Выбери любимый жанр

Жизнь как в сказке - Плахотникова Елена - Страница 36


Изменить размер шрифта:

36

Первоидущий вздрогнул и вылупился на меня так, будто мне вообще не положено разговаривать. Никогда. Ни за что. И вдруг свершилось! Чудо или несчастье не известно, но чего-то необычное это уж точно.

— Крайние Горы. Скоро, — шепнул караванщик и замолчал.

Он не в первый раз подъезжал ко мне. И всегда во время остановок. Коротких. Что случались между привалами. Посидит караванщик возле меня, задумчиво-сонное выражение на морду нацепит, потом опять на свое рабочее место.

Вот и сейчас: сказал чего-то, словно телеграмму отбил, и быстро убрался. Наверно, за гения меня принял. За того, кто прочитав пятидесятирублируй, тут же мчится на почту и высылает полтинник. Польстил мне Первоидущий, и очень сильно. Я только минуты через две сообразил, что не сам-один на этой Дороге и что мне есть у кого еще спросить.

— Крант, ты слышал?..

— Что, нутер?

— Чего ляпнул мне Первоидущий?

— Я слышал, нутер.

— И понял?

— Да, нутер.

— Тогда мне переведи.

— Что?

— Блин, да то, чего понял! Ты по утрам тормозную жидкость пьешь или родился тормозом?!

Пришлось мне придержать Солнечного. Надоело шею выворачивать. Так и до несчастного случая недалеко. Мало того, что нортор морду свою замотал, только щели для глаз оставил, так еще говорит тихо. Поди, разбери, чего он там шепчет. Кстати, многие бабы в караване тоже лица под повязками спрятали. А некоторые, как и Крант, в плащи завернулись и перчатки надели. Пока я соображал: к чему бы это? неслабый загар получил. И всего за полдня. Повезло еще, что я не обгораю на солнце. Да и Первоидущий не прячется от него. Ну, с такой кожей, мужику всё ни по чем. Я рядом с ним Белоснежкой смотрюсь.

— Мы скоро выйдем из Окраинных Гор, — тихо сообщает Крант.

Я тупо пялюсь на него. Точнее, на тюк тряпья, что колыхается на Крантовом поале. Кажется, оберегатель напялил на себя два плаща и попону в придачу. Мерзнет он, что ли?.. Вчера не так всё запущено было.

— Крант, ты заболел?

Качает головой. Нет, мол.

Ладно, может, модно среди норторов так. Или гардероб он свой решил проветрить. Меня не просит кутаться, и за то спасибо.

— Так мы в горах, получается?

Кивает. Молча.

Кручу башкой. Глазею по сторонам. Камни, песок, небо, облака. Между ними Дорога.

Или с моими гляделками чего-то не то, или я не понимаю местных приколов.

— Ну, и где горы?

Крант показывает на ближайший камень, потом на соседний, а потом делает округлый жест, будто гребет к себе чего-то от самого горизонта.

Типа, всё, на что ты смотришь, Леха, это горы. Ну, а чего ты вместо них видишь, это уже твои личные проблемы.

— И это тоже гора?

Показываю на камень метрах в двух от Дороги.

Крант кивает. Молча.

А камень меньше футбольного мяча будет.

Получается, стояли себе горы, никого не трогали, а потом кто-то взял и песочком их засыпал. До самых верхушек. Это сколько же песка понадобилось?..

Спросил.

— Это пепел.

Я едва расслышал Кранта.

— Пепел?!

Молчаливый кивок и явное нежелание общаться дальше.

Ну, я поискал и нашел другой объект для общения. Марлу. И на привале получил еще кусочек информации. Маленький такой. Обгрызенный со всех сторон.

Окраинные Горы, в натуре, засыпаны пеплом. Воевали здесь кирлы и дарсматы. Никто уже не помнит, из-за чего они сцепились. Не поделили чего-то по-соседски. Летучими они были. Одни над морем жили и в самом море, другие над горами и в горах. Потом, наверно, решили, что им тесно в одном мире, ну и устроили войнушку. До победного. И до полного истребления соседей.

Победили все. Проигравших не осталось.

Даже тех, кто бы помнил, как они выглядели. Только смутные упоминания в полузабытых легендах и древних песнях.

— А ведь этих горе-вояк было до хрена и больше. Это сколько ж пепла надо, чтоб засыпать Горы!..

— Я слышала старую песню… — Марла пару секунд молчала, потом заговорила уже другим голосом и с другим ритмом: — … поднялись в небо зеленокрылые дарсматы, и полдня не видела земля солнца. На день закрыли землю от солнца синекрылые. Три дня дрожала земля во тьме, пока сражались с черными крыланами краснокрылые. А когда пал последний защитник, и враг уже торжествовал победу, взмахнула Великая Мать клылами, открыла свой карающий глаз, и закричало небо страшным криком, и стало огнем. Застонала вода в море и тоже стала огнем. Все враги сгорели в этом огне. Но нет больше жизни в Море Улхи. И над морем жизни нет. И возле моря никто не живет…

Марла вдруг замолчала, посмотрела на меня, словно только проснулась, и быстро-быстро стала жевать.

— А Море Улхи это где? спросил я, когда она собралась уходить.

Взмах левой рукой и Лапушка убежала.

Блин, все вели себя так, будто за каждое лишнее слово тут давали год строгого режима. Без права переписки.

Я потом глянул несколько раз в сторону моря, но моря там не увидел. Больше всего это напоминало тяжелые грозовые тучи у горизонта. Или далекие горы в тумане. И тоже у горизонта. А в последний раз эти тучи-горы сложились в горбатую старуху. Она сидела, подтянув колени к груди, покачивалась взад-вперед. Смотрела закрытыми глазами в небо и шептала, шептала…

— Господин… — Малек подергал меня за локоть, и я отвернулся от старой карги.

— Чего тебе?

— Господин, что случилось с твоими детьми?

— Малек, у меня нет детей!

— Но ты говоришь: деточки мои, деточки…

— Тебе послышалось! Понял?

— Да, господин. Но ты плачешь…

Я мазнул ладонями по щекам. Мокрые, блин.

— Это мне в глаз чего-то попало. Размазал сырость шейным платком, и опять рыкнул на Малька, будто он в чем-то виноват: — И вообще, я спать хочу, а ты…

— Нельзя здесь спать, господин, — зашептал пацан, склоняясь ко мне и озираясь. Вот выйдем из опасного места, тогда и… Я сам слышал, как Первоидущий говорил: настоящий привал и сон, когда закончатся Окраинные Горы.

— Ну, и когда они закончатся?..

— Скоро. Совсем скоро.

— Это тебе тоже караванщик сказал?

— Не мне. Но я услышал.

— А он тебя видел?

— Не знаю, господин.

— Ну, и какого ты возле него отирался?

Пацан отвел глаза и стал активно копошиться под плащом.

— Вот, господин, — у меня в руке оказался маленький кувшинчик. Это тифура.

36
Перейти на страницу:
Мир литературы