Роза в уплату - Питерс Эллис - Страница 31
- Предыдущая
- 31/49
- Следующая
— Не нужно, — мрачно произнес Кадфаэль и повернулся к выходу. — Делайте все по своему усмотрению. Я пошел. — Но перед тем, как выйти из часовни, он обернулся и в последний раз посмотрел на покрытое белым полотном тело, распростертое на каменной плите. Еще одна безвременная смерть. Как печально растрачивается жизнь! Бедняга! — вздохнул Кадфаэль и тихо закрыл за собой дверь.
Майлс Кольер бежал из города в аббатство со всех ног, не зная, зачем его зовут, но понимая, что для этого должна быть веская причина. На его лице застыл испуг и одновременно вопрос: что бы это могло быть? Аббат и Хью ждали в сторожке. Майлс почтительно склонился перед аббатом и шерифом, потом поднял голову и посмотрел сначала на одного, потом на другого, как бы спрашивая, отчего у них такой серьезный вид.
— Милорд, есть новости? Моя кузина?.. Вы что-нибудь узнали и послали за мной?.. — Лицо Майлса побледнело еще больше, как бы превратившись в маску ужаса. Похоже, он неверно понял их мрачное молчание. — О боже, нет! Нет… не может быть… Она… — Его голос прервался, Майлс не в состоянии был выговорить «умерла», но губы его шевелились, беззвучно произнося это слово.
— Нет, нет! — поспешил успокоить его Хью. — Не это! Ничего нового, никаких известий о ней, и не надо думать о худшем. Здесь совсем другое дело, хотя тоже достаточно неприятное. Поиски вашей кузины продолжаются и не прекратятся, пока мы не найдем ее.
— Слава богу! — еле слышно произнес Майлс и глубоко вздохнул. Напряжение сошло с его лица. — Простите, я медленно соображаю, с трудом говорю и слишком быстро пугаюсь. За последние дни я почти не спал и совсем не отдыхал.
— Мне очень жаль, но придется прибавить вам еще одну заботу, — сказал Хью. — Жизнь заставляет. Речь идет не о госпоже Перл. Все ли ваши ткачи пришли сегодня к станкам? Отсутствующих не было?
Майлс задумался, почесал свою взлохмаченную голову и успокоился, но был крайне удивлен.
— Сегодня никто из ткачей не работает, станки стоят со вчерашнего утра, все мы или почти все занимались поисками. Женщинам я велел прясть, нечего им болтаться без дела и чесать языки с сержантами и солдатами из гарнизона. А почему вы спрашиваете, милорд?
— А вчера вечером вы видели вашего работника Бертреда? Говорят, он живет у вас в доме.
— Это правда, — ответил Майлс, насупившись. — Сегодня я его не видел, но раз станки не работают, это не удивительно. Ест он на кухне. Наверное, опять отправился на поиски, хотя, видит бог, мы стучали в каждую дверь, обошли все дворы в городе, не пропустили ни одной женщины, ни одного мужчины, которые могли видеть что-нибудь или слышать какое-то слово, способное привести нас к Джудит. А что нам остается, как только опять искать и спрашивать? Люди пошли по дорогам и заходят в каждое селеньице в миле вокруг, как вы, конечно, знаете, милорд. Бертред, должно быть, рыщет по деревням вместе со всеми. Он неутомим, надо отдать ему должное.
— А его мать не беспокоится о нем? Она не говорила, что у него на уме? Не спрашивала, где сын?
— Нет! — Майлс опять стал озадаченно переводить взгляд с Хью на аббата. — У нас в доме вы не найдете ни одного человека, который бы не волновался, беспокоятся все, но я не заметил, чтобы она тревожилась больше, чем другие. А что? В чем дело, милорд? Вам что-то известно о Бертреде, чего я не знаю? Он виноват? Этого не может быть! Он стоптал ноги, рыская по городу в поисках моей кузины… порядочный парень… Неужели вы поймали его на каком-нибудь преступлении?
Вполне логичное предположение, раз уж шериф начинает задавать подобные вопросы. Хью помедлил, наблюдая, с какой горячностью Майлс бросился на защиту Бертреда, а затем успокоил его.
— Нет, ничего дурного о вашем работнике я не знаю. Он жертва, а не преступник. У нас плохие новости, мастер Кольер. — В голосе Хью уже сквозил смысл сказанного, однако слова, которыми он выразил его, прозвучали холодно и прямо: — Час назад братья, трудившиеся в Гайе, выудили Бертреда из реки и принесли сюда, мертвого. Он утонул.
Наступило долгое молчание. Майлс стоял не шевелясь, потом нервно облизал губы.
— Где он?
— Его положили, как полагается, в нашей часовне, — сказал аббат. — Милорд шериф отведет вас туда.
В полумраке часовни Майлс смотрел на знакомое лицо, ставшее так странно чужим, и несколько раз покачал головой, как будто хотел стряхнуть с себя потрясение от этой внезапной смерти. Потом к нему вернулось обычное, спокойное восприятие жизни и практичность. Один из его ткачей умер — значит, на него, Майлса, ложилась задача вынести отсюда тело и похоронить, соблюдая полагающиеся в таких случаях обряды. Что же, все, что положено, он сделает.
— Как это могло произойти? — спросил Майлс. — Вчера он опоздал к ужину, но в том не было ничего странного, он весь день ходил по городу с вашими людьми, милорд. Вскоре он отправился спать. Пожелал мне спокойной ночи. Наверное, это был час вечерни. Дом уже затих, но кое-кто из нас еще не ложился. Больше я его не видел.
— Стало быть, вы не знаете, выходил ли он из дома ночью?
Майлс поднял на Хью широко открытые глаза, их голубизна казалась необыкновенно яркой.
— Может, и выходил. Только зачем? Он так устал, день был очень длинный. Зачем бы он стал вскакивать ночью? Вы говорите, его вытащили из Северна час назад?
— Его вытащил я, — сказал Кадфаэль, до этого скромно стоявший в углу часовни. — Но он пробыл в воде гораздо дольше. Думается, с раннего утра. Трудно сказать точно.
— Смотрите, у него лоб разбит! — Широкий лоб покойника сейчас был сухим, влажными оставались только обрамлявшие его волосы. Кожа разошлась, и рана была хорошо видна. — Брат, ты уверен, что он утонул?
— Совершенно уверен. Где он заработал этот удар по голове, неизвестно, но он, безусловно, получил его до того, как попал в воду. Больше вы ничего полезного для нас не скажете?
— Увы, нет, — проговорил Майлс серьезно. — Я не заметил в нем никакой перемены, он не сказал мне ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет. Для меня это ужасная неожиданность. Я ничего не понимаю. — Он нерешительно взглянул на Хью. — Можно отнести его домой? Я сначала поговорю с его матерью, но она непременно захочет, чтобы его принесли домой.
— Конечно, — сказал Хью. — Вы можете забрать его отсюда. Помощь нужна?
— Нет, милорд, мы справимся сами. Я велю привезти тележку и приличное покрывало. Благодарю вас и обитель за то, что позаботились о Бертреде.
Майлс вернулся примерно через час. Он выглядел расстроенным: сообщить ужасную новость вдове, ставшей теперь и бездетной, было тяжким испытанием. С Майлсом пришли два ткача — они прикатили ручную тележку с высокими бортами, которой обычно пользовались для перевозки товара, и остановились на большом дворе, молча ожидая, когда придет Кадфаэль и отведет их в часовню. Там они подняли тело Бертреда, вынесли на свет уходящего дня и положили на расстеленное в тележке покрывало, тщательно прикрыв покойного от посторонних глаз. Они еще не закончили свое дело, когда Майлс повернулся к Кадфаэлю и спросил:
— А его одежда? Надо бы отдать матери все, что на нем было. Слабое утешение для женщины, но она захочет вернуть одежду сына. Ей пригодится то, что она сможет выручить за нее, хотя я присмотрю, чтобы об Элисон позаботились, и так же поступит Джудит… когда ее найдут…
Похоже, его мысли опять обратились к кузине, но он старался отбросить худшие предположения.
— Совсем забыл, — сказал Кадфаэль, который до этого даже не прикасался к одежде, снятой с тела Бертреда. — Подождите, я принесу.
Свернутый в спешке жалкий узел с мокрым платьем лежал на полу в часовне, лужа под ним постепенно просыхала. Куртка, рубаха и штаны из домотканой материи тоже стали понемногу подсыхать. Кадфаэль взял узел с одеждой в одну руку, а другой подхватил стоявшие рядом сапоги. Он вынес все это во двор в тот самый момент, когда Майлс расправлял складки покрывала на ногах Бертреда. Молодой человек повернулся, взял из рук Кадфаэля сверток и нагнулся, чтобы засунуть одежду под покрывало. Вдруг тележка наклонилась, и сапоги, которые он повесил на борт, упали на булыжник двора.
- Предыдущая
- 31/49
- Следующая
