Выбери любимый жанр

После любви - Платова Виктория - Страница 22


Изменить размер шрифта:

22

– По-моему, мы не были представлены друг другу.

– Были. Вы просто запамятовали, что заполняли мою карточку. «Франсуа Пеллетье, но можете звать меня Фрэнки». Помните?

Я пожимаю плечами.

– А ваше имя я случайно подслушал на ресэпшене. У вас свидание?

– Не с вами.

– Утренний счастливчик?

«Утренний счастливчик» – Фрэнки имеет в виду Алекса, попался бы мне сейчас на глаза этот счастливчик! Но, учитывая мое настроение, я готова примириться и с Фрэнки.

– Все может быть.

– На его месте я бы поторопился.

– Вам-то что?

Фраза совсем не выглядит агрессивной, точки в окончании не предусмотрены – напротив, я нашпиговываю ее вопросительными знаками (вам?-то? что???); вопрос предполагает ответ, пять вопросов предполагают пять ответов. Крючок и петелька, крючок и петелька, из этого при желании может получиться неплохое полотно беседы. А учитывая склонность Фрэнки к спонтанному ткачеству – и целый гобелен.

– Вдруг вас кто-то уведет? Прямо у него из-под носа? – Фрэнки понял мой замысел, и тоже жонглирует вопросами.

– Уж не вы ли?

– Я бы рискнул. Почему нет?

– Рискните. Почему нет?

Столь легкой победы Фрэнки явно не ожидал. Он совсем по-мальчишески шмыгает носом:

– Вы позволите угостить вас коньяком, Сашa?

– Я не пью коньяк.

– Тогда, может быть, шампанское?

– Пожалуй.

Фрэнки проигрывает Спасителю мира по большинству показателей, в контексте Спасителя мира он будет вечно вторым, как и горнолыжник Жюль. Несомненно лишь одно: за шампанское мне платить не придется. Оставлять чаевые подошедшему официанту – тоже, Фрэнки уже о чем-то интимно шепчется с ним.

Оба при этом улыбаются, оживленно приподняв брови и поигрывая скулами: как будто речь идет не о заказе, а о чем-то таком, чему они были свидетелями или хотели быть свидетелями. Фрэнки и официант похожи на приятелей, выступавших за одну баскетбольную команду в школе и имевших одних и тех же телок из группы поддержки, а вот теперь появилась еще одна. Которую сам бог велел разложить на составляющие: сиськи, задница и способность делать минет в полевых условиях. Отвращение к Фрэнки длится секунду, не больше, после чего я говорю себе:

все вечно вторые на короткой ноге с официантами, консьержами, горничными, портье и сантехниками, бесплотной обслугой аквариумов и террариумов, газонокосилыциками, почтальонами, раздатчиками полотенец; все они играли в одной баскетбольной команде.

Только Спасители мира никогда ни во что не играют. Они лишь сочиняют правила игры.

– Вы, я смотрю, успели стать здесь завсегдатаем, Фрэнки. И суток не прошло. Завидная прыть.

– Вас это раздражает?

– Нет. Просто вы разговаривали с официантом, как будто он ваш шурин. Или как будто вы вместе служили в Иностранном легионе.

– Я всегда отношусь к людям уважительно. Кем бы они ни были. Это не требует особых затрат, но всегда возвращается сторицей. Вот, к примеру, сейчас нам принесут лучшее шампанское.

– Так уж и лучшее!

– Лучшее, которое можно найти в этом городишке.

…Шампанское, появившееся на нашем столике через рекордные две минуты, действительно оказывается вкусным, или все дело в том, что я не пила шампанского много лет? Как бы то ни было, вполне невинный алкоголь сразу же ударяет мне в голову, не так уж он плох, этот Фрэнки! Не в пример лучше скотины Алекса, простой парень, легкий, веселый, с жизненной философией, которую можно только приветствовать.

К тому же у него отличная фигура, ни жиринки лишней, сегодня утром, когда он продефилировал мимо нас с Алексом в костюме для серфинга, я уже имела возможность в этом убедиться. Вечерний Фрэнки впечатляет не меньше: джинсы с налетом демократизма, черная рубашка с открытым воротом и мокасины, лишенные всякого пафоса. Фрэнки – не раб торговых марок и навязших на зубах брэндов, и это тоже можно отнести в актив.

– Расскажите о себе, Сашa, – воркует Фрэнки.

Еще один плюс – он просит рассказать о себе, вместо того чтобы сразу же начать грузить меня небылицами о таинственном прошлом в спецслужбах, о блестящей карьере наемного убийцы, о юношеских подработках в качестве порноактера и об одиночестве души и тела, которое я непременно должна скрасить. Хотя бы ближайшей ночью.

– Что вас интересует?

– Как такая симпатичная девушка могла оказаться здесь?

– Симпатичные девушки могут оказаться где угодно. Разве вам не говорил об этом ваш папа? Или ваш шурин?

– Что-то не припомню.

– Марокко показалось мне подходящей страной.

– Подходящей для чего?

– Чтобы здесь остаться.

– Навсегда?

– Возможно.

– Какая потеря для всех остальных стран!..

Шампанское.

Не будь его, сомнительной свежести комплимент показался бы мне пошлым, слащавым, но я смотрю на Фрэнки сквозь бокал, наполненный светлой жидкостью. И это вносит поправки в образ молодого человека с дивной фигурой: Фрэнки – не второй. Не исключено, что он может оказаться первым и единственным, моей способности надираться одним бокалом слабоалкогольного напитка можно только позавидовать. А что было бы, если бы я согласилась на коньяк?..

– Вы улыбаетесь, Сашa?

– Глупо хихикаю, так будет точнее.

– Я несу вздор?

– Шампанское. Оно ударило в голову, только и всего.

– Тогда повторим?

– Валяйте.

После второй порции мне становится еще веселее, и я пытаюсь сосредоточиться на деталях, ускользавших от меня раньше. Руки. У него красивые сильные руки, хоть артистичными их не назовешь, пальцы недлинные, но и не коротышки какие-нибудь; Фрэнки счастливо избежал увлечения перстнями с туманной символикой, медальонов на шее тоже не наблюдается – ничего, что могло бы спровоцировать юношу на сказочку с рефреном: все это было прошлой осенью, когда я путешествовал по Тибету в поисках следов пропавших там трех тысяч эсэсовцев, как? вы до сих пор не слышали истории о чаше Святого Грааля?..

Не слышала и слышать не хочу.

И уж тем более не хочу видеть, что время от времени Фрэнки исподтишка косит глазом на неуемную Барбареллу-Эммануэль. Она бросила жиголо с микрофоном и теперь лихо отплясывает сама. Это не румба и не самба, и не танец живота, но каждое движение выдает в ней профессиональную танцовщицу. Когда-то оставившую свое ремесло ради других, гораздо более прибыльных ремесел. И вот теперь подвернулся случай вспомнить старое, так почему бы не использовать его на полную катушку? Неясно, насколько согласуются с музыкой хлопки ее ладоней, и покачивание бедер, и дробь, которую выбивают пятки, но так ли это важно?

Совсем неважно.

Важно, что она подчиняет музыку себе, ведет ее за собой, при желании она могла бы проделать то же самое и со всеми присутствующими, а может быть, уже проделала, уж не завидую ли я?.. Облегчение наступает лишь тогда, когда звуки музыки сходят на нет и замирают. Громче всех аплодирует Жюль, Джим ограничился рыком, больше приличествующим футбольным болельщикам, даже официанты не остались в стороне, и только Фрэнки… Только Фрэнки абсолютно спокоен, или нет – абсолютно удовлетворен. Он не пошевелил и пальцем, он не взглянул на девушку, как делал это несколько раз на протяжении танца, но он удовлетворен. Полон самодовольства. Подобно тренеру, чья подопечная заняла место на пьедестале, именно этого я и ждал от тебя, моя малютка.

– Прелестное создание, – цежу я сквозь зубы. – Не хватает только бубна и козы.

– Козы? – удивляется Фрэнки.

– Козы, – подтверждаю я. – И бубна. Как у Виктора Гюго, в «Соборе Парижской Богоматери». Помнится, героиня там была танцовщицей.

– А-а, – он пожимает плечами.

Определенно, книжки – не самая сильная сторона Фрэнки, но существует еще и мюзикл с кинофильмом, существует, наконец, знаменитый музыкальный номер «Belle», все радиостанции крутят его с завидным постоянством. Даже здесь, в Эс-Суэйре.

– Танцовщицу звали Эсмеральдой.

– Ясно. И с бубном все более или менее понятно. А что Делала коза?

Проклятье, судьба козы вылетела у меня из головы, и теперь уже не вспомнить, читала ли я Виктора Гюго или только слушала сладкоголосую паточную вставку «Belle». Второе наиболее вероятно, но в угол меня Фрэнки не загонит. Дудки.

22
Перейти на страницу:
Мир литературы