Тролль Ее Величества - Плахотин Александр - Страница 35
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
– Понимаю, что вам сейчас не до меня, но я собираюсь нынче уйти из города, – как ни в чем не бывало проговорил Череп. – Поэтому, как бы вам ни было… не по себе… давайте закончим наши дела и расстанемся. Навсегда…
Отставив бутылку в сторону, тайник выудил из того же ящика свернутый в трубочку лист пергамента и буквально швырнул его ночному ремесленнику.
Череп на лету схватил бумагу и, раскатав ее у себя на коленях, углубился в чтение.
– Отлично, – удовлетворенно кивнул он, – я сделал свое дело, вы выполнили свое обещание и…
– Уйди… – не выдержав, прохрипел Вирбахт, роняя голову на руки, – сгинь… скройся с глаз моих… Оставь меня, – вдруг жалобно попросил он.
– Э-э! мужик! – поднял остатки бровей галерщик. – Что-то ты совсем раскис! Подтянись, выпрямись! Ведь ты же второй человек в этом долбаном королевстве, и на тебе: нюни распустил, как последняя баба. – Он быстро подошел к вельможе и, низко наклонившись, прошипел: – Ты что, не знал, на что идешь? Чем все это закончится, а? Ты же сам, сын Отродья, все спланировал! Сам отдал распоряжения, кому и что делать!!! И теперь льешь слезы, словно невинная девка, и жрешь бухло, мучаясь совестью! А где она, твоя совесть, была, когда ты перерезал двадцать с лишним человек? Ведь это не мои люди перерезали им глотки, это ты сам отправил их на Небеса. И не надо говорить, что это было сделано во благо государства! Что это за страна, где во благо двоих убивают двадцать, тридцать человек? Молчишь?! Считаешь, что был прав? Тогда подними голову и спокойно посмотри в глаза того, кем ты стал.
Вирбахт с трудом поднял голову.
– Я ухожу, – четко выговорил каторжник, – прощай. Надеюсь, что ты сдержишь слово, и мои люди, что участвовали в этом деле, если и не получат обещанного вознаграждения, то, по крайней мере, беспрепятственно покинут эту страну. По-моему, ты давал именно такое слово.
Дверь за Черепом закрылась. Вирбахт долго смотрел ему вслед. И чем дольше он смотрел, тем больше его грудь разрывала ярость. Ему, советнику тайных дел, дворянину, читал отповедь погрязший в грязи и крови законченный вор, убийца, которому одной только плахи мало!!! В глазах тайника потемнело…
– Шэдаг, Отродье тебя раздери!!!
Утро занималось первыми лучами солнца. Вслед за товарищами Череп, оттолкнувшись шестом, направил плот к дальнему берегу. “Вот и все… – устало подумал он. – Конец мучениям и беготне. Через два-три дня я смогу обняться с младшим. – Он локтем провел по спрятанной в деревянном футляре отпускной. – Потерпи, малыш. Скоро твой отец придет за тобой!” – Каторжник оттолкнулся от дна с такой силой, словно этот толчок мог сократить его разлуку с сыном.
Плот с ночными ремесленниками вышел на середину Келебсира. Утренний туман стелился над речной гладью, клубясь, поднимался вверх. Люди перешли на широкие весла. Череп с горькой улыбкой оглянулся на исчезающий в дымке берег. “Прощай, ненавистное королевство. Прощайте все те, кто хотел шеи Ван Гавра. Он больше никому и ничего не должен. Он свободен. Раз и навсегда, прощайте!” – Безносый, сев на корточки, как подобает выходцу из Зерста, смотрел в речную зеленую воду.
– Очнись, Череп! – резко встряхнули его за плечо. Галерщик недоуменно поднял голову на взъерошенного Само. По закону старшинства тот не имел права даже случайно прикасаться к главарю. – Смотри, Череп, кажись, хана нам!
Каторжник медленно, боясь узреть худшее, перевел взгляд на неотвратимо приближающийся берег. У самой кромки воды возле длинных лодок в ряд стояли солдаты королевы Бревтона с дальнобойными луками на изготовку.
Череп оглянулся назад и сквозь туман на другом берегу увидел характерные очертания колпаков солдат.
– Что делать будем? – подошел Кирка.
– Кто останется в живых, передаст братии, что Вирбахт – труп. Ясно? Тогда все в реку. Разом!!! – И с места прыгнул в воду. На чуть-чуть опоздав, остальные последовали за ним.
Залп сшиб Само и еще двоих ремесленников. Со стрелой под правой лопаткой вор рухнул на плот. Речная вода окрасилась кровью братьев. От берега отчалили лодки, набитые стрелками. Оставшиеся, дабы не попасть по своим, организованно разбежались по флангам. Свистящая оперенная смерть вспарывала воду, находя себе новые жертвы. То там, то тут всплывали трупы, утыканные стрелами.
Оказавшись в воде, Череп сразу же поднырнул под плот и, чудом найдя среди перевязанных бревен крохотную щель, пиявкой прилип к ней ртом, зацепившись за узлы веревок руками. Он не слышал, как безмолвно под толщей воды кричали от боли его товарищи. Он не видел, как раненые, из последних сил стараясь не всплывать на поверхность, тонули, так и не продвинувшись по течению.
Плот резко качнулся вниз, ударив каторжника по лицу, заталкивая его обратно в воду. “Взошли на плот. С него будет удобней вести прицельную стрельбу”, – понял безносый. На расстоянии вытянутой руки вниз плавно ушло тело. Череп почувствовал, что плот погрузился в воду, отнимая драгоценную щель. “Они что, все высадились?!!” В рот хлынула вода, он закашлялся, захлебываясь, и, перевернувшись через голову, оттолкнулся ногами от днища, уходя в глубину. Не было никакого плана, он действовал наугад, стремясь лишь проплыть под губительной, но спасительной водой подальше от этого места. Что-то ударило его сверху. Что-то тяжелое и большое; Череп так и не понял что.
Сброшенный сверху труп выбил из легких старого вора воздух, относя его в сторону. Уже ничего не соображая, каторжник взмахнул руками, всплывая на поверхность. В зелено-багровой мути он не мог рассмотреть, куда именно его несет.
Само почувствовал, что под ним вздрогнули бревна. “Наверное, кто-то всплыть хотел, да промахнулся”. Он чуть приоткрыл глаз. Над ним стояла пара лучников, методично расстреливая все вокруг. “Только двое? Нет – их больше, вона как осело”. Хлопнула тетива, другая, в воду со шлепками входили стрелы.
– Вон того проверь. У меня стрелы кончились, – раздалось над головой Само.
Короткий свист болта, глухой вскрик и всплеск.
– Готов! Что дальше, ждать будем?
– Недолго. Если кто и остался в живых, то у них сейчас должен кончиться воздух. Так что не расслабляемся!
– Еще один есть! – выстрелив, довольно усмехнулся солдат.
Перед глазами Само все замутилось и потемнело. Он даже не почувствовал, как его тело спихнули в Келебсир.
По впившимся в песок пальцам ползла улитка. Кое-как подняв голову, Само попытался разглядеть, куда его вынесла река.
Сквозь расплывающийся в глазах туман вор различил широкий песчаный берег и густой лес, высившийся неподалеку.
“Надо добраться до него… Если будут искать, может, и пронесет…”
Собрав волю и силы воедино, он пополз. Точнее, попытался ползти.
От резкой боли тело ремесленника выгнуло дугой. Черная кровь хлынула меж зубов, запрудив глотку. Само потерял сознание, не продвинувшись и на ладонь.
Когда он наконец открыл глаза, прямо у его лица стоял изрядно истертый конец посоха.
– Далеко собрался, ползун? – отчетливо услышал вор над собой.
В ответ Само захлебнулся в пробивающем насквозь кашле.
– Совсем хреново. – Подняв голову, Само не смог отчетливо разглядеть вопрошавшего. – Не дергайся, паря, полежи маленько, счас телегу подкачу, мож, и жить будешь.
“Буду жить!.. Надо жить… Надо!” – Кашель по новой прибил его к земле.
Я решил времени даром не терять и, как только наша ватага, выскочив из оврага на огромную поляну, стала устраиваться на ночлег, вдохнул в себя побольше воздуха и начал делать дело.
Айдо велел распрячь лошадей и привести их в должный вид. А еще запалить костерок для ужина и этим самым ужином, собственно говоря, заняться! Вот тут-то я и узрел свой шанс: показать себя во всей красе хозяйственного и домовитого парня. Ибо ничто так не потрясает девушку, как все вышеперечисленное.
Вызвавшись сходить за дровами, я подхватил свой любимый ахаст и, словно это сулило море радости и счастья, вприпрыжку полетел в глухую чащу. Особо там не задерживаясь, я свалил первое попавшееся на глаза сухое дерево и, взвалив его себе на плечо, гордой поступью зашагал в лагерь.
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
