Воробей под святой кровлей - Питерс Эллис - Страница 30
- Предыдущая
- 30/55
- Следующая
И обращаясь к своим помощникам, он коротко распорядился:
— Очистите двор от посторонних людей! С провостом я поговорю позже.
В часовне лежал на спине догола раздетый Болдуин Печ, вокруг собрались, чтобы изучить его тело, брат Кадфаэль, Хью Берингар, перевозчик Мадог и аббат Радульфус. В уголках закрытых глаз Печа чернели следы въевшейся и засохшей грязи, словно сурьма, которой тщеславные женщины пользуются, чтобы подкрасить и оттенить глаза. Из его густых спутанных седоватых волос Кадфаэль вытащил несколько стебельков жерухи — тоненькие, как волосинки, с крошечными белыми цветками, которые, увядая, превращались в бурые нити; еще он нашел запутавшийся в волосах покойника ольховый листок. Ни в той, ни в другой находке не было ничего странного. Заросли ольхи встречались во многих местах у берега, и как раз в нынешнее время года нежная поросль жерухи заполонила все речные отмели и заводи.
— А там, где я его нашел, течение быстрое, — сказал Кадфаэль. — Эти цветы там не могут расти. Я думаю, что на противоположном берегу их скорее можно найти. Тут все объяснимо: если он отправился рыбачить в лодке, то садился в нее на том берегу. А теперь посмотрим, что еще можно узнать.
Он наложил ладонь на лицо покойника, повернул его к свету и потянул за подбородок. Когда свет упал на его ноздри, стало видно, что их отверстия почти до краев забиты грязью. Кадфаэль засунул в ноздрю тонкую ольховую веточку и извлек ил и песок, среди которого был пучок жерухи.
— Я так и подумал, когда приподнял его, чтобы из него вылилась вода, и увидел, что вытекло лишь несколько капель. Это была жидкость, которая содержалась в грязи и водорослях. Он умер не от того, что захлебнулся водой.
Кадфаэль засунул палец в приоткрытый рот мертвеца, и они увидели, что зубы тоже не сомкнуты. На лице Печа застыла гримаса боли. Кадфаэль осторожным движением еще шире раздвинул ему губы. Между кривыми крупными зубами застряли нити жерухи. Рот был полностью забит речными заносами.
— Дайте мне какую-нибудь мисочку, — потребовал Кадфаэль.
Хью первым выполнил его требование, опередив Мадога. Под незажженной лампадой на алтаре он нашел серебряное блюдечко, первое, что подвернулось ему под руку, но аббат Радульфус не высказал возражения. Кадфаэль пошире развел окоченевшие челюсти, осторожно достал пальцем и выложил на блюдце толстый ком грязи и песка, в котором пестрели обрывки каких-то растений.
— Вот отчего он задохнулся, поэтому и не наглотался воды. Неудивительно, что из него ничего не вылилось!
Он еще раз провел пальцем по внутренности рта и, вытащив последние тоненькие обрывки жерухи, отставил блюдце.
— То есть ты говоришь, — подытожил внимательно слушавший Хью, — что он не утонул.
— Нет, не утонул.
— И все же он погиб в реке. Иначе почему у него вся глотка забита речной травой?
— Верно. Итак, он мертв. Потерпите немного, я тоже иду вслепую, как и вы. Я, как и вы, хочу понять, как это было, и мне, как и вам, нужно еще разобраться в том, какими сведениями мы располагаем.
Кадфаэль взглянул на Мадога, который разбирался в этих признаках уж никак не хуже всех остальных:
— Вы поспеваете за мной?
— Я не поспеваю. Я — впереди, — просто ответил Мадог. — Но пойдемте дальше. Для слепца вы довольно точно нащупываете дорогу.
— В таком случае, отец Радульфус, можем ли мы перевернуть его на живот, как он был найден?
Радульфус сам поддержал своими длинными, мускулистыми руками голову покойника, пока его переворачивали, и осторожно положил ее набок.
Несмотря на беспорядочный образ жизни, Болдуин Печ сохранил сильное, здоровое тело, у него были широкие плечи и мускулистые бедра и руки. На нем уже начали проступать пятна тления, что само по себе было довольно любопытно, открытая ссадина за правым ухом была легко объяснима и достаточно красноречива, но остальные наводили на размышления.
— Вот это никак не могло произойти от столкновения с плавучей веткой, — уверенно сказал Мадог, — и также от подводного камня. На этом участке реки такое невозможно. Насчет верхнего течения среди островков я не знаю; может быть, там бы могло такое случиться, хотя и маловероятно. Нет, это от удара сзади, который он получил перед тем, как упал в воду.
— Так ты говоришь, — многозначительно сказал Радульфус, — что здесь можно подозревать убийство.
— Да, — сказал Кадфаэль. — Такое подозрение возможно.
— И этот человек был действительно ближайшим соседом ограбленного семейства, и он мог, сознательно или бессознательно, знать что-то такое, что пролило бы свет на дело об ограблении?
— Возможно. Он интересовался чужими делами, — осторожно согласился Кадфаэль.
— И это наверняка могло послужить веским побуждением к тому, чтобы его устранить, при условии, если об этом было известно преступнику, — в раздумье проговорил Радульфус. — Таким образом, поскольку этого не мог сделать человек, постоянно находившийся у нас в аббатстве, случившееся можно считать серьезным доводом, подтверждающим невиновность менестреля в деле об ограблении, а истинный виновник в это время гуляет где-то на свободе.
Если Хью, следуя той же логике, пришел к одинаковому с ним выводу, то он ничем не выдал своих мыслей. Сосредоточенно нахмурив лоб, он глядел на распростертое перед ним тело.
— Итак, по всей видимости, его стукнули по голове и сбросили в реку. Однако же он не утонул. Он наглотался грязи, песка и речной травы, которые и задушили его, когда в сознательном или бессознательном состоянии боролся за свою жизнь.
— Вы сами видели, — сказал Кадфаэль. — Он погиб от удушения. Где-то на мелком месте его держали, вдавив лицом в грязь. А затем пустили плыть по течению с расчетом, что его примут за одного из многих утопленников, выловленных из Северна. Просчитались! Течение выбросило его на берег прежде, чем река смыла все свидетельства, указывающие на иной род смерти.
На самом деле он сомневался, что эти улики могли быть окончательно смыты водой, даже если бы тело проплавало в ней гораздо дольше. Стебельки жерухи прочно застревают там, куда попали. Когда умерший, пытаясь вздохнуть, захлебнулся нитями этого растения, они засели у него внутри. Гораздо более загадочным был обширный кровоподтек на спине между лопаток с несколькими вмятинами на отечной поверхности. В самой глубокой из них была небольшая ранка, скорее даже царапина, как будто кожу проткнули каким-то острым, зазубренным орудием. Так и не поняв, откуда взялись эти следы, Кадфаэль взял их на заметку, чтобы еще подумать.
Оставалось еще содержимое серебряного блюдечка. Кадфаэль взял его с собой в сад и, пристроившись возле большой каменной чаши, бережно промыл остатки растений от песка и грязи. Тонкие нити жерухи, крошечный помятый цветок и обрывок ольхового листка. И вдруг что-то еще — какое-то яркое пятнышко! Он отделил этот клочок, обмакнул в воду, чтобы отмыть от налипшей грязи, и вот у него на ладони засверкало два крошечных цветочных венчика, вырванных из лилово-красного цветка, по краям лепестков лиловый оттенок был гуще. Рядом лежал обрывок узенького листка, на котором чернело, выделяясь на зеленом фоне, маленькое пятнышко.
Остальные участники осмотра последовали за Кадфаэлем в сад и с любопытством обступили его.
— Лисьи камешки — так мы называем это растение, — сказал Кадфаэль. — У них на корешках есть два утолщения, похожих на маленькие камешки. Самая обыкновенная разновидность этого цветка и самая ранняя, но я не припомню, чтобы он здесь часто встречался. Этот цветок вместе с обломанной ольховой веточкой покойник унес с собой, когда его столкнули в воду. Возможно, нам удастся найти такое место на городском берегу, где все эти три растения — жеруха, ольха и лисьи камешки — растут рядом.
Место, где выбросило на берег труп Болдуина Печа, не могло поведать ничего нового, кроме того, что уже было известно. Лужайка, на которую Мадог вытащил перевернутый коракль покойного, была расположена значительно ниже по течению, но такой легонький челнок без груза сидящего в нем человека вполне мог проскакать по волнам, точно поплавок, целую милю, и даже больше, прежде чем наткнуться на какую-нибудь мель, где неизбежно должно было закончиться его путешествие. Придется прочесать весь городской берег, начиная от шлюза, чтобы выяснить, где именно произошло нападение и убийство, как считал Мадог. Нужно найти место, где под ольховыми зарослями плавает жеруха и у самой кромки воды цветут лисьи камешки.
- Предыдущая
- 30/55
- Следующая
