Афинский синдром - Михайловский Александр Борисович - Страница 62

И еще я вот что хочу сказать вам, Сергей Максимилианович. Женившись на Ирине, вы тем самым входите в наше сообщество людей XXI века. То есть, как бы становитесь членом нашей большой семьи. А мы своих в беде не бросаем. Запомните — если вам, вашей супруге и вашим детям будет угрожать опасность, то вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь. А вы прекрасно знаете о наших возможностях.

Потом, Виктор Сергеевич подошел ко мне и неожиданно по отцовски обнял меня. У меня защемило сердце. Отец мой умер, когда мне было всего три года. Будучи Главноуправляющим Института Корпуса горных инженеров, он отправился с ревизией уральских заводов, в дороге простудился, и, вернувшись в Петербург, вскоре скончался. Поэтому я с детства не знал отцовской ласки и поддержки. Мать — это конечно тоже близкий человек, но отец…

А Виктор Сергеевич неожиданно стал для меня вторым отцом. Я почувствовал его искреннюю заботу обо мне и Ирине. Несомненно, хорошо быть членом Российского императорского дома, и носить титул «Императорского Высочества». Но не менее почетно быть членом братства людей из будущего. И женившись на Ирине, я стану одним из членов этого братства.

Мы поговорили еще немного с адмиралом о наших ближайших планах. Он предложил мне присмотреться к офицерам его штаба, и выбрать из них одного, которого я бы мог вскоре после моей свадьбы и избрании Великим князем Болгарии назначить командующим своей армии. А как же, ведь любое государство обязано иметь армии, иначе оно быстро станет добычей своих более сильных и алчных соседей.

Кроме того, Виктор Сергеевич посоветовал проконсультироваться с Александром Васильевичем Тамбовцевым и с графом Николаем Павловичем Игнатьевым по поводу кандидатуры моего будущего главы внешнеполитического ведомства. Софию скоро освободят, конный корпус моего друга, цесаревича Александра, уже в двух-трех переходах от нее, и надо заранее готовиться стать правителем государства, подбирая себе подходящих помощников.

— Запомните, Сергей Максимилианович, — с непонятной мне усмешкой сказал адмирал, — один умный правитель говорил: «Кадры решают все». И он был прав — только опираясь на единомышленников и людей, на которых можно полностью положиться, вы сумеете удержаться у власти и не потерять не только свой трон, но и жизнь.

В САСШ есть такая забава — пастух садится на необъезженного жеребца или быка, и старается удержаться в седле, несмотря на все старания животного избавиться от своего седока. Такова и жизнь правителя — только вместо бешеного животного от него стараются избавиться те, кто считает, что власть должна принадлежать именно им. А болгары — это еще те подданные…

В нашей истории первый Великий князь Болгарии Александр Баттенбергский, сумел «усидеть в седле» всего семь лет. Он был племянником супруги императора Александра II. Тамошние выкормленные Европой либералы, сумели поссорить его с новым императором России Александром III, а потом, подстрекаемые и финансируемые некоторыми правительствами Европы, в августе 1886 года устроили военный переворот. И Александр Баттенберг отправился в изгнание.

Надеюсь, что с вами такая история не повторится. За вами будет стоять вся мощь Югороссии, да и поссорить вас с будущим Императором Всероссийским тоже невероятно сложно. Ни в коем случае не соблазняйтесь приглашать на важные посты в вашем будущем правительстве тех высокоученых болгар, которые все то время, когда их родина страдала под игом турок, благополучно пребывали в уютной европейской эмиграции. Они-то и постараются свергнуть вас при первой же возможности. Лучше попросите у вашего дядюшки прислать вам на время русских чиновников, а смену им воспитайте у нас в Константинополе, в Петербурге, в Москве, Киеве и Одессе, но никак не в Сорбонне, Кембридже или Гейдельберге. Православными людьми должны управлять чиновники, которых не учили презирать православие как «отсталую религию», а славян и греков, как «стадо дикарей».

— Виктор Сергеевич, — спросил я, — а что, в Константинополе есть университет?

— Пока нет, — ответил он, — но скоро будет. Или вы думаете, что мы свои знания запрячем в сундук, и будем на нем сидеть, как Скупой рыцарь? Югороссии нужны чиновники, врачи, учителя, офицеры… В нашем прошлом уже был опыт массовой подготовки кадров, что называется, с нуля, и мы им непременно воспользуемся.

— Да, нелегкую ношу взвалил на меня дядюшка, — подумал я, откланиваясь, — но, даст Бог, с помощью моих друзей из Российской империи и из Югороссии, я постараюсь усидеть в седле и на троне, и не порадую своих врагов падением в грязь. А Ирина будет мне верной помощницей во всех моих делах…

15 (3) июля 1877 года, Полдень, Константинополь, площадь перед Святой Софией.

Писатель и путешественник Жюль Верн.

Вот уже скоро месяц, как я приятно провожу время в Константинополе. После памятного мне разговора с канцлером Югороссии месье Тамбовцевым, я решил переехать из уже поднадоевшей гостиницы в маленький уютный домик на побережье. Увитая виноградом беседка, свежая жареная рыба и молодое вино по утрам. Можно подумать что город, начинающийся прямо за соседним холмом называется Марсель или Бордо, но это не так. Хозяйка домика говорит не по-французски, а по-гречески, а город за холмом называется Константинополь.

Однажды утром, после завтрака, я сел и задумался. Что же мне теперь делать дальше? Технические чудеса, о которых я с таким увлечением рассказывал людям, уже воплощены югороссами в реальность. Единственно, над чем они посмеялись из моих выдумок, была пушка, способная запустить снаряд на Луну. И тут же огорошили меня известием, что в своем романе я совершенно точно угадал то место, где в XX веке Америка построит свой космодром. Да, и именно оттуда, через сто лет после времени, описанном в романе, люди полетели к Луне. А еще оказалось, что из ста моих прожектов девяносто восемь рано или поздно уже стали реальностью.

Но писательское ремесло это фактически все, что я умею, поэтому раз уж я попал в Константинополь, я должен использовать все свои возможности для поиска новых впечатлений. Каждое утро старший сын моей хозяйки Георгий запрягает лошадь в легкую бричку, и я после завтрака по утренней прохладе отправлялся в город. Потом, уже вечером, в условленном месте он также пунктуально встречал меня, и отвозил навстречу ужину и ночлегу.

День я проводил среди югороссов, смотрел на то, как они обучают местные войска, на их корабли, стоящие на якорях в проливе Босфор и ошвартованные у стенки в военном порту Терсан-Амир. Маленький, запечатанный в прозрачную пленку прямоугольник с моей фотографией, выданный мне по распоряжению канцлера Тамбовцева, открывает мне дорогу во все места не являющиеся совсем уж секретными. А иногда, как с моим визитом на подводную лодку «Алроса», я попадаю в места и вовсе фантастические. О, эта югоросская подводная лодка сильно уступает придуманному мною «Наутилусу», она меньше, теснее, не может легко пересекать океаны и бесконечно находиться под водой. Но у нее есть и одно преимущество перед моим «Наутилусом» — он вымышленный, а эта подводная лодка настоящая.

Когда я спускался по колышущейся веревочной лестнице на ее узкую палубу с борта летательного винтокрылого аппарата, называемого югороссами «вертолетом», то чувствовал себя самым настоящим профессором Аронаксом. Это непередаваемое ощущение, когда твой вымысел вдруг превращается в реальность. Я не буду ничего рассказывать о самой лодке, честно говоря, я очень мало понял из тех объяснений, которые услышал на ее борту. Я понял лишь, что любой вражеский флот, приблизившийся к берегам Югороссии, должен знать, что вместе с грозными надводными кораблями, их встретит безжалостный подводный убийца.

Но сегодня день не совсем обычный. Утром в бричку вместе со мной и Георгием села моя домашняя хозяйка, мадам Анна, и трое ее младших детей. Вместе с нами в город бесчисленными человеческими ручьями вдруг потянулись почти все проживающие в окрестностях Константинополя православные: греки, болгары, сербы. Каждый одет наверное в самые лучшие из имеющихся у него нарядов. Греков, конечно же, тут большинство, но и всех прочих тоже немало. Мое недоумение рассеял усатый сержант народной милиции на городской заставе, странно именуемой здесь «блокпостом». На ломаном английском языке он поведал мне, что сегодня на купол храма Святой Софии будет снова водружен православный крест. И тут же посетовал, что в такой великий день, который все православные ждали с момента завоевания Константинополя турецким султаном Мехметом Вторым, именно ему выпало стоять на этом блокпосту. Да, не позавидуешь человеку — ждать этот день пятьсот лет, и не увидеть это великое событие собственными глазами.