Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 32
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
Увы, я вновь наткнулась на стену непонимания.
— Честно говоря, я бы тоже порекомендовала тебе написать о чем-нибудь другом, — осторожно призналась она.
— Какие вы все непрогрессивные, — обиженно отмахнулась я. — Вообще-то у меня была еще одна тема. Я думала написать про палачей. А почему вы на меня так смотрите? Что, опять неинтересно?!
С грохотом хлопнула входная дверь; в редакцию ввалился Люк. Свою потрепанную кожаную куртку он нес в руке, поскольку неожиданно теплая погода позволила ему остаться в рубашке навыпуск, перехваченной широким кожаным поясом.
— Ну я и набегался! На добрую неделю вперед! — заявил он, швыряя куртку на ближайший стул.
Мири поморщилась: она терпеть не могла беспорядок, в то время как Люк, Кейт и я имели свойство создавать его вокруг себя в считаные секунды.
— А где Петух? — поинтересовался Люк, заставляя Мири поморщиться еще раз. Девушка уважала своего начальника и крайне неодобрительно относилась к этому прозвищу, однако использовать его в ее присутствии никто не стеснялся. — Мне срочно надо кое-что с ним обсудить.
— Сказал, что будет ближе к вечеру, — сообщил Брендан.
— Да? — Люк выглядел разочарованным. — Ну ладно, придется подождать.
— Ты же говоришь, что на неделю набегался, — усмехнулась я. — Ну так посиди и отдохни. — Я отлично понимала: что бы там Люк ни говорил, он и двух часов не способен спокойно просидеть на одном месте. — А заодно скажи, какая тема лучше — палачи или сексуальные маньяки?
— Лучше сексуальные палачи, — не задумываясь, ответил Люк. — Тогда хоть перед самой смертью можно увидеть что-то, радующее глаз.
— Впечатляющая глубокомысленность, — заметила я.
— Между прочим, для тебя у меня тоже есть кое-какая информация, — сообщил коллега, пропустив шпильку. — Ты в курсе, что твой приятель нарвался на серьезные проблемы?
— Какой приятель? — переспросила я, не особо нервничая.
Назвать моим приятелем Люк мог кого угодно, от Томми Костолома до того же графа.
— Ну, этот, Алисдейр, — уточнил Люк.
— А что с ним? — посерьезнела я.
— Значит, ты не в курсе. Он тоже загремел к позорному столбу.
— Не морочь мне голову, — нахмурилась я. — Дворянина — к позорному столбу? Так не бывает. Его могут посадить в тюрьму, отправить в пыточную, казнить — но никак не к столбу.
— Ну, если хочешь, пойди и подай эту свежую идею тем, кто его туда пристроил.
— Люк, ты же несерьезно.
— Абигайль, мне жаль тебя расстраивать, но я абсолютно серьезен. Причем все еще хуже, чем ты думаешь: на него надели колодки.
— Люк, ты что-то путаешь, — вмешался Брендан. — Если он дворянин, то этого действительно не может быть.
— Кое-кому не мешало бы поменьше бывать наедине со звездами и чуть почаще оглядываться вокруг, — холодно отозвался Люк. — Времена изменились, Брен. Сейчас у нас в городе возможно практически все.
— Значит, так, Люк, — оборвала лирическое отступление я. — Рассказывай все по порядку.
— По порядку так по порядку, — не стал возражать приятель. — Я, конечно, всех подробностей не знаю, но если вкратце, то он повздорил с Майлзом.
— Тем, который новый барон ван Дрейк? — уточнил Брендан.
— Именно.
— Насколько сильно повздорил?
— Порядочно. У Майлза сломана рука, и, похоже, есть вероятность, что она так никогда полностью и не восстановится. Я знаком с лекарем, который его пользует. Тот говорит об этом переломе с таким восторгом, будто речь идет о произведении искусства.
— Похоже, переломы этот твой лекарь любит больше, чем своих пациентов, — заметила Мири.
— А ты можешь назвать хоть кого-нибудь, кто испытывал бы симпатию к Майлзу? — поинтересовался в ответ Люк.
— Я могу, — мрачно сказала я. — Алан Рейвен.
— Вот в этом-то и проблема, — подтвердил Люк.
— Из-за чего Кентон повздорил с Майлзом? — продолжила допрос я.
Люк поморщился.
— Всех деталей не знаю, да, признаться, и не хочу, слишком мерзко. Есть одно семейство торговцев, они у Алисдейра вроде как под покровительством.
Я кивнула. В этом не было ничего необычного: та или иная семья торговцев или ремесленников вполне могла находиться под покровительством какого-нибудь дворянина.
— Ну, в общем, не знаю, с чего это все началось, — продолжал Люк, — но на днях громилы Майлза ворвались к ним в дом. Хозяина избили, а его жену и дочь увезли к барону. Он надругался над обеими, а потом, когда наигрался, отправил их обратно. Дочка полезла в петлю. В общем, Алисдейр, когда узнал, пришел в ярость.
— Я могу его понять, — заметила Мири.
— Стоп-стоп-стоп, — замахала руками я. — Будь Майлз хоть тысячу раз бароном, это серьезное преступление, за такое вешают на площади независимо от социального положения и заслуг перед королевством. Кентон, при всей своей вспыльчивости, не идиот. Почему он не пошел в суд? Он — дворянин, его показания не смогли бы проигнорировать.
— А кто тебе сказал, что он не пошел? — откликнулся Люк. — Именно так он первым делом и поступил. А там ему уже популярно объяснили, что лучшего друга и протеже Рейвена никто и пальцем трогать не собирается. И ни перед каким судом, кроме Страшного, он не предстанет, да и там может сработать какая-нибудь протекция. Вот после этого Алисдейр отправился беседовать с Майлзом лично. Исход этой беседы вам уже известен.
— А дальше?
— А дальше Майлз побежал жаловаться к папочке. А тот уже отправил к дому Алисдейра целый отряд. Кентона силой приволокли на площадь и запихнули в колодки. Барон, с точки зрения графа, — личность неприкосновенная.
— На сколько часов его приговорили? — спросила я.
— Понятия не имею. Не уверен, что цифра вообще прозвучала.
— То есть сейчас он на площади?
— Да.
— Эй, Абигайль, ты куда? — нахмурился Брендан.
— У меня возникло непреодолимое желание сыграть в карты, — хмуро ответила я.
Думаю, мой ответ правильно поняли все, кроме самого Брендана.
На то, чтобы дойти до площади быстрым шагом, потребовалось меньше десяти минут, и около половины пятого я уже была на месте. Было еще светло, как и обычно в такой час в это время года.
Кентона я увидела сразу, но зрелище это, должна признать, не доставило мне ни капли радости. Одежда Алисдейра была измята и разорвана в нескольких местах, на лице темнела струйка запекшейся крови, которая когда-то сочилась из рассеченной губы. Шея и руки были помещены в специальные прорези в деревянных колодках, крепившихся к позорному столбу. При этом для того, чтобы сделать наказание более мучительным, колодки крепились сравнительно низко, и приговоренному, если он не был совсем уж маленького роста, приходилось стоять, согнувшись в три погибели.
Я сглотнула. Мое собственное наказание, из-за которого я не так давно была готова чуть ли не бежать из графства, казалось сейчас детским лепетом. Сделав глубокий вдох, а затем резко выдохнув воздух, я направилась к столбу с жизнерадостной улыбкой на лице.
— Извини, в карты с тобой сыграть не смогу — руки заняты, — первым заявил Кентон, помахивая в знак подтверждения торчащими из колодок кистями.
Выглядел он устало, но держался хорошо. Надо сказать, намного лучше, чем я в свое время. Впрочем, на то они и аристократы: их чуть ли не с рождения учат сохранять самообладание в любых обстоятельствах. Чувство собственного достоинства — в первую очередь, все остальные эмоции — даже не во вторую, а в третью. Однако тем большим испытанием на прочность должно было явиться подобное наказание…
— Я и не думала играть с тобой в карты, — многообещающе возразила я. — Я планирую использовать тебя совершенно по-другому.
— Только не говори, что собираешься взять у меня интервью, — простонал он. — Все что угодно, но только не это. Можешь даже надо мной надругаться.
— Надругаться над тобой я всегда успею, — возразила я. — У меня есть совершенно другая идея. Видишь ли, когда я работаю над статьями, мне бывает нужно зачитывать кому-то вслух свои черновики. Но никто почему-то не хочет слушать, все в ужасе разбегаются. А ты ведь сейчас разбежаться не сможешь. Вот и будешь моим слушателем.
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
