Дипломатическая тайна - Никулин Лев Вениаминович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/31
- Следующая
– Не вы ли уважаемый брат уважаемого Ахмета Атаева?
Хозяин сдвинул на затылок тюбетейку, блеснул прищуренными глазками и вдавился в глиняную шину за занавеской, в задней стене лавочки. Перси пошел за ним.
Несколько иначе проводила день Люси Энно. Двадцать четыре часа до отхода поезда Средне?Азиатской дороги на Красноводск. Она попробовала гулять, но пыльные улицы и особенная влажная жара не располагали к прогулке. Поэтому она не выходила из заново оклеенной обоями, пахнущей краской комнаты одноэтажной гостиницы на тихой тенистой улице. Только один раз за весь день Люси чувствовала некоторое радостное волнение – утром, когда над зелеными верхушками тополей, под крышами вагонов, в синем небе всплыли серебряно?снежные горы.
Жуков с походной сумкой и наганом через плечо весь день провел в отделе внешних сношений, переходя из комнаты в комнату, принимая почту, расписываясь, проделывая все то, что должен проделать дипломатический курьер и что иногда имеет суровый заголовок “совершенно секретно”. Потом он написал Оле письмо на машинке на четырех листах, которое начиналось так: “И вот я в Ташкенте, Оля, но образ твой не выходит у меня из памяти…” Вечером он с сумкой и наганом отправился в кинематограф “Колизей”, где профессор Ященко читал доклад: “Что такое Курская аномалия”.
Были еще невидимые спутники Люси Энно, Жукова и Гифта, но что они делали в этот день перерыва путешествия – трудно рассказать. Можно быть уверенным, что они не покидали ни Жукова, ни Люси Энно, как указано инструкцией, оставаясь невидимыми.
На следующий день, в десять часов утра, белые вагоны Средне?Азиатской дороги Ташкент–Красноводск катились на юго?восток в Самарканд–Мерв–Полторацк, увозя всех – Люси Энно, Жукова, Перси Гифта и, конечно, всех невидимых.
Человек в кабинете в одно окно в Москве двинул дальше шашку, именуемую Жуковым. Человек в вагоне Средне?Азиатской дороги двинул дальше шашку, именуемую Люси Энно. Первый, выдвигая вперед свою шашку, предполагал поставить ее под удар и снять целую группу вражеских шашек; второй думал, подставив свою шашку, отвести удар врага, получить свободу действий и выиграть партию.
Итак, игра началась.
СПОСОБ МАЙОРА ГЕРДА
Майор Герд был сторонником непрестанного совершенствования методов своей работы. Не он ли внушал своему любимому ученику Перси Гифту: “Никакого консерватизма в работе… Прогресс и техника”.
Поэтому он был одним из первых людей, снимавших планы крепостей соседней державы с тогда еще первобытных аэропланов. Математические формулы и теория вероятности помогали ему находить ключ к сложнейшим шифрам. Кроме того, он усиленно пользовался фотографией, фонографом и радиотелеграфом. Фотография помогла ему в знаменитом деле братьев Хичинс, когда удачно скомпонованным снимком он скомпрометировал двух преданнейших агентов дружественной державы и лишил их доверия военного министерства. При помощи фонографа, соединенного с часовым механизмом, он с точностью записал и воспроизвел протокол секретного совещания в русском посольстве в Лондоне в 1907 году. И наконец, сфальсифицированной депешей штаба флота, переданной по радио, он вызвал к берегам колонии крейсер северного государства, и это дало возможность королевскому правительству сделать энергичнейшее представление и занять остром Лоси.
Не менее остроумен был его метод и деле революционной организации Гюлистана. Однако дело осложняли некоторые обстоятельства.
* * *
До восхода солнца облака лежали низко над горными цепями долины Мирата. “Американец” медленным и тяжеловесным шагом прошел по переулку, постучав в дверь дома Омара, н спустился к нему в комнату?щель, где Омар спал на плоском сбившемся тюфяке. Он сел на пол против Омара и долго смотрел на него. Спящий почувствовал упорный человеческий взгляд и тревожно поднялся.
– Что?
– Надо начинать.
– Когда?…
– Сегодня. Сегодня Мирза Али?Мухамед будет говорить о займе. Тебе нужно…
– Я знаю.
– Я сам ходил по караван?сараям, по базарам, по фабрикам. Я был у подмастерьев оружейников, у ткущих ковры, у амбалов, у погонщиков верблюдов. Те, кто умеет читать, будут ловить каждое печатное слово, другие будут слушать и повторять наши слова… Восемьсот мухаджеринов?паломников идут в Мират будто бы поклониться могиле имама. Две тысячи придут от северных гор. Каждый стоит взвода.
– Пулеметы?… Танки?…
– Мы возьмем их силой! Надо начинать! Ты начнешь первый, твое дело – слово.
– Я готов!
– Мое дело отвести им глаза. Пусть они ударят по пустому месту. Ты начнешь. Надо, чтобы все отвернулись от Али?Мухамеда. Все, даже умеренные. Нужно говорить так, чтобы сеять месть. Сначала слова, потом факты. Факты – мое дело.
Он оставил Омара и вышел во двор. Не повернул в узкий сырой коридор к выходу, а по деревянной лестнице винтом взбежал на крышу, в крашеный павильон.
Там остановился против свисающего, как зеленый занавес, плюща, осторожно отгибая листья, нашел проволоку и спрятанный маленький телефонный аппарат с усилителем и рупором.
Чьи?то старательные руки искусно пропустили его сверху с соседней плоской крыши в густую зелень и спрятали в плюще.
“Американец”, заложив руки за спину, хитро посмотрел на аппарат и внятно сказал:
– Примем бой на южной границе, на путях к Мирату.
Затем добавил хриплым и низким голосом Меджида:
– На перевале Сенги. Гарнизон – двести человек. Собьем с перевала.
Затем “американец” снова закрыл плющом телефонный аппарат и ушел с довольным видом.
В зеленом, колючем плюще, переплетенном с диким виноградом, проволока уходила на соседнюю крышу, оттуда по террасам плоских крыш к старому, нежилому дворцу. Дальше она пряталась в винограднике, в старых чинарах и снова спускалась вниз, пока не вплеталась в есть уличных проводов. У ворот королевского посольства она круто спускалась к. дому и пропадала в окне, превращаясь в телефонный аппарат с одной слуховой трубкой.
Здесь сидел всегда телефонист с блокнотом. В этот день дежурный записал: “Примем бой на южной границе” и затем: “На перевале Сенги”.
ИНТЕРПЕЛЛЯЦИЯ ЛЕВЫХ
Речь депутата оппозиции от области северных гор Омара эль Афгани.
– Великий и мудрейший из поэтов нашего народа, слово которого на устах у нас и в радости и в горе, рассказал шесть веков назад маленькую сказку.
“Бедный и богатый переправляются через горный поток. Челнок перевернулся. Богатый, которого зашитое в поясе золото тянет ко дну, кричит бедняку: “Дарю тебе мое золото. Возьми мой пояс”. Бедняк не смеет ослушаться и берет его пояс. Он тонет, и вот богатый, который сумел спастись без тяжелого пояса, берет дом бедняка и его верблюда. Он дал бедняку взаймы золото и потому требует уплаты долга…”
Мирза Али?Мухамед говорит вам: “Королевское правительство дает вам свое золото. Разве Гюлистан может отказаться от выгодного займа?”
А великий и мудрый поэт открывает вам старую правду: золото, зашитое в поясе, тянет богатого ко дну. И вот он отдает уже ненужное ему золото бедняку, зная, что тот утонет. Отдает, ибо знает, что тогда он сам выплывет и отнимет дом и последнего верблюда у бедняка.
Под полотняным навесом, по всему полукругу депутатов пробегает одобрительный шепот. В Гюлистане любят аллегории…
– Три года Мирза Али?Мухамед стоит во главе правительства Полистана. Его заслуги перед родиной неизмеримы. Не он ли срыл все крепости на южной границе только для того, чтобы доставить удовольствие командующему королевскими войсками?
Возглас слева: “Изменник” – и окрик председателя.
– Говорят, что его беспокоили восстания племен. Но в первый год Правления Мирзы Али?Мухамеда не было восстаний на границах. Они начались тогда, когда председатель совета министров Гюлистана послал на границы…
Возгласы справа: “Ложь!”
– Нет, не ложь!… Я говорю прямо в лицо Али?Мухамеду. Это его агенты устраивали нападение на королевские войска. Воспользовавшись этим, он отдает область южных племен королевскому правительству в долгосрочную аренду, иначе говоря – он отдает двести тысяч наших братьев королевским аэропланам и пушкам. Область южных племен богата медной рудой и нефтью. Он продал ее и продался сам.
- Предыдущая
- 22/31
- Следующая
