дашка. — Просто Ричард Львиное Сердце. Просто Бей первым, Фрэдди! Просто Пой, ковбой, пой! Просто Сирена Миссисипи!
Я пропустила ее язвительное замечание мимо ушей и следом за Чижом направилась в аппаратную.
Аппаратная — двадцатиметровая квадратная комната — была под завязку набита всевозможной видеотехникой. Небольшой пульт, музыкальный центр на стеллаже, два видика и два подсоединенных к ним работающих телевизора — побольше и поменьше, но с одинаковым срамным кинцом на экранах.
Центральное место в аппаратной занимала стена с восемью мониторами. Но только три из них показывали картинку. Ботболт не соврал: я без труда узнала занесенные метелью мини-дацаны и въезд в мрачную privacy Дымбрыла Цыренжаповича, больше напоминающую охраняемую территорию военной базы.
Третье изображение контрастировало с первыми двумя: никакого снега, никакой ночи — спокойный полумрак ангара, только и всего. Но даже полумрак не мог скрыть умопомрачительных силуэтов двух иномарок.
Очевидно, это и есть гараж. Вот только как там оказалась старенькая, поношенная “копейка”? Уж не престарелый ли отец местного садовника поставил ее на прикол?..
— А вот и моя машина! — В голосе стоявшего рядом со мной Чижа послышались мечтательные нотки.
Похоже, жалкая развалюха интересовала его гораздо больше, чем тела несчастных Доржо и Дугаржапа. Я же не могла отвести от них взгляда: две смерти остались за кадром, но — вместе со смертью Аглаи — неожиданно образовали роковой треугольник. Но кто сказал, что это — окончательный вариант фигуры? Углов может прибавиться в любой момент, неэвклидова геометрия еще и не на такое способна! Шестиугольник, пятиугольник, квадрат — все зависит от того, как долго продлится ночь. И как быстро придет помощь. И придет ли она вообще…
У двух плосколицых и плосконосых бурятов не было ничего общего с аристократической Аглаей, и все же, все же… Мгновенная и — судя по всему — мучительная гибель сделала их почти близнецами. Те же скрюченные пальцы, те же узкие, вытянувшиеся в нитку, рты… Те же красные пятна на шее. И те же прилипшие к черепу волосы.
Доржо (или Дугаржап?) ничком лежал на широком кожаном диване, установленном против телевизоров. Дугаржап (или Доржо?) валялся на полу, поджав под себя ногу. Здесь же, на полу, валялись и три пластмассовых стаканчика.
Нельзя сказать, чтобы эти жалкие посудинки как-то особенно поразили меня. Скорее меня поразило их число. Оно явно намекало на еще одного участника драмы; да что там участника — на ведущего актера, который вряд ли согласится выйти на поклон. Но он хорошо провел свою роль, ничего не скажешь.
И все, что требуется сейчас от благодарной публики, — не сорваться и не закричать “бис!”.
От тягостных размышлений меня отвлек протяжный, хорошо поставленный стон. И только теперь я заметила, что в аппаратной, кроме меня, Чижа и двух трупов, находятся все три писательницы.
Tea полулежала в глубоком кожаном кресле и стонала в унисон с раскоряченными телевизионными порнодевками.
Второе кожаное кресло было оккупировано притихшей Минной.
А Софья, которой посадочного места не досталось, фланировала между ними. Голова Софьи была вывернута под совершенно неприемлемым углом в сто градусов. Именно по этому азимуту находились оба телевизора.
Черт возьми! Я не знала, что происходит с Tea, но две другие дамы исподтишка смотрели порнушку!
Tea в очередной раз застонала, а Софья и Минна в очередной раз гадливо поморщились.
— Прекратите, дорогая Tea, — сказала Минна. — Прекратите озвучивать эту дрянь! Синхронных переводчиков полно и без вас!
— А вы прекратите пялиться на экран, дорогая Минна! — парировала Tea, не открывая глаз. — Тоже мне, эротоманка! И это в вашем-то возрасте и при вашей нэмплекции!
— А в вашем… В вашем я тоже была мулаткой с талией пятьдесят четыре сантиметра! Так что в недалеком будущем вас ждут метаморфозы! — пригрозила толстуха. — Не обрадуетесь!..
В дверном проеме показался Ботболт со стаканом воды, и Tea застонала сильнее.
— Выпейте. — На своих мертвых подопечных Ботболт старался не смотреть. — Вам сразу станет легче.
— Сначала вы, — потребовала Tea. Ботболт пожал плечами, но глоток из стакана все-таки сделал.
— Вот видите, все в порядке. Это хорошая вода, уверяю вас.
— Ваше шампанское тоже выглядело приличным… Tea вцепилась в стакан, и я услышала, как стукнули о его край ее зубы. Неужели она до сих пор не может прийти в себя от увиденного? Это странно, тем более что смерть Аглаи, произошедшая у нее на глазах, такой реакции не вызвала.
— Это вы взяли бутылку из кухни, Ботболт? — Чиж воспользовался наступившей паузой. — Я же просил вас ничего не трогать!
— Я не брал бутылки. Я вообще не выходил на кухню. Вы сказали, чтобы я оставался в зале. Я там и оставался.
— Точно! — подтвердила Минна, не спуская глаз с экрана. — Да еще исподтишка следил за нами, как будто мы преступницы!
— Точно, — подтвердила Софья, не спуская глаз с экрана. — Хотя еще неизвестно, кто настоящий преступник и кто совершил это злодеяние. А мы в гробу его видели, не так ли, дорогая Минна? Кто он такой, чтобы указывать нам, что делать?
— Именно, дорогая Софья. Мы видели его в дешевом колумбарии!..
— Ваши приятели отвратительны, Ботболт! — сказала Tea, осушив стакан. — И об этом вы должны поставить в известность хозяина! Смотреть такую гадость в приличном доме! Да еще когда приглашены гости!..
— Извращенцы! — добавила Минна, не спуская глаз с экрана. — Маньяки!
— Бог шельм метит, — добавила Софья, не спуская глаз с экрана. — Собакам — собачья смерть!
— Уж вы бы помолчали, дорогая Софья! — Даже находясь в полуобморочном состоянии, Tea не упустила случая лягнуть конкурентку. — Любовные сцены в ваших книгах — вот где настоящее порно!
— Это почему же? — обиделась Софья.
— “Он закрыл свои прекрасные голубые с серыми крапинками глаза и осторожно ввел свой роскошный стержень в ее роскошное лоно, — противным сюсюкающим голосом процитировала Минна. — Она тоже закрыла свои прекрасные зеленые с золотыми искорками глаза и, обняв его за роскошные мускулистые плечи, застонала от наслаждения”.
- Предыдущая
- 49/81
- Следующая
