Собака снова человек! - Платов Сергей - Страница 10
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая
— Да настанет ли когда-нибудь такой день, когда этот охламон будет стесняться? — бросила Кузьминична, уже выходя из горницы. — Приходи минут через десять.
— Не настанет, не надейтесь.
Не успела за нянькой закрыться дверь, как я воспользовался ситуацией и подарил моей чаровнице страстный поцелуй.
— Что думаешь делать? — поинтересовалась Селистена, когда мы наконец, собрав всю свою волю, смогли оторваться друг от друга.
— Как что? Пойду поем!
— Ты можешь хоть немного не думать о еде, — взмолилась боярышня.
— Могу, — честно признался я, — где-то примерно час после обеда.
Селистенка что-то пробормотала про мое обжорство, но благоразумно решила не высказываться вслух. Что зря воздух сотрясать? Неожиданно мое рыжее чудо накинуло на себя покрывало серьезности и наморщило при этом свой остренький носик.
— Нам с тобой надо очень серьезно поговорить. — Хм, это что-то новенькое, раньше мы обходились без таких вот никому не нужных присказок.
— Ну надо, так поговорим, — улыбнулся я, вольготно располагаясь в кресле.
Селистена собралась с духом, для пущей убедительности нахмурила еще и лобик и приступила к своему серьезному разговору. Зачин был впечатляющим.
— Ты меня любишь?
Честно говоря, вначале я хотел пошутить и сказать «нет», но, представив, что со мной за такой ответ сотворит Селистена, тут же передумал. В такие ответственные минуты на женское чувство юмора надеяться нельзя. Именно поэтому мой ответ не отличался оригинальностью.
— Конечно, дорогая.
Не поверите, но, услышав это, моя избранница облегченно вздохнула. Вот чудная, неужели она и впрямь думала услышать от меня что-то другое?
— И я тебя очень люблю. Причем люблю именно таким, какой ты есть, но…
И какие же в таком тонком деле могут быть «но»?
— Но… — замялась боярышня, — но для создания полноценной семьи ты действительно мог бы стать немного посерьезнее.
— Погоди-погоди, — остановил я боярышню, вскакивая с кресла. Я даже подумал, что ослышался. — Ты же только что уверяла Антипа, что я сама серьезность?
— Наши с тобой отношения касаются только нас, — отрезала Селистена, — и указать тебе на некоторые недостатки могу только я.
Честно говоря, против такой логики у меня возражений не было, однако чего от меня хочет невеста, я пока не понял.
Пока я усиленно соображал, Селистена подошла ко мне, обняла и положила голову на грудь.
— Дарюша, только ты не обижайся, но мне хотелось бы, чтобы ты повзрослел не только внешне, но и внутренне. Ну несолидно так себя вести. Ты уже стал дипломированным колдуном, посох получил, а ведешь себя до сих пор как мальчишка. Думаю, что немного степенности пойдет тебе только на пользу.
Вот если бы она предъявила свои претензии с ходу, с налету, я наверняка бы возмутился, но тут… Очаровательная головка на моей груди, легкое объятие, непослушные кудряшки приятно щекочут нос, и необыкновенно ласковый и проникновенный голос, от которого по спине уже побежали толпы мурашек. Да от такого набора дрогнет самое неприступное сердце. Мое сердце неприступным назвать нельзя даже с натяжкой, так что я сдался практически сразу. Эх, коварная, знает, как ко мне подойти.
— Да без проблем, серьезным так серьезным! — через полстука сердца уже выдал я. — Для тебя готов на любые необдуманные поступки. Знаю, что буду потом сожалеть о содеянном, но отказать тебе в такой малости я не могу.
— Ты у меня самый лучший! — мурлыкнула Селистена, встала на цыпочки и чмокнула меня в ухо.
— Да, я такой, — скромно согласился я. — Ну а если все формальности утрясены, может, всё-таки перекусим?
— Нет, я действительно очень устала. Слишком много за день произошло: пробыши, перемещение к Серафиме, встреча с тобой, возвращение назад…
— Ну коли так, отдохни, — милостиво позволил я. — А я пока перекушу и метнусь в город, разузнаю, что там и как.
— Только веди себя прилично, ладно?
— О чем речь? Да перед тобой совершенно новый человек!
Получив на прощание заслуженный поцелуй, я прикрыл за собой дверь и помчался заправляться перед пробным разведывательным выходом в Кипеж-град.
Всё, начинаю новую жизнь! На какие только шаги не толкает нас любовь. Вот сказала моя ненаглядная: «Даромир, стань серьезным». А я сразу раз — и стал им. Кто другой попросил бы — ни в жизнь не послушал, а просьба невесты — святое. Расшибись, а выполни. Хотя что тут может быть сложного? Ну лоб хмурить при разговоре, пыхтеть многозначительно, ходить помедленнее. Подумаешь, сложности. Да я вмиг этому научусь, лично для меня не существует ничего невозможного.
Вот с такими мыслями в голове и самым что ни на есть степенным шагом я вошел в трапезную.
— Ты что, на солнышке перегрелся? Вышагиваешь как индюк надутый, — встретил меня приветливый голос Кузьминичны.
От таких слов весь мой солидный стиль исчез, словно его и не было.
— Я изо всех сил стараюсь быть серьезным, а ты меня с ритма сбиваешь.
— А… — протянула нянька, — так это называется быть серьезным?
— Конечно. Иду степенно и важно, говорю медленно и значительно, что еще надо?
— Ничего, — хмыкнула Кузьминична.
— Правильно, ничего.
— Я говорю, ничего у тебя не получится. Да и зачем, собственно?
— Как это не получится? — даже обиделся я. — Селистена хочет, чтобы я изменился в лучшую сторону, так не могу же я невесте отказать в такой малости?
— Ну тогда другое дело, — с лукавой улыбкой протянула нянька. — Только смотри, еще больше дров не наломай в новом обличье.
— Какие дрова? Я же говорю, что стал другим человеком. Теперь всё будет четко, ясно и по заранее продуманному плану.
— Этого я и боюсь, — как-то странно восприняла мои слова Кузьминична. — Надеюсь, твой новый заскок на аппетите не сказался?
Отвечать на столь оскорбительный вопрос я посчитал ниже своего достоинства. Даже если я и сошел с ума, то мой желудок от такого расклада пострадать никак не должен. Вместо ответа я уселся за стол и за один прием уничтожил жареного цыпленка.
Кузьминичне, похоже, такой ответ пришелся по душе. Она села напротив и, не отвлекая меня от еды, принялась рассказывать семейные и городские новости. В общем и целом они совпадали с тем, что я услышал от Селистены.
Сантана, тра-та-та, княгиня, тра-ля-ля, все мужики одинаковые, тру-лю-лю, и всё такое прочее в том же духе. Однако закончила свое повествование Кузьминична куда более парадоксально. Старые кадры, что тут поделаешь.
— Знаешь, всё, что я тебе тут наболтала, — это всё ерунда, пустое, женская ревность, уж больно эта кошка облезлая хороша собой. Тем не менее ты приглядись к ней получше. Мне сердце подсказывает, что краля с гнильцой внутри. Да гнильца эта не простая, не человеческая.
— А какая? — густо намазывая телятину хреном, поинтересовался я.
— Ведьма она, — перешла на шепот старая нянька, — ведьма и есть. Я это сразу поняла, как на нее в первый раз взглянула. А раз ведьма, так это по твоей части. Никто лучше тебя бесовку на чистую воду не выведет.
Умяв два вареных яйца, я справедливо заметил:
— Ну что касается ведьм, то тут я действительно специалист первейший, мне ведьма вместо матери была, с пеленок воспитала.
— Ведьма? — взвилась, словно петух с насеста, Кузьминична.
— Ведьма, — совершенно будничным тоном подтвердил я. — А чего ты вскочила-то? Поверь, Кузьминична, ведьмы — они как грибы, есть вполне даже съедобные, а есть самые что ни на есть ядовитые. Вот меня-то съедобная, тьфу ты, запутался совсем, то есть хорошая ведьма и воспитала. Я вас с ней непременно познакомлю.
— Не надо, — осторожно проговорила Кузьминична и на всякий случай отсела от меня подальше.
— Да не боись ты! — усмехнулся я и отправил в рот порцию маринованных грибочков. — Она тебе понравится, вы, между прочим, чем-то даже похожи. Слушай, у тебя медовухи нет, что ли?
— Я с ведьмами общаться не намерена, — поджала губы Кузьминична. — А медовуху Антип запретил на стол по будням ставить.
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая
