Галька в небе [Песчинка в небе] - Азимов Айзек - Страница 23

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая

Учитывал ли он, каким потрясением для нее было узнать, что он чужак? Он вспомнил и оскорбившего ее офицера, которому он отплатил сломанной рукой за высокомерие и жестокость? Да и мог ли он знать, сколько ей уже довелось претерпеть от чужаков. Неужели он оказался для нее одним из них?

Если бы он был более терпеливым… Он даже не помнил точно ее имени. Пола, а дальше? Странно. Обычно он не жаловался на память. Была ли это подсознательная попытка все забыть?

Что же, это совсем неглупо. Забыть! Собственно говоря, о чем ему помнить? Землянка. Обыкновенная землянка.

К радости Авардана, появился премьер-министр. Это означало конец воспоминаниям о том дне в Чике. Однако он чувствовал, что они еще вернутся. И эти мысли возвращались к нему все время.

Что касается премьер-министра, то он был облачен в новую блестящую мантию. Его лицо было спокойно и невозмутимо.

Разговор между ними прошел по-дружески. Авардану пришлось передать добрые пожелания людям Земли от некоторых высокопоставленных политиков Империи. Затем речь зашла о важности археологии для граждан Империи, о вкладе, который она вносит в великое положение о том, что люди всех планет – братья. Премьер-министр заметил, что земляне с этим согласны и надеются, что вскоре наступит время, когда остальная часть Галактики перейдет в этом отношении от теории к практике.

– Именно с этой целью, – слегка усмехнувшись, сказал Авардан, – я пришел к вам, ваше превосходительство. Различия между Землей и некоторыми находящимися по соседству провинциями Империи, возможно, в большей степени обусловлены несходством образа мыслей проживающих людей. И все же множество разногласий можно было бы устранить, доказав, что земляне не отличаются в расовом отношении от других граждан Галактики.

– И как вы намереваетесь это сделать?

– Трудно объяснить это словами. Возможно, вам известны два основных направления в археологии, называемые теорией Мергера и теорией расселения.

– Я знаком с ними в общих чертах.

– Великолепно. Так вот, теория Мергера утверждает, что различные части человечества, развивающиеся независимо друг от друга, на определенном этапе смешались в результате межвидовых браков. Подобная концепция основывается на сегодняшней схожести людей.

– Да, – сухо ответил премьер-министр, – и кроме того, из этой концепции следует, что существует несколько сотен или тысяч самостоятельно развившихся существ человеческого типа, обладающих столь близким химическим и биологическим родством, что возможны взаимные браки между ними.

– Действительно, – с удивлением проговорил Авардан. – Вы коснулись самого слабого ее места. И все же большинство археологов не обращает на это внимания, упорно придерживаясь теории, что в изолированных частях Галактики могут существовать подвиды человечества, не смешавшиеся с остальными и сохранившие свои отличия.

– Вы имеет в виду Землю, – заметил премьер-министр.

– Земля берется как пример. С другой стороны, теория расселения…

– Считает всех нас потомками одной планетарной группы людей.

– Именно.

– Мой народ, – сказал премьер-министр, – основываясь на доказательствах из нашей истории и определенных источниках, которые священны и потому не могут быть показаны чужаку, верит, что Земля является первоначальной родиной человечества.

– В это же верю и я, и прошу вас помочь мне доказать это всей Галактике.

– И на чем основан ваш оптимизм?

– На моем убеждении, что многие примитивные артефакты и архитектурные памятники могут быть расположены в тех зонах вашей планеты, которые, к несчастью, радиоактивны. Их возраст может быть точно определен.

Однако премьер-министр, не дослушав, отрицательно покачал головой.

– Об этом не может быть и речи.

– Почему? – удивился Авардан.

– Прежде всего, – произнес премьер-министр, – чего вы надеетесь добиться? Если вы докажете свою правоту, даже если на всех планетах согласятся с вами, что изменит тот факт, что миллион лет назад все мы были землянами? В конце концов, миллион лет назад все мы были обезьянами, и все же никто не называет их своими родственниками.

– Вы приводите доказательства в пользу своих противников, – неохотно произнес Авардан, закусив нижнюю губу.

– Потому, что я спрашиваю себя, что скажут по этому поводу мои противники. Таким образом, вы не достигнете ничего, за исключением, быть может, дальнейшего обострения ненависти к нам.

– Но существуют еще интересы чистой науки, расширения наших знаний…

Премьер-министр кивнул.

– Я искренне огорчен, что мне приходится этому препятствовать. Я бы с радостью помог вам, но земляне – упрямый и гордый народ, которому столетиями приходилось проявлять смирение из-за… отношения к ним в определенных частях Галактики, достойного сожаления. У них есть определенные табу, определенные обычаи, которые даже я не посмею нарушить.

– И радиоактивные зоны…

– Да, они являются одним из наиболее серьезных запретов. Даже если бы я дал вам свое разрешение, а я сделал бы это с величайшим удовольствием, это вызвало бы лишь беспорядки, которые не только подвергнут опасности вас и членов вашей экспедиции, но и спровоцируют враждебные действия против Земли со стороны Империи. Допустив это, я потеряю доверие моего народа.

– Но я собираюсь принять все возможные предосторожности. Если вы хотите, можете послать со мной наблюдателей… Или же я могу дать обещание не публиковать никаких полученных результатов без предварительной консультации с вами.

– Вы искушаете меня. Ваш замысел очень интересен. Но вы переоцениваете мои возможности, даже если мы оставим в стороне вопрос о чувствах моего народа. Я не обладаю абсолютной властью. Собственно говоря, моя власть весьма ограничена, и все вопросы должны передаваться на рассмотрение Совета Старейших, прежде чем по ним будет принято окончательное решение.

Авардан покачал головой.

– Очень жаль. Наместник предупреждал меня о трудностях, но я все же надеялся… Когда вы проконсультируетесь со своим Советом?

– Президиум Совета соберется через три дня. Не в моих силах изменить повестку дня, так что возможно пройдет несколько дней, прежде чем будет обсужден ваш вопрос. Скажем, неделя.

Авардан рассеянно кивнул.

– Хорошо. Между прочим, ваше превосходительство…

– Да?

– Я хотел бы встретиться с одним ученым, живущим на вашей планете. Доктор Шект из Чики. Поскольку я уверен, что он человек занятой, не могу ли я попросить у вас сопроводительное письмо?

Премьер-министр заметно сосредоточился и некоторое время молчал.

– Могу ли я спросить, с какой целью вы желаете его видеть? – проговорил он наконец.

– Конечно. Я читал об изобретенном им приборе, который он, кажется, назвал Синапсайфером. Дело касается нейрохимии мозга и может оказаться весьма интересным для одного моего замысла. Я занимался работой по разбиению человечества на энцефалогические группы, знаете, по различным типам мозговых токов.

– Ухм… Я кое-что слышал об этом изобретении. Кажется, ему не удалось добиться успеха.

– Что же, возможно вы правы, но он специалист в этой области и может быть мне очень полезен.

– Понимаю. В таком случае письмо для вас будет приготовлено. Конечно, вы не должны упоминать о своих намерениях в связи с запретными зонами.

– Разумеется, ваше превосходительство. – Авардан встал. – Благодарю вас за любезность, и могу лишь выразить надежду, что Совет Старейших будет благосклонен к моим замыслам.

Секретарь появился сразу после ухода Авардана. На его губах застыла свойственная ему холодная злобная улыбка.

– Отлично, – проговорил он. – Вы держались отлично, ваша светлость.

Премьер-министр мрачно посмотрел на него.

– Зачем он хочет встретиться с Шектом?

– Вы удивлены? Не стоит. Все прекрасно согласуется. Вы заметили его холодность, когда вы отказали в его просьбе? Была ли это реакция ученого, переживающего, что нечто без всякой причины ускользает из его рук? Или же это была реакция человека, сыгравшего свою роль и довольного, что дело уже сделано?

• Предыдущая
• 23/40
• Следующая