Куколка для монстра - Платова Виктория - Страница 31
- Предыдущая
- 31/96
- Следующая
– Где документы, которые ты достала у Дамскера? Куда ты их дела? Я не бросаю слов на ветер. Если ты все честно расскажешь, тебя ждет легкая смерть. Как я и обещал. Ты меня знаешь.
– Не знаю… Я вас не знаю…
Теперь, в «Мерседесе», мы сидели рядом, на заднем сиденье. И Илья воспользовался моментом – он ударил меня по лицу. Удар получился почти профессиональным и неожиданно сильным: моя голова дернулась и откинулась на спинку сиденья, а в глазах поплыли красные круги.
– Давно я тебя не бил. С тех самых пор, как отучал делать минет кому не попадя, – со сладострастием прошептал он. – Не разучился, ты смотри. А кожа у тебя такая же бархатистая. Сменила шкурку, а все равно хороша, сучка.
– Шкурка-то хорошая, точно, – поддержал Витек, сосредоточенно жуя вечную резинку, – жаль портить, а придется.
– Может быть, не придется. Если будет умненькой-благоразумненькой девонькой, – сладким голосом пропел Илья.
Витек коротко хохотнул, а я с тоской подумала о его пистолете: если бы только я могла до него добраться…
С каким наслаждением я разнесла бы все эти гнусные головы, так не похожие на идеально вылепленную голову Эрика. Вот только раскололись бы они точно так же… Если бы я могла добраться!.. Но я никогда не доберусь, чудес не бывает. Можно быть уверенной только в одном – любая прошлая жизнь, о которой ты напрочь забыла, все равно приводит к смерти…
Илья и Витек привезли меня в самый центр Москвы, в один из переулков, название которого ничего не говорило мне.
Спустя пятнадцать минут мы уже были в роскошной пустой квартире, отделанной под евростандарт, с джакузи и навесными потолками. В квартире еще пахло недавно законченным ремонтом, в ней не было ничего, кроме пары стульев, соломенного кресла-качалки и широкой низкой тахты: видимо, на ней периодически спал кто-то из строителей.
Витек включил маленький магнитофон, стоящий прямо на полу. Мелодия, которая отразилась в пустых стенах, была мне неизвестна.
– Узнаешь? – спросил у меня Илья, усаживаясь в кресло-качалку. – Твоя любимая.
– Никогда ее не слышала.
– Неужели? «Затанцуй меня до конца любви». Леонард Коэн. До конца любви. До конца. Вполне подходяще к случаю, ты не находишь? Не слишком громко, я надеюсь?
– Нет. – Этот хрипловатый голос внес в мою беспросветную ситуацию элементы гиньоля, он делал происходящее не таким страшным. Наваждение должно исчезнуть вместе с музыкой, не станут же меня пытать с музыкальным сопровождением, да еще таким томным…
– Ну что ж, самое время поговорить. – Я не могла оторваться от качающегося в кресле Ильи, очковая змея по-прежнему гипнотизировала меня. – Что у нас с документами?
Те самые документы, о которых говорил Эрик и ради которых я пошла на все.
– Я не знаю.
– Давай, Витек.
Витек неторопливо подошел ко мне, все так же жуя жвачку, неторопливо достал пистолет и ударил меня рукояткой в подбородок. Это был беспощадный удар – пощечина Ильи в машине показалась мне легким флиртом. Не удержавшись на стуле, я упала навзничь. Рот сразу же наполнился соленой кровью. Я осталась лежать на полу, стараясь, чтобы собравшаяся в глотке кровь не вытекла на этот девственно-чистый, только что отремонтированный пол. Не хватало еще оставить здесь метку… Крови было так много, что пришлось вогнать ее внутрь организма несколькими глотками.
– Вставай! – властно приказал Илья. От его гуттаперчевой иронической благостности не осталось и следа. – Вставай, сука!
Голова кружилась. Подняться я не могла. Витек ухватил меня за подмышки и снова усадил на стул.
– Думаю, маленькая встряска пошла тебе на пользу. Где бумаги?
– Не знаю, – упрямо повторила я. Я почувствовала такую ярость, такую глухую ненависть к этому лощеному убийце, что не сказала бы о бумагах, даже если бы знала.
– Повторим, – Илья попытался взять себя в руки. – Давай, Витек!
И снова громила-телохранитель ударил меня рукояткой пистолета. И снова мой рот наполнился кровью. Если так будет продолжаться дальше, через полчаса от моей челюсти ничего не останется…
Как же все-таки хорошо укладывают паркет в этих квартирах с евроремонтом!.. Я лежала на полу и тупо думала о том, кто будет ходить по этому паркету через несколько дней. Может быть, голые мужские обветренные пятки, которые обязательно принесут гладким женским пяткам кофе в постель. Может быть, ножки ребенка, который будет возиться на полу с плюшевой сороконожкой… Во всяком случае, они никогда не узнают, что здесь забили насмерть бывшую валютную проститутку, фартовую шлюху, так не вовремя вышедшую из комы.
– Подними эту тварь, Витек. Отдохнет на том свете, – голос Ильи отскакивал от моей пустой, раскалывающейся от боли головы.
Витек снова приподнял меня и снова усадил на стул. Но сидеть я уже не могла. Я все время заваливалась на бок. Витьку пришлось меня поддержать за ломающуюся спину.
– Слушай, дорогуша, – кресло под Ильей мерно поскрипывало. – Вычислить твоего идиота-подельника, этого Эрика, не составило труда – ты слишком плохо его выдрессировала. Найти гребаного хирурга-пластика – тоже; немец засветился там один раз – и этого оказалось достаточно. Но мы следили за твоим альфонсом столько времени вовсе не за тем, чтобы ты сейчас молчала, как Олег Кошевой на допросе. Мы и так потеряли два месяца. А это стоит очень дорого. И если люди, которые стоят за мной, не получат бумаг, боюсь, мне тоже придется сделать пластическую операцию и распрощаться со своим казино. А я очень люблю свою работу. Так что ты сейчас мне все расскажешь, иначе Витек забьет тебя до смерти. Он превратит в кашу все твои хрупкие косточки, которые так любили мужчины… Не стоило вбухивать такие бабки в пластическую операцию только для того, чтобы оно перестало существовать в каком-нибудь виде… Где бумаги?
– Я не знаю.
– Где бумаги?! – Он начал терять терпение, это наполнило меня торжеством, нестерпимой болью отозвавшимся во всем теле.
– Пошел ты!..
– Бей, пока морда не превратится в сопли! – уже не сдерживая себя, заорал Илья.
И тут раздался писк телефона. Я не могла понять, откуда он идет, и только потом сообразила, что писк идет из кармана Ильи.
Он сглотнул слюну, вынул из кармана сотовый и, набрав в легкие воздуха, сказал в трубку бесцветным, приглаженным – волосок к волоску – голосом:
– Авраменко слушает.
Он действительно слушал несколько секунд, на его лице отразилась жестокая душевная борьба – уж очень ему хотелось поприсутствовать на заплеванной базарной площади во время гильотинирования. Наконец чувство долга победило. Он буркнул в трубку: «Сейчас буду» – и поднялся с кресла.
– Я уеду на несколько часов.
– А с ней-то что делать? – туповатый Витек, карманный Вильгельм Телль, жаждал инструкций.
– Бей, пока не начнет говорить. Через полтора часа подъедет Тема, так что сможете сменять друг друга. Это крепкая сука, я сам ее натаскивал…
Перед тем как уйти, Илья наклонился надо мной и нежно провел тыльной стороной ладони по моему залитому потеками крови лицу:
– Надеюсь увидеть тебя живой. Ты ведь не умрешь без меня, не заставишь меня в тебе разочароваться. Ты никогда не разочаровывала меня, девочка… Мы ведь жили душа в душу. Жаль, что ты оказалась такой алчной тварью…
Витек пошел провожать хозяина, и я на несколько минут осталась одна. Хотя какое теперь это имело значение?
Выхода нет.
Я не могла справиться с болью, я не могла справиться со своей прошлой жизнью, навалившейся на меня как тяжелый камень, из-под которого не выбраться… Так ты и умрешь здесь, изувеченная, в жалком больничном халате… И в то же время во мне рос протест: неужели прежняя Анна позволила бы забить себя до смерти, как высохшую корову на бойне? Почему у меня так мало времени, чтобы вспомнить прежнюю Анну?..
Я слышала, как захлопнулась входная дверь.
Илья уехал.
Сейчас вернется эта тупая скотина, запрограммированная на убийство, и выколотит из меня все мысли, всю душу…
Витек еще не вошел в комнату, а я уже знала, что делать. Я достойно встречу его. Именно так поступила бы Анна в самом начале карьеры – валютная проститутка средней руки, сто баксов в час.
- Предыдущая
- 31/96
- Следующая
