Смерть на кончике хвоста - Платова Виктория - Страница 67
- Предыдущая
- 67/90
- Следующая
— Леонид, иди-ка сюда! — позвал Лелю один из оперативников, возившихся с компьютером. — Любопытная вещица… Хозяйка-то была веселушка, не иначе.
То, что увидел Леля на экране монитора, заставило его поморщиться: картина Верещагина «Апофеоз войны», вынесенная на экран монитора, плохо вязалась с окружающей игривой обстановкой, и от нее за версту несло дурновкусием.
— Здесь еще и Интернет… — почти синхронно сказали оперативники.
— Вот только не вздумайте лезть на порносайты! За чужой счет, — прикрикнул Леля и густо покраснел: не хватало еще, чтобы Регина заподозрила его в доскональном знании географии Сети. В порносайт Леля влезал лишь однажды, и это произвело на него тягостное впечатление.
— У нее был почтовый ящик.
— Очень хорошо. Потрясете провайдера, пусть взломает. И скачайте всю информацию с компьютера.
А пока оперативники вызывали из управления специалиста с устрашающей вещицей «росket hard driveе», Леля поимел неприятный разговор с экспертом Курбским.
— Черт знает что, — стенал эксперт, отведя Лелю в дальний угол, к колонкам музыкального центра. — Ни единого приличного отпечатка.
— То есть?
— Как будто здесь взвод уборщиц поработал. Все поверхности стерильны.
— Думаю, что Литвинова хорошо подготовилась к отъезду в Мурманск. Прежде чем сказать квартире последнее «прости».
Краем глаза Леля заметил Воронова, отиравшегося в подозрительной близости к ним.
— Я же просил вас…
— Владимир Владимирович… — кротко подсказал Воронов.
— Я же просил вас, Владимир Владимирович! Не стоит болтаться по дому и мешать проводить следственные мероприятия!
— Ну что вы, я ведь все понимаю.
Ни черта ты не понимаешь, хватаешься за обрывки фраз, обрывки вещей, обрывки фотографий, роешься, как шакал, в помойке человеческих страстей. Стрелять таких писателей надо!
— Кстати, Владимир Владимирович, раз такой счастливый случай… — Тут Леля осекся ввиду невольной циничности фразы, но, помолчав, продолжил:
— Свел нас на одной территории, может быть, вы оставите автограф для моей племянницы? И черкнете ей пару строк? Она будет счастлива.
— С удовольствием. Только я не знаю, на чем. Бумаги у меня с собой нет…
Леля повертел головой и наткнулся на залежи компакт-дисков. Поколебавшись секунду, он решил, что ни один из них не понадобится Дарье. Детская компьютерная игра «Червяки». Надо же, чего только не придумают!
Воронов застенчиво расписался на самом краешке вкладыша и посмотрел на Лелю.
— Вот только с пожеланиями туговато… Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— А как ее зовут?
— Сима.
— Сима — это Серафима или Симона?
— Серафима, — рявкнул Леля и тут же подумал о том, что Сима так же стесняется своего полного имени, как и он — своей фамилии. А Симона — вполне разумная альтернатива.
Воронов снова зацарапал безвольной рукой по вкладышу компакта. И спустя три минуты протянул Леле написанное.
«Дорогой Серафиме от писателя Воронова с наилучшими пожеланиями в учебе, труде и личной жизни. Воронов В.В.»
И как только удержался от приписки «ЛЮБИ МЕНЯ, КАК Я ТЕБЯ», с неприязнью подумал Леля. Впрочем, не стоит разочаровывать девочку. Придется рассказать, что Воронов — высокий импозантный брюнет с густой растительностью на лице и «кольтом» в штанах.
12 февраля
Наталья
Весь день Тума вела себя странно: она почти не выходила из ванной, куда еще прошлым вечером ее водрузили насильно. Она даже не залаяла, когда раздался звонок в дверь. Воронов, вышедший на переговоры со звонившим, вернулся через пять минут. Еще пять минут он вертел в руках ручку, пыхтел и скреб затылок. И наконец решился:
— Вы правы, Наталья. Что-то произошло. И довольно серьезное.
У Натальи похолодели ноги и пошла гусиная кожа по телу. До этих слов все ее страхи по поводу «дипломата» выглядели картонными, опереточными и немного нереальными; Воронов прав, кровь на рубахе под определенным углом зрения можно было принять за кетчуп, в худшем случае — за клюквенный морс. Но мрачный голос Воронова напрочь лишил ее бездумных кинематографических иллюзий.
— А что произошло?
— Вы же знаете, что произошло. Сами показывали мне газеты. Теперь в ее доме обыск. И поздравьте меня. Я — понятой.
— Поздравляю… Вот видите, я оказалась права. А вы мне не верили.
— Я и сейчас не верю. Кто знает, может быть, вы и есть хозяйка, — неожиданно сказал он. — А вчера вечером поняли, что вас обложили, и быстренько сочинили трогательную историю о потерянной собаке. Чтобы внедриться в дом к постороннему человеку и избежать возмездия.
— Эту историю мы сочинили вместе с вами, — полузадушенным голосом возмутилась Наталья. — И продолжаем развивать на протяжении нескольких дней. Вы же видели фотографии в паспорте и на столе.
— Монтаж!
— И билеты…
— Подделка.
— И три тысячи долларов…
— Вы их сами напечатали, — Воронов осклабился в бледной улыбке.
И тогда Наталья прибегла к самому убийственному аргументу:
— Посмотрите на меня, Воронов: разве я способна вытереть пол от крови той дрянью, которую мы нашли в «дипломате»?
Воронов ничего не ответил, но она как будто увидела себя его глазами: миловидная девушка, не более того. Тысячи таких миловидных девушек предъявляют проездные в трамвае и давятся холодными гамбургерами у метро. А те немногие, кто способен сунуть окровавленную рубаху в чемодан, предпочитают менять такси через каждые двадцать минут. Или вообще обходиться своей собственной затрапезной развалюшкой — джипом «Чероки».
— Пожалуй, нет. Но это дела не меняет. Сидите тихо, а я пошел выяснять.
— Линия следствия…
— Не понял?
— Та самая линия следствия, которая может поддержать сюжет, — поощрила его Наталья. — Вы же сами стенали, что она необходима. Получайте. Только не нужно меня выдавать.
— По обстоятельствам, — уклонился от прямого ответа Воронов. — Если меня начнут пытать паяльной лампой, то я вас сдам… Учтите.
Воронов надел кожаную жилетку, которая служила ему, видимо, для представительских целей, и двинулся к выходу.
— Подождите! А собака?
— Она еще не умерла? Что-то ее давно не было слышно…
— Нет. Более того, она хочет есть.
— Пусть поголодает. У меня нет ничего, что бы могло ей понравиться.
Воронов скрылся за дверью, а Наталья отправилась на кухню. И открыла холодильник. Там действительно не было ничего, даже отдаленно напоминающего простую и безыскусную человеческую пищу. Большую часть холодильника занимали лекарства. От обилия всех этих адонисбромов, этацизинов, буфеноксов и брикетов с травой горца почечуйного у Натальи закружилась голова. Разве что на нижней полке присутствовало некое разнообразие: там ютилось молоко, горсть фиников в банке из-под джема, несколько капустных кочерыжек и крошечная кастрюля с рисовой кашей. Только теперь Наталья вспомнила, что Воронов — вегетарианец.
А есть рисовую кашу с капустными кочерыжками не представляется никакой возможности.
После бесплодного осмотра холодильника пришла очередь кухонных шкафчиков. Тут Наталье повезло больше: она нашла годовые запасы геркулеса, два пакета с манкой и один — с пшеном. И несколько кусков окаменевшего дерьма, снабженных застенчивой и плохо пропечатанной табличкой «Соевый бифштекс».
Уже кое-что. При известной доле воображения это может заменить мясо.
Через полчаса геркулесовая каша с соевым мясом была готова. Присмиревшая Тума осилила ее только с третьей попытки. Наталья к пойлу даже не прикоснулась: в конце концов, один день можно и поголодать.
Она отправилась в гостиную, увенчанную царственной головой «Ундервуда», позвала к себе Туму (чтобы ее случайный лай не выдал их месторасположение) и плотно прикрыла двери.
Некоторое время она кругами ходила вокруг внушительной пачки уже отпечатанных листов, а потом не выдержала, схватила их и погрузилась в чтение.
- Предыдущая
- 67/90
- Следующая
