Дети-тюфяки и дети-катастрофы - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/46
• Следующая

А кроме того, вы лучше узнаете своего ребенка и самих себя. Это, согласитесь, очень важно.

Автор от всей души желает вам много успехов и – просто удачи!

Эта книга предназначена в первую очередь для родителей тех детей, у которых в медицинской карточке имеются (или имелись ранее) следующие диагнозы: энцефалопатия, ММД, гипердинамический или гиподинамический синдром, синдром дефицита внимания, истерический невроз, неврозоподобное заболевание или невропатия. Эта книга будет полезна также для педагогов начальной школы, воспитателей детских садов и других специалистов, работающих в сфере образования, воспитания и детского здравоохранения.

Родители были молоды и чем-то похожи друг на друга.

Их сын, упитанный красивый мальчуган лет 4–5, вошел в кабинет впереди родителей, взглянул на меня с мимолетным интересом, но тут же увидел игрушки на полках и рванул к ним. Привстав на цыпочки, достал самый большой и яркий автобус с закрывающимися дверями, мимоходом прихватил пару машинок поменьше, пристроился с добычей на ковре и сдержанно загудел, имитируя рокот мотора.

– Марат, а попросить разрешения?! – с немного преувеличенным возмущением окликнула мама.

– Можно взять? – послушно обернулся ко мне сын и сразу же, явно не услышав ответа, снова углубился в игру.

Родители присели на стулья, одинаково сложив руки на коленях, и выглядели скорее растерянными, чем напуганными или встревоженными.

– Говори ты, – взглянула на мужа молодая женщина.

Мужчина кивнул, замялся, потом решительно рубанул воздух широкой ладонью и сказал:

– Понимаете, его из школы выгнали!

– Из какой школы?! – так ошибиться с возрастом ребенка я не могла ни в коем случае.

– Понимаете, – заторопилась мама. – Мы его отдали на такие занятия. Ну, сейчас все отдают. Там их читать учат, писать, математика… Еще английский и музыка, рисование. Очень хорошие курсы, хорошо к школе готовят, мне подруги хвалили. И детям нравятся. То есть ему, Марату, тоже нравится, он туда с удовольствием идет… шел… Но теперь они сказали: забирайте и все!.. – в этом месте голос женщины дрогнул, муж не глядя нашел ее руку и успокаивающе погладил. Последнее мне понравилось. Что бы там ни было с ребенком, его родители – вместе, а это всегда ресурс. Огромный.

Марат с размаху загнал автобус под кресло и, оставив его там лежать на боку, взял с полки набор деревянных головоломок. Высыпав их на ковер, начал быстро и довольно успешно составлять картинки.

– Расскажите с самого начала и как можно подробнее, – попросила я.

Инициативу снова перехватил папа.

– Учительницы говорят, что он всем мешает. Это правда, Наташа была на занятиях и видела. Вскакивает все время, бегает, дергает других детей. Говорит, когда его не спрашивают. Выполняет не те задания, которые задают, а то, что ему хочется. Увещеваний никаких не слушает, может учительницу перебить… Они терпели, сколько могли, но потом родители других детей стали жаловаться. Вот нам и сказали, чтоб мы его забрали… Их тоже можно понять …Учительница математики, как увидит его, улыбается и говорит: «Приветствую вас, гражданин Марат! Что, сегодня опять будем революцию делать?» Так его и зовет «гражданин Марат». Мы понимаем, это в смысле Французской революции, но ассоциации-то другие – «гражданин начальник» и все такое. Неприятно!

– И главное, он же все это может не хуже других! – поспешила дополнить мама. – И буквы знает, и слова по слогам прочитать может, и по-английски дома иногда все говорит, что они там на уроках…

– А садик Марат посещает?

– Да, второй год. Там, в общем, та же картина. На занятиях он либо в углу играет, либо вообще в группе оставляют, чтобы не мешал. Физкультуру только любит и танцы еще. Он вообще-то музыкальный, мелодии повторяет и ритм, в садике музруководительница говорила, что у него очень хороший слух, что его надо в музыкальную школу, но какая уж тут музыка! Я как подумаю, что в настоящей-то школе будет… – отец Марата сокрушенно покачал головой.

– Как развивался Марат с самого начала? – обратилась я к матери. – Беременность, роды? Чем болел в первый год жизни?

– Беременность я хорошо отходила. Все даже удивлялись. Я же тогда еще училась, почти до самых родов – и ничего. Меня и не тошнило почти, и не уставала, аппетит все время хороший был. А вот роды были тяжелые. Долгие. Он крупный был, да еще шел как-то не так. Вот здесь в карточке написано, наверное. Меня потом долго штопали, но педиатр сказал, что с ребенком все нормально. Да он и был нормальный – сосал за двоих, вопил за троих. Первые полгода мы с Аликом (это мой муж, Виталий) по очереди спали, а когда сам Марат спал – я и не знаю, не помню. Потом стало наоборот – положишь его, он только подушки коснется и уже спит. Болел… Да ничем он в первый год не болел – сопли несколько раз были, да и все.

– С невропатологом не контактировали?

– Были раза три на приеме, когда там по времени положено. Говорили: все нормально. Да вы в карточке посмотрите…

– Вижу, вижу… Можно ли сказать, что Марат рос подвижным ребенком?

– Господи, да не то слово! – снова вступил отец. – Он как из кроватки вылез, так начался форменный кошмар. Я из института приходил, Наташу погулять отпускал, просто походить вокруг дома, потому что ее к вечеру прямо трясло. Целый день от него нельзя было отвернуться. Он все время куда-то залезал, что-то вытаскивал, что-то на себя ронял, проливал, бил. А разве годовалому объяснишь?! Приходилось за ним сзади бегать. И так целый день…

– Некоторые дети хоть днем спят, – пожаловалась Наташа. – Вот у подруги моей, пять лет уже девочке, а с 3 до 6 часов каждый день спит как ангелочек. Хочешь сама спи, хочешь – в магазин иди. А у нас с полутора лет встает в полседьмого. И бежит к нам: папа, мама – я проснулся!

Марат бросил недособранные картинки, потянулся к игрушечной посуде.

– Убери, что разбросал! – серьезно рявкнул папа.

Сын быстренько, как попало, побросал в коробку деревянные детали, после чего крышка, естественно, задвигаться не хотела.

– Не закрывается! – обиженно сказал Марат, протягивая мне коробку с головоломками.

– Попробуй по-другому сложить, – предложила я.

– Не получается! – сказал Марат, чуть-чуть подвигав верхнюю деталь. – Потом сложу…

– Сейчас! – явно закипая, внятно произнес Алик.

– Вот и дома так, – вклинилась Наташа, забирая у сына коробку и ловко упаковывая непослушные головоломки. – Что ему ни скажи – «сейчас, сейчас!» Или «потом, потом!» Начнет что-то делать – бросит, хватается за другое – ровно на пять минут. В результате, все разбросано, ничего не доделано. Я злюсь, Алик злится, а он обижается: чего, говорит, вы ко мне все время пристаете? Представляете – это мы к нему пристаем! А уроки, которые в школе задавали? У дверей Алик с ремнем стоял (вы не думайте, мы его не бьем, пугаем только), а я за столом с ним рядом сидела, закрывала собой выход, чтоб не удрал…

– Но вы же говорили, что занятия нравились Марату?!

– Занятия – да. А вот дома заниматься… И главное – для него же все это – тьфу! На пять минут сосредоточиться, и все. Так вот, мы иногда за эти пять минут по два часа воевали. Говорю: не хочешь дома заниматься, не будем ходить. Он: буду, буду! Садимся – и все сначала…

– Тут вот еще какая сложность, – решил расширить тему Виталий. – Моя мама, бабушка Марата, в принципе, готова была с ним сидеть и в первый год очень нам помогала. Родители Наташи живут в другом городе, так что вы понимаете, как для нас это важно – единственная возможность побыть вдвоем, куда-то сходить. Но вот теперь… Он ее совершенно не слушается, постоянно что-то ломает, убегает на прогулке, на все попытки воздействовать отвечает: «Отстань! А то совсем убегу! Папа с мамой придут – что ты им скажешь?» Она, разумеется, обижается, даже злится, потом себя винит: «Он ребенок, не понимает…» А мне, вы знаете, кажется, что все он прекрасно понимает. Просто бить его надо было больше, не вырос бы таким избалованным. Но Наташе хотелось, чтобы педагогически правильно, гуманизм всякий… Я не возражал, конечно, но ведь есть же такие дети, которые только ремень и понимают. Вот наш, по-моему, как раз такой.

• Предыдущая
• 4/46
• Следующая