Ученик еретика - Питерс Эллис - Страница 27
- Предыдущая
- 27/53
- Следующая
Ровные темные брови Джевана чуть приподнялись, и даже рот приоткрылся от изумления.
— В самом деле? А он заявил нам, что отправляется на пастбище и пробудет там до вечера. Я был уверен, что именно так он и поступил.
Джеван медленно приблизился к массивному столу, на котором фальцевал кожи, и, положив лоскут, бесстрастно разгладил его узкой ладонью. Джеван был на редкость аккуратен, и в лавке его был наведен исключительный порядок: неразрезанные шкуры были растянуты на рамах, нарезанные лоскуты сложены на полках по размерам, ножи блестели на стене ровным рядом, всегда под рукой. Лавка была довольно тесной, окна ее выходили на улицу и по случаю жаркой погоды не были закрыты ставнями.
— Хозяин харчевни утверждает, будто Конан пришел туда вместе с Олдвином примерно в три часа дня. Они пробыли там больше получаса, причем Конан постоянно что-то нашептывал Олдвину на ухо. Так рассказывает мой посыльный — и я хочу знать, что скажет об этом Конан: может быть, мы услышим от него что-то новое.
Джеван, призадумавшись, почесал длинный, гладко выбритый подбородок.
— После того что вы мне сейчас сообщили, я иначе гляжу на вчерашние события. Когда Олдвин вчера заявил нам всем, что желает исправить зло, которое причинил юнцу, обвинив его в ереси, и отправиться в аббатство, чтобы отказаться от обвинения, Конан посоветовал ему не быть глупцом: мол, он и парню не поможет, и себе навредит. Конан очень горячился, стараясь разубедить Олдвина. Тогда я подумал, что он попросту внемлет голосу здравого смысла и пытается предостеречь человека от неприятностей. Услышав мой совет держаться в стороне и отпустить Олдвина восвояси, Конан пожал плечами и отправился на пастбище. Или, точнее сказать, это я так подумал, что он идет на пастбище. Но теперь я просто теряюсь в догадках… Вы говорите, что он полчаса просидел в таверне, пытаясь отговорить беднягу Олдвина от пагубной затеи? Он что-то внушал Олдвину шепотом, а тот слушал? И потом, как вы говорите, Конан ушел, а Олдвин сидел еще полчаса, размышляя, что же ему предпринять?
— Да, это было так, — подтвердил Хью. — И можно предположить, Конан ушел в уверенности, что ему удалось переубедить приятеля. Если уж он так старался сделать это, он бы не ушел, не добившись своего. Но одного я не понимаю, почему Конан был так сильно встревожен? Что им руководило: преданность другу или страх за чужую репутацию?
— Нет, он не из тех, кто беспокоится о друзьях или соседях. А что своего не упустит — это верно, хотя работник хороший, надо признать: даром хлеба не ест.
— Тогда к чему все эти хлопоты? — допытывался шериф. — К чему было идти за беднягой в харчевню и там продолжать склонять его на свою сторону? Или Конан только и мечтает, чтобы Илэйва казнили либо похоронили заживо, заточив в тюрьму? Парень едва успел вернуться домой: они и поговорить-то толком не успели. Олдвин, как выяснилось, опасался, что из-за Илэйва окажется на улице… Но чем Илэйв помешал Конану?
— Спросите у самого Конана, — отозвался Джеван, медленно и озадаченно покачивая головой. Хью показалось, будто ответ прозвучал несколько растерянно, и шериф насторожился.
— Спрошу непременно. Но сейчас я спрашиваю у вас.
— Что ж, — осторожно начал Джеван, — возможно, вам покажется, я ошибаюсь. Но у Конана имеются довольно веские основания для вражды. Сам Илэйв, конечно, не подавал ни малейшего повода для раздора и весьма бы удивился, узнав об этом. Вы же видели нашу Фортунату? За то время, пока Илэйв и мой дядюшка путешествовали в Святую Землю, девочка выросла и превратилась в привлекательную молодую особу. До того, как Илэйв покинул дом, они несколько лет были накоротке. Илэйв был привязан к ребенку, и она по-детски обожала миловидного юношу хотя ее привязанность могла Илэйва только позабавить. Но вот Илэйв вернулся — и, представьте, даже не узнал Фортунату. Так вот Конан…
— Позвольте, на глазах у Конана Фортуната выросла, — скептически возразил Хью. — Что же мешало ему к ней посвататься, если девушка так ему нравилась? Ведь Илэйв был далеко!
— Совершенно верно, — подтвердил Джеван, натянуто улыбнувшись. — И однако, Конан не выражал желания на ней жениться. Иное дело теперь. Ведь до сих пор Фортуната, несмотря на свое славное имя, была бесприданницей. Дядюшка Уильям, умирая, — да успокоит Господь его душу! — завещал девушке приданое, которое доставил вернувшийся из паломничества Илэйв. Конан, конечно же, не подозревает, что именно содержится в шкатулке, ставшей теперь собственностью девушки. Ее откроют, только когда Жерар вернется с пастбищ. И все же парень сообразил, что завещал шкатулку щедрый человек, который, лежа на смертном одре, пожелал облагодетельствовать бедную сироту. За последние несколько дней я стал замечать, что Конан довольно неясно поглядывает на Фортунату: парень вообразил, будто она предназначена ему вкупе с приданым, Илэйв здесь — досадная помеха, которую необходимо устранить.
— Убить, если понадобится? — с сомнением предположил Хью. Непохоже было, чтобы в голову этой неотесанной деревенщине могли закрасться столь дерзкие, отчаянные мысли. — Ведь это не он выступил с обвинением.
— Полагаю, они были в сговоре. Обоим казалось выгодным избавиться от Илэйва — с тех пор как Олдвин решил, что останется из-за него без места. Да, Олдвин был не слишком хорошего мнения о нас с братом — впрочем, и о других ближних тоже. Нет, конечно, они не жаждали, чтобы дело кончилось смертным приговором… Но парня могут перевести отсюда в Ковентри, поближе к епископу, или так измотать, что он уедет из Шрусбери туда, где легче дышится. Однако Конан плохо знает женщин, — заметил циник, никогда не состоявший в браке. — Он воображал, что угроза, нависшая над Илэйвом, отпугнет Фортунату. Напротив! Девушка сражается сейчас за него зубами и когтями. Священникам с нашей Фортунатой не сладить!
— Так вот оно что… — протянул Хью и тихо присвистнул. — Вы даже не представляете, насколько вы близки к истине. Конечно, пастух здорово перетрусил, когда Олдвин заявил, что намерен вытащить парня из трясины, куда они оба его толкнули. Вот почему он поторопился догнать Олдвина, повел его в харчевню и там горячо убеждал оставить все так, как есть. Но мог ли он решиться на большее?
Джеван, вопросительно взглянув на шерифа, неторопливо опустил края пергамента, который только что собирался сложить пополам.
— На большее? Что вы имеете в виду? Ведь он покинул харчевню в уверенности, что убедил Олдвина. Ничего другого он и не желал.
— Но допустим, он не чувствовал полной уверенности. Что тогда? Олдвина мучила совесть, его трудно было разубедить. Не спрятался ли Конан где-то поблизости от харчевни, желая проследить, куда именно направится сообщник? Представьте его страх и ярость, когда он увидел, что Олдвин молчком вышел из харчевни и спустился вниз по дороге, направляясь к городским воротам? Уговоры оказались бесполезны, надо было что-то срочно предпринять. Не позволить Олдвину осуществить свое намерение — эта мысль грызла Конана! Навряд ли Олдвин заподозрил неладное, когда Конан догнал его во второй раз: старый приятель, которого он знал много лет… Возможно, он поддался на уговоры, и они опять свернули в какое-нибудь укромное место, чтобы еще разок все обсудить. Под мост, например, — добавил Хью. — Именно там Олдвин был убит и до сумерек пролежал под перевернутой рыбацкой лодкой… А потом его потихоньку столкнули в воду.
Джеван долго молчал, раздумывая. Потом отрицательно покачал головой — энергично, но не вполне убежденно:
— Нет, на такое Конан бы не отважился. Хотя, конечно же, неспроста он утаил, что виделся с Олдвином в харчевне. Примитивные люди чувствуют неглубоко: они не способны на из ряда вон выходящие поступки. Впрочем, — заключил он, — глупейшая вспышка гнева может привести к кровопролитию: миг — и сожалеть уже поздно… Да, так оно и бывает!
— Пошлите же скорее за Конаном, — поторопил Хью. — Только ни о чем его не оповещайте заранее. Если его зовут к себе хозяева, он ничего не заподозрит. Надеюсь, он будет достаточно благоразумен и выложит нам все начистоту.
- Предыдущая
- 27/53
- Следующая
