Резюме (СИ) - "Акаматсу" - Страница 10
- Предыдущая
- 10/17
- Следующая
– Да, поэтому я к Вам и обратился.
– Я понял. Узнаю и зайду позже.
– Спасибо.
– Я выяснил, как обстоят дела. Операцию можно делать в любой момент, но Ваша мать опасается, что организм не выдержит нагрузки. Ее опасения вполне оправданы. Я проведу операцию, как только Вы немного окрепнете.
– Меня уже признали недееспособным?
– Нет.
– Тогда я могу попросить Вас провести операцию сейчас?
– Можете, но лучше подождать…
– Сейчас. Я устал ждать.
– Роман, операций было слишком много. Организм устал. Вам предстоит очень сложная процедура. Мы будем вскрывать череп, искать пораженный участок. Нагрузка очень высокая. Есть риск не только не вернуть зрение, но и летального исхода.
– Делайте.
– Роман, без подписи, Вашей или Вашей матери мы не сможем этого сделать. Вы не сможете подписать документ, а она согласия не даст.
Черт, я заложник собственной слепоты и матери. И ведь доктор прав, ее хрен переубедишь. Она за меня боится, она уже раз меня чуть не потеряла. Придется смириться и ждать.
– Мам, я смогу продолжить лечение в России. Операций больше не будет, кости срастутся, а ходить учиться можно и дома. А на зрение потом вернемся опять. У меня запасы денег не бесконечные. Я конечно слепой, но не идиот. Я же знаю, что таких средств, которые были потрачены на лечение у меня нет.
– Рома, не думай о деньгах. Мне сейчас главное тебя на ноги поставить. Да и у меня бизнес на месте не стоит. Пока не бедствуем.
– Спасибо, мама. Что бы я без тебя делал?
– Не родился! – мама смеется. Впервые почти за сколько? Месяцев семь уже прошло?
– Поехали домой?
– Хорошо, сына. Поедем домой.
Россия встретила меня жарой и горячим ветром. Душным такси и шумными улицами. Я успел ото всего этого отвыкнуть там, в Германии, в уютном медицинском центре. Проблемы начались еще в аэропорту. Мое кресло не влезло в такси. Тушку свою я кое-как на сидение запихал, а мать с таксистом, ругаясь и споря, еще минут двадцать пытались его хоть куда-нибудь пристроить в машине. До чего они там договорились, и куда его присобачили, я не знаю. Меня волнует больше другое. Как позвонить Артуру? И помнит ли он меня еще? В марте помнил, но я просил его не приходить. Я и сейчас не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Но хочу снова услышать его голос. Не знаю, почему я на него так залип. Может мама права и это любовь? Хотя, какая к черту любовь? Я в своей жизни никого и никогда не любил, кроме матери и себя. Если бы я любил Арти, разве бы я обращался бы с ним, как со шлюхой? Точно нет. Любить, это значит, хотеть отдавать, а я хотел? Нет, если только деньги, но это не то, это просто покупка секса.
Черт, какая же я все-таки скотина. Да еще и эгоистичная. Я привязался к нему, это да. Как привязываются к хорошей вещи. Он, как напоминание о моей силе, о моем прошлом. Нет, я не буду ему звонить. Уже слишком поздно.
Так, Роман Викторович, все хорошо. Это твое агентство. Ты его создал, ты его раскрутил и никто его у тебя не заберет. Смелее, выходи из такси и топай в офис. Черт, трость тростью, а без сопровождающего немного ссыково.
– Эй, может Вам помочь? – какие у нас таксисты отзывчивые пошли.
– Спасибо, если не сложно, до входа.
– Держитесь за руку, – подставляет мне локоть. Хм, профессионально.
– Знаете, что делать?
– У меня жена слепая, я часто ее сопровождаю. Знаю, как это тяжело. Вас там встретят?
– Это мое агентство, я в нем лет десять проработал, надеюсь, меня там еще не забыли.
– Если десять, то не забыли. О, охранник бежит. Кажется за Вами.
– Роман Викторович? – охранник, кажется Олег?
– Не ждали меня уже? – усмехаюсь сам себе. Я вообще странный стал.
– Ждали, но не так скоро. Давайте, я Вас провожу. За такси заплатить?
– Я не совсем инвалид, рассчитался уже. Привыкай к слепому начальству. Я тут теперь у вас частым гостем буду.
– Да что Вы, Роман Викторович! Мы только рады Вас видеть.
Ага, особенно ты. Наши ночные посиделки с Артуром уже забыл? Или не ты морду воротил, когда мы мимо проходили? Охранник провожает меня до кабинета. Мда, вот почему народ думает, что если слепого обсуждать шепотом, он не услышит. У меня сейчас слух как у ищейки. За версту шорох слышу.
– Роман Викторович? Вы? – Ирина. Как приятно слышать знакомые голоса. – Что же Вы не позвонили, не предупредили?
– Ира, даже если у вас тут полный бардак, меня вы можете не бояться. Я сейчас не как ревизор, а скорее как часть интерьера. Посижу немного в офисе и обратно в свою берлогу поползу. Только попросить тебя хотел.
– Конечно, Роман Викторович. Все, что угодно.
Ирина усаживает меня в мое кресло и я, не сдержав облегченного выдоха, вытягиваю правую ногу. Как же болит зараза! Левая уже ничего, а вот правая вообще спасу нет. Все-таки по лесенкам мне еще рано бегать.
– Ирина, дверь закрыта?
– Да, можете говорить. Мы здесь одни.
– Мне сиделка нужна. Ну, человек, который меня везде сопровождать будет, дома помогать, договора зачитывать. Надежный и верный человек.
– Сейчас сложно найти такого человека. Что касается работы, так на Михаила Андреича можно положиться. Он за это время полностью освоился, всю документацию сам проверяет и подписывает пока за Вас.
– Да, работа это хорошо. Значит, для ухода и дома. Сможешь поискать? Я понимаю, что это не входит в твои обязанности, но я оплачу. Как сверхурочные.
– Глупости какие. Конечно, поищу. Быстро не обещаю, надежного человека найти сложно. А мальчик тот, что приходил? Артур Мечин? Ему что сказать?
– Артур? – черт, у меня чуть сердце не выскочило. – Когда он приходил?
– Ну, до аварии еще часто здесь бывал. И последние несколько месяцев. Он звонит постоянно, спрашивает, не приходили ли Вы на работу. Он обычно по понедельникам как раз звонит. Ему сказать, что Вы были?
– Он сегодня не звонил?
– Нет. Он чуть позже звонит, после четырех.
– Если позвонит, соедини меня с ним. Я здесь буду.
– Хорошо. Вам что-нибудь принести?
– Твой кофе хочу. Соскучился очень.
– Одну минутку, Роман Викторович, – слышу, как она улыбается.
Вспоминаю лицо. Черт. Я начинаю забывать, как выглядят сотрудники. Пытаюсь вытащить из памяти ее лицо, смутный образ. Я был таким невнимательным. Но, похоже, меня здесь любили. Я же слышал, как офис шептался, высунувшись в коридор. Не осуждали, не язвили. Переживали, охали.
Провожу ладонью по пустой столешнице. Странно, что зам не перебрался в мой кабинет. Хотя, это хорошо. У меня с этим столом столько воспоминаний связано. Где-то здесь должна быть статуэтка лошади. Ага, вот она. Помню, как Арти приложил меня ей. Может попросить его еще раз съездить мне по куполу? Я столько слышал про чудесные исцеления, после травм.
В столе были презервативы. Я в последнее время всегда держал их под рукой, и смазка.
Открываю стол, шарю рукой. Нету, значит нашли и выбросили. Бумаг тоже нет. Ладно, черт с ними. Мне сейчас это все без надобности.
– Ваш кофе, – Ирина ставит на стол поднос и пододвигает чашку к моей руке.
– Спасибо. Ирина, иди работай, я справлюсь.
– Если что, зовите.
Девушка уходит, и я снова остаюсь один. За последние почти одиннадцать месяцев я впервые остаюсь один днем.
Чем себя занять, абсолютно не знаю. Проверяю время. Час двадцать. Пока Арти позвонит, я тут с ума сойду. Но я не выйду из кабинета, даже если пожар случится. Он звонит. Значит помнит. Черт. Я, дурак, повелся на уговоры матери и сменил сим-карту. Чтоб партнеры не донимали. А он же ничего обо мне не знает. Вряд ли ему сказали хоть что-нибудь на работе.
Минут через двадцать в кабинет заходит мой зам. Вот кто отвлечет меня на время ожидания. Сейчас я у него все выспрашивать буду.
Я так увлекся нашим внеплановым совещанием, что совсем забыл про время.
– Роман Викторович, Мечин Артур звонит. Соединять?
Черт, Артур. Наконец-то.
– Да, конечно, – опускаю трубку.
- Предыдущая
- 10/17
- Следующая
