Бей первой, леди! - Казанцев Кирилл - Страница 10
- Предыдущая
- 10/51
- Следующая
– Плевать мне на тебя и на твоего дружка, понятно?! Куда захочу, туда и пойду, ты и не узнаешь! Лучше отпусти меня, или я сбегу! Я тебя ненавижу, я вас всех ненавижу! И тебя тоже!
Это уже досталось Максу. Он молча смотрел на девушку и прикидывал мысленно: ей сейчас успокоительное вколят или приступ сам рассосется? Вроде никто не дергается, все смирно стоят и смотрят, как беснуется эта несчастная. У нее с головой проблемы – это и без монокля видно: психопатия, буйное помешательство или что-то вроде того. Неудивительно, что предыдущие кандидаты с ней сладить не смогли. «Вдруг сделает над собой что-нибудь, а я виноват буду? Меня Левицкая тут, в садике, и закопает, рядом с рыбками. На фиг… – Макс смотрел на покрасневшее от злости лицо Юли, на ее растрепанные волосы, на пальцы, что сжимали ремень сумки. – Точно больная. Вот сейчас кинется и укусит, и ей ничего не будет, а мне что – сорок уколов в живот делать?»
– Понял? – выкрикнула Юля так резко, что Макс непроизвольно отшатнулся. Понял, конечно, чего тут непонятного: квартиру придется продавать, переезжать в однушку. Разницы хватит и чтобы вдове долг отдать, и «Тойоту» восстановить.
– Понял? – визжала та, и вид у нее сделался вовсе уж неприглядный, она даже старше выглядела, чем еще пару минут назад, когда они едва не столкнулись лбами. Видеть этакое безобразие было тошно и невыносимо, Макс поколебался мгновение, что выбрать, и, вместо того чтобы окунуть ее башкой в воду, отвесил Юле пощечину.
Та аж побелела, сжала зубы, прищурилась и стянула с носа очки, аккуратно убрала их в сумку и вдруг замахнулась, попыталась дать Максу сдачи. Он перехватил тонкое – пальцами можно обхватить – запястье девушки и ударил ее по второй щеке. Вдова охнула, Рогожский подался вперед, но так и замер на старте. Юноша безмолвствовал, точно его и вовсе не было поблизости. Стало очень тихо, даже птицы пока не решались вновь завести свои трели, и рыбы в пруду сбились к противоположной стенке и повернулись к людям хвостами.
– Не ори, – держа Юлю за руку, сказал Макс, – рот закрой, или еще получишь. Дура.
Разжал пальцы, развернулся и, не глядя на вдову и Рогожского, вышел на дорожку и зашагал по ней к воротам.
– Без разрешения выпустить не могу, – заявил было охранник, что вышел из будки на входе, – сотрудников только по разрешению хозяев выпускаем.
– Я уволился, – буркнул Макс, толкнул тяжелую, точно бронированную, калитку и вышел на улицу.
Пока топал мимо лодок по чистым до тошноты гладким тротуарам, пока добрался до главных ворот, пока шел по лесу, мысль в голове крутилась только одна: Левицкая даст ему время на продажу квартиры или вцепится немедленно и не успокоится, пока не ошкурит до нитки? По всем признакам выходило второе, да и черт с ним, пусть в суд подает, разберемся… Главное – от ее бесноватого отродья подальше держаться, а там – куда кривая вывезет, не так все плохо.
В кармане зазвонил мобильник, Макс глянул на экран – номер был незнакомый. Нажал отбой и, держа трубку в руке, пошел быстрее по ровной гладкой дороге на шум машин, что доносился из-за сосен с трассы. Телефон тут же зазвонил снова, и на экране определился тот же номер. Можно отбиться, можно ответить и послать куда подальше, но ведь не отвяжутся. И вообще, чего тут непонятного – вроде он все доходчиво объяснил. Ну, раз не поняли, то не грех и повторить.
Звонил Рогожский – он назвался, помолчал пару мгновений и сказал как-то очень спокойно:
– Возвращайся. Она передумала.
– Я не передумал. Отвали. А хозяйке своей скажи – деньги я ей отдам. Будь здоров.
И не слушая, что там втолковывает ему «заместитель по общим вопросам», нажал отбой.
Разозлился, конечно, но быстрая ходьба и свежий воздух сделали свое дело. Макс шел, постепенно успокаиваясь, вдыхал теплый смолистый воздух, смотрел на высоченные, подсвеченные солнцем сосны и не думал вообще ни о чем, мечтал только поскорее добраться до дома и плюхнуться спать. Устал он за эти дни, как от тяжелого физического труда или кросса километров в пятнадцать, что так любили устраивать новобранцам сержанты. И по ощущениям выходило, всяко лучше час или полтора бездорожье месить, чем вопли истерички слушать. Ничего, прорвемся, хуже, чем было, быть уже не может.
С дороги пришлось сойти – кто-то гнал по ней со стороны поселка, гнал так, что машину заносило в поворотах. Макс загодя освободил лихачу путь, сошел на обочину и топал по мху, засыпанному длинной сухой хвоей. Прикинул, что можно не торопиться, взять в сторону метров на сто и поискать там чернику: она сухие светлые места любит, да и сезон уже подходящий.
Машина – черная приземистая «Мазда» – просвистела мимо, но Макс даже не глянул на нее, высматривал по сторонам невысокие кустики с круглыми листочками. На кочках она должна расти, а кочек тут…
Иномарку развернуло едва ли не поперек дороги, она затормозила и остановилась, открылась водительская дверца. И на дороге оказался господин Рогожский собственной персоной – вышел, огляделся, глянул на Макса и пошел тому навстречу. «Вдовушка прислала. За деньгами». Макс сорвал с кустика несколько темно-синих ягод и бросил их в рот, огляделся, оценивая обстановку. Они тут одни, никто их не видит, и мало ли что у Рогожского на уме? Но не бежать же от него через лес, надо подойти и поговорить, а там как получится.
Они шли навстречу друг другу и, не дойдя пары-тройки шагов, остановились. Рогожский внешне был спокоен, руки держал на виду, двигался уверенно и неторопливо. Взгляд только был странноват: злой, что объяснимо, и в то же время растерянный, что тоже не сразу, но понять можно. Не по своей воле прискакал, по приказу Левицкой, а той Еланский пока живым нужен.
– Чего тебе? – спросил Макс, перекатывая на ладони остатки черники.
Рогожский как смотрел чуть снисходительно, так и смотрит, и снова этот взгляд оценивающий, точно прикидывает, по силе ему этот соперник или нет. Выходило, что весовые категории у них примерно одинаковые, «заместитель», правда, ростом малость повыше, но это мелочи, и в поединке еще неизвестно, чья возьмет. Макс противника оценил и стоял неподвижно, кидая в рот одну ягоду за другой.
– Поговорить, – сказал Рогожский.
– Говори, – Макс доел чернику и демонстративно посмотрел на часы, – я тороплюсь. Если про деньги базар – сказал, отдам, значит, отдам. Пусть мне Борисыч ваш завтра позвонит, у меня к нему вопросы есть.
– Борисыч стоит дорого, не расплатишься, – ухмыльнулся Рогожский и добавил: – Не дергайся, Еланский. С тобой поговорить хотят.
– Так давай, начинай, – торопил его Макс, – мне еще деньги искать, я спешу.
Рогожский отступил вбок и показал в сторону машины:
– Там поговорим, если ты не против.
Макс был категорически против, к черной, противно блестящей иномарке ему и близко подходить не хотелось, чувствовался в словах и тоне Рогожского какой-то подвох, а какой именно, Макс понять пока не мог. Но все же пошел к машине, вышел на дорогу и остановился у капота.
– Валяй, начинай, – сказал он, Рогожский устало глянул на Макса и отвернулся. А на задней дверце машины опустилось стекло, и в окне показалась Юля. Бледная, но улыбается, глаза за стеклами очков чуть прищурены, смотрит весело и виновато. Макс молчал, смотрел поверх ее головы на лес, на темнеющее от грозовой тучи небо. Рогожский тоже помалкивал. Вдали глухо ухнул гром, по верхушкам сосен пробежал ветер, на крышу машины со стуком посыпались иголки и маленькие шишки. Одна угодила Рогожскому по голове, он подхватил шишку на лету и принялся подкидывать ее на ладони.
– Извини, – услышал Макс и глянул на Юлю. Улыбается, но из последних сил, истерика вымотала ее, от недавнего запала и злости не осталось и следа. Смирно сидит, руки на коленях сложила, уродской сумки нет, волосы причесаны и собраны в хвост.
Макс ничего не ответил, он так и стоял около дверцы, Рогожский глядел то на него, то на девушку, то на небо, что заволокли тучи. В лесу стало темно, как осенью.
– Прости меня, пожалуйста, – сказала Юля и открыла дверцу, – я больше так не буду. Возвращайся, я буду слушаться тебя, обещаю.
- Предыдущая
- 10/51
- Следующая
