Выбери любимый жанр

Смерть в осколках вазы мэбен - Платова Виктория - Страница 9


Изменить размер шрифта:

9

При всем этом жуткая стрельба, море крови, горы трупов и один над всеми герой, который хоть и кладет без всякого сожаления дюжину мерзавцев, зато герой на все сто. Тошнотворная мякина. Интересно, как у них там, в Америке, крыша еще не поехала смотреть все это каждый день, да еще и по всем каналам?

Если действительно искать что-то интересное в культурном плане, то это только в старушке Европе. Хотя последнее время меня больше интересует Дальний Восток. Было, было, каюсь. На предпоследнем курсе к нам в группу попала девушка, увлеченная сверх всякой меры дальневосточной культурой. От нее, собственно, мы и почерпнули знания о дзэн-буддизме, о пути Дао, о седом мудреце Лао-Цзы. Культура Востока оказалась богатой и разнообразной. Она завораживала своими иероглифами и своими непонятными именами.

Диплом, затем работа в газете как-то ослабили мой интерес ко всему восточному, но когда два года назад мне выпала возможность поехать на выбор в командировку в Португалию или Японию, я без сомнений и колебаний выбрала последнюю. Не пожалела ни единой секунды, настолько потрясающей оказалась Страна восходящего солнца. Я приехала назад, переполненная впечатлениями сверх всякой меры, а несколько очерков о путешествии весьма заинтересовали читателей, так что мне еще почти целый год пришлось отвечать на письма. И как только после этого путешествия меня в редакции не прозвали Гейшей, остается только удивляться.

Наша редакция чуть не померла со смеху, когда узнала, что вместо японской техники, которую тут можно было выгодно продать, или каких-нибудь экзотических японских тряпок, я почти все деньги потратила на небольшую гравюру Хокусая «Отдых чиновника Синьо Мимото в беседке в день первого снега». Меня, разумеется, не преминули убедить в том, что я — полная дура и настоящего Хокусая не купишь ни за какие деньги, тем более за те жалкие гроши, что у меня были, но гравюра все равно мне нравится. И каждое утро я с удовольствием смотрю на чиновника, который сидит в беседке в день, когда выпал первый снег.

О, дождь, кажется, закончился. Прекрасно! Я подходила к чугунной ограде парка. До дома я чудесно доберусь на одиннадцатом. Ходит он часто и, что особенно радует, к парку подходит почти пустой, потому что большинство покидает вагоны на предыдущей остановке «Стрелка». Ехать мне около двадцати минут, но и за это время пассажиров слишком много не прибавится.

На остановке топтался высокий худой парень да стояла женщина в прозрачном плаще-дождевике с обычной набитой сумкой, которая аккуратно пристроилась у ее ног. Я вытащила сигареты и закурила, парень тут же оставил созерцание трамвайных путей и двинулся ко мне.

— Не угостите?

Я глянула на мальчишечку. Худой, как и большинство в его возрасте, прыщи на подбородке. Куртка фасонистая, но явно не по сезону, такую лучше надевать в денек потеплее. Стоит, видно, долго, вон аж губы посинели. Я протянула ему пачку.

Он торопливо вытащил сигаретку, зачиркал спичками. Две или три сломались, и я протянула ему свою зажигалку.

— Спасибо, большое спасибо, — проговорил он, жадно и торопливо затягиваясь.

— Давно стоишь? — поинтересовалась я.

— Почти полчаса. Как провалились все. Ни одиннадцатого, ни седьмого, ни тридцать первого.

Меня позабавили столь разные маршруты. Парню, надо полагать, было все равно, в какую сторону двигаться. Не то что мне хотелось поговорить, но почему бы и не переброситься парой слов.

— А тебе что, без разницы, на каком ехать?

— Да, мне любой подойдет. Я на Адмиралтейской выхожу. А там уже на троллейбусе до Заречной.

— Понятно.

— А вы какой ждете?

— Меня только одиннадцатый устроит.

— Он часто ходит. Чаще всех, но, может, авария какая на ветке, ни один не появился, пока я стою.

Я стала подумывать и о таком варианте. Аварии у нас случаются. Тогда трамваи пускают по другому маршруту, многострадальным пассажирам приходится добираться как бог пошлет. Может, действительно двинуться к автобусной остановке? Не успела я до конца додумать эту благую мысль, как сзади послышались торопливые шаги и через секунду меня обхватили чьи-то цепкие руки. Непроизвольно напрягшись, я с силой оттолкнула мужика от себя, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Лидка! — орал кто-то, дыша смачным перегаром. — Да не пихайся ты! Это же я!

Перестав сопротивляться, я с интересом уставилась на этого «знакомого». Черт, вот так встреча! Кто бы мог подумать! Герт! Своей собственной небритой персоной явился неизвестно откуда и сейчас мял и тискал меня на трамвайной остановке. Парень, которого я угостила сигареткой, пытался было что-то пробормотать в мою защиту, но небритый мужик только отмахнулся. Женщина в дождевике не сделала никаких попыток вмешаться в инцидент.

— Спокойно, — я посмотрела на парня, — все нормально, я его знаю.

— Еще бы, — ухмыльнулся Герт, — мы да-авно друг друга знаем. И как!

— Перестань, Герт. Откуда ты, чертяка, свалился на мою голову?

— Представь, случайность. Такие совпадения бывают раз на миллион, ну не на миллион, так раз на сто тысяч, точно! Я оказался здесь совершенно случайно.

— Это я поняла. Дальше.

— А дальше я тебя увидел и, представь, сразу узнал. Ты чего здесь мокнешь?

— Тебя дожидалась. И, представь, дождалась.

Герт хохотнул.

— Машина сломалась, — миролюбиво предположил он, — давай подвезу.

— Спасибо, Герт, но я могу и сама добраться. Вон, кажется, и трамвай идет.

— Да ладно тебе, поехали. Я тут пива хотел в ларьке купить. А знаешь что, — загорелся он, — поехали куда-нибудь посидим, я тебе такую примочку расскажу о «доссель-штрассе» — упадешь!

— О чем ты мне расскажешь?

— О путешествии. Темная ты, Лидка, ни фига не рубишь. О гастрольном туре по Германии, выражаясь твоим задолбанным газетным языком, могу рассказать.

— Вы в Германию ездили?

— Дошло наконец? А я тебе про что целый час толкую. Пошли. Послушаешь меня, вопросики задашь, потом статейку тиснешь. С гонорара мне две банки пива. Только самого лучшего.

— А если моего гонорара не хватит тебе на пиво?

— Ладно, — Герт хохотнул, — из своего кармана добавлю. Пошли, что ли, чего ломаешься, как житный пряник.

— Почему «житный»? — Я уже догоняла Герта, который направился с платформы вниз, к стоящей на дороге новенькой «десятке».

— Не знаю, у меня батя всегда так говорил.

В машине пахло новой кожей, но еще больше табаком, перегаром и каким-то жутким синтетическим средством. Странно, запах пропитывал все, но, похоже, не мой друг был его источником.

— Герт, — взмолилась я, — давай откроем окна.

— А что такое? — поинтересовался он, устраиваясь на сиденье и включая зажигание.

— Запах просто убойный, — призналась я.

— А, вот ты о чем. Это я Лопеса домой подвозил. Ну он, понимаешь, в зюзю. И чтобы жена ничего не заметила, он себе на башку вылил полфлакона одеколона.

— Жуть просто, — я поежилась. — Ты думаешь, что жена у него такая наивная и ничего не поймет?

— Поймет не поймет, а до утра точно трогать его не будет.

— Ладно, а где он такую мерзость взял?

— Да в ларьке каком-то купил по дороге.

— Слушай, если он был в зюзю, то, может, это вовсе и не одеколон, а какое-нибудь средство против тараканов или мышей? Больно уж запах того… специфический.

Герт заржал так, что машина успела два раза вильнуть, пока он снова не выправил руль.

— Ну ты, подруга, даешь, — только и мог выговорить он. — Хотя, хрен его знает, может, так оно и есть, Лопес чего только не отчудит.

За таким веселым разговором мы подъехали к бару «Амальгама». Здесь мне и предстояло пообщаться с Гертом.

9
Перейти на страницу:
Мир литературы