Страна Семи Трав - Платов Леонид Дмитриевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/92
- Следующая
— Впервые слышу о возможности такого путешествия на льдине!
— Вы, наверное, незнакомы с соответствующей литературой. Русанов в своей книге приводит несколько случаев.
— Русанова не читал.
— Возьмите хотя бы историю этого ненца… как, бишь, его?.. Учу или Упа, не припомню имени…
— А что с ним произошло?
— Он охотился в мезенской тундре, увидел белого медведя на льдине, которую прибило к берегу, и убил его…
— Так…
— Ветер переменился, пока охотник сдирал шкуру с медведя, и льдину отнесло от берега. Учу оглянулся, а вокруг уже вода. Что делать? Льдину с ник и с медведем тащит на северо-восток, в открытое море.
— Он бы вплавь!
— Куда там!.. Ледяная вода! А может, и плавать не умел, не знаю… Но вы поразитесь, когда узнаете, куда прибило льдину с ненцем…
— Куда же?
— Ну, как думаете, куда?
— Остров Колгуев?
— Дальше!
— Неужели Нарьян-Мар, где находимся сейчас?
— Гораздо дальше!
Савчук недоверчиво молчал.
— Обская губа, — сказал я.
— Невероятно!
— Русанов — признанный авторитет, — заметил я внушительно. — Сведения его всегда достоверны, безупречно достоверны.
— Нет, я не то хотел сказать. Действительно, огромное расстояние, сотни километров!.. Льдину, конечно, протащило через Югорский Шар и Карские Ворота?
— В том-то и дело, что нет. Ненца обнесло вокруг Новой Земли.
Савчук только крякнул.
— Это, заметьте, случилось в начале лета. Охотник вынужден был, понятно, строго соблюдать медвежью диету.
— Да, убитый медведь пригодился.
— Еще как! Сало и мясо медведя охотник ел. Шкурой укрывался.
— Льдина со всеми удобствами, — пробурчал Савчук в подушку, но я услышал его.
— Все еще не верите? Напрасно! Вы просто никогда не изучали морских течений. Они прихотливы… Согласен, ненцу повезло… Так вот, он плыл и плыл себе, дожевывая своего медведя. И вдруг однажды, высунув голову из-под медвежьей шкуры, увидел берег. Вдали среди туч виднелись горные вершины, голые и черные, местами покрытые снегом. Учу понял: это Новая Земля.
— Куда махнул, однако!..
— Я передаю вам то, о чем писал Русанов. Хотите слушать дальше?
— Просто комментирую про себя…
— Ну-с! Целое лето льдина с ненцем плыла вдоль западного берега Новой Земли. К осени обогнула Новую Землю и вошла в Карское море. Горы скрылись из глаз. В октябре охотник снова увидел низменные песчаные берега, похожие на его родную мезенскую тундру. Он удивился. Неужели, как в сказке, вернулся домой?.. Сильно обтаявшая льдина близко подплыла к берегу, и ненец вброд перебрался на землю. Оказалось, что он высадился на правый, восточный берег Обской губы.
— Самое удивительное путешествие, о котором когда-либо слышал, — изрек Савчук после паузы.
— Значит, просто не слышали об удивительных путешествиях, — сказал я сердито. — Люди в Арктике чувствуют себя на льдинах иной раз надежнее, чем на борту корабля. Тот же Русанов рассказывает об одном зверопромышленнике, которого бросили на произвол судьбы посреди Карского моря.
— Как так?
— А так! Зверопромышленники били тюленей на большом скоплении льдин. Поднялась буря. Хозяин, владелец корабля, струсил, снял только тех охотников, которые находились поблизости, а за последним, дальним, не решился идти. Охотника сочли погибшим. А через полтора или два месяца тот заявился домой жив-живехонек. Оказывается, носило его по всему Карскому морю. Ничего, обжился на льдине. С голоду не пропал. Были у него патроны, ружье, приспособил удочку… И прибило этого счастливчика — где бы вы думали?
— Не знаю уж, что и думать.
— К Таймырскому полуострову! Цели нашего с вами путешествия. Зверопромышленник вышел на берег Харитона Лаптева, между устьем Енисея и мысом Челюскин… Аналогия полная! Удивляюсь, как вы не замечаете ее!
— С чем аналогия?
— Да со спасением Ветлугина! («Предполагаемым спасением», — поправился я.) Разница только в том, что ветлугинская льдина прошла не мимо западного, а мимо восточного берега Таймыра. Ведь Океанск — бывшая деревня Последняя — расположен на восток от Таймыра.
— Вы сказали, что у Ветлугина было с собой ружье?
— Да. И запас сухарей. К сожалению, записка написана печатными буквами. Я сразу бы узнал почерк Петра Ариановича…
— В записке нет указаний насчет льдины.
— Петр Арианович вынужден был экономить место. Он сообщал только о самом главном, о самом важном… Нет, все прекрасно укладывается в эту схему. Хотите, объясню, как представляю себе развитие событий последовательно одно за другим?
— Слушаю вас. Только говорите тише: мы разбудим Жору.
— А я и не сплю вовсе, — подал голос пилот. — Я уже давно не сплю. Ну, так как же оно было, по-вашему?
— Ветлугин и Овчаренко находились на поселении в деревне Последней, там, где теперь Океанск. Читали об этом? — обратился я к пилоту.
— Нет, не пришлось как-то.
— Об этом сообщали в свое время. Ну вот! В 1916 году ссыльные решили бежать. Сговорились с американским контрабандистом Гивенсом — тот второе лето приходил в устье реки, торговал из-под полы спиртом, скупал за бесценок пушнину. Ссыльные отдали ему за услугу пятьдесят или шестьдесят шкурок песца — все, что было у них. Но Гивенс подвел, обманул.
— Гад! — коротко определил Жора.
— Совершенно верно. На рассвета (дело было в конце августа или даже в сентябре) Ветлугин и Овчаренко стали перебираться к кораблю по льдинам берегового припая. Вдруг крики за спиной, выстрелы. Погоня!
— Погоня-то откуда?
— А это казаки прибыли из Якутска. Гивенс заблаговременно предупредил начальство.
— Ну как же не гад?!
— Да, деловой человек: и с ссыльных пятьдесят шкур содрал, и перед якутским начальством выслужился… Беглецы увидели: дело-то оборачивается по-плохому. Ветлугин побежал к кораблю. Овчаренко приотстал. Льдину, на которой стоял Ветлугин, оторвало от берегового припая и понесло.
— Куда понесло?
— В море. В открытое море. Куда же еще?
— Неужели Гивенс шлюпки не спустил?
— И пальцем не шевельнул. Ушел домой на восток. А льдину с беглецом потащило на запад.
Жора с отвращением сплюнул и повторил фамилию американца, переиначив ее в обидном для того смысле.
— Представьте себе, — продолжал я, — что льдина с Ветлугиным плывет на запад. День плывет, два, три, неделю — не знаю сколько. Вокруг полным-полно льдин, все бело до самого горизонта. Ветлугин не видит земли, хотя она, возможно, близко, совсем рядом…
— С левого борта, — вставил пилот.
— Он мог только догадываться об этом. Ледяные поля то останавливаются, от опять возобновляют свое движение. Во время одной из таких остановок по каким-то признакам (не знаю, по каким) Ветлугин определяет, что караван льдин приткнулся к берегу. И он перебирается на землю. На юге синеют горы. Это Таймыр, горы Бырранга!
— Даже не полярный Робинзон, а какой-то Синдбад-Мореход, — пробурчал Савчук.
— Извините, это столь же правдоподобно, как ваши сказочные «дети солнца».
— А чего сомневаться-то? — неожиданно поддержал меня Жора. — Папанинцы сколько времени дрейфовали на льдине? А ненцы-охотники, о которых писали в книгах? Почему же товарищ Ветлугин не мог выжить, уцелеть? Я бы, например, выжил! — Он спохватился, что это может показаться похвальбой, и поспешил добавить: — То есть, конечно, приложил бы все старания, чтобы выжить.
Но Савчук молчал. Укладываясь на узкой койке, он принялся ожесточенно взбивать подушку и подтыкать под спину одеяло.
— Однако довольно смелая гипотеза, — пробормотал мой спутник, смущенно покряхтывая, и по этому покряхтыванию я понял, что не убедил его.
Из Нарьян-Мара мы вылетели затемно. Теперь наш курс лежал не на север, как раньше, а на северо-восток. Когда пилот поднял самолет на две тысячи метров над землей, стало видно солнце. Огромный красный диск медленно выплывал навстречу из-за гор.
- Предыдущая
- 12/92
- Следующая
