Выбери любимый жанр

Русский угол Оклахомы - Питерс Джефф - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

— А меня зовут Винсент Крокет. Спасибо, Питер. Мы ваши должники.

Тот пожал плечами:

— Я ничего для вас не сделал. Скажи спасибо Энни. Это она вас нашла.

Он был таким же смуглым и светлоглазым, как и его сестра, но оказался отнюдь не молчаливым.

— Хорошая лошадь, — сказал Питер, отвязывая кобылу Криса. — Дорогая лошадь. Маленькая голова, сильные ноги, тонкие копыта. Наверно, быстро бегает, очень быстро.

— Быстро.

— Твой друг, наверно, умрет, — сказал Питер. — Ты возьмешь его лошадь с собой? Я мог бы купить ее.

— Мой друг не умрет, — сказал Винн.

— Все умирают, — сказал Питер. — И ты умрешь, и я.

— Тогда зачем тебе его лошадь?

Питер жизнерадостно рассмеялся.

— Ты прав, — сказал он. — Ты очень-очень прав, Винсент Крокет.

Они спускались по травянистому склону, и вскоре внизу, за невысокой рощицей молодых деревьев, показалось несколько бревенчатых домов, стоящих вразброс. Едва заметная дорога уходила от них к реке и терялась за деревьями. Дальше на склонах холмов виднелись широкие прозрачно-зеленые прямоугольники полей и чересполосица огородов.

— Это твоя ферма? — спросил Винн.

— Это тоже моя ферма. Есть еще другая, большая. Там лошади, коровы, мулы. Там мельница. А здесь живет мой отец, и Энни с ним. Ему ничего не нужно. Только вода и хлеб. Сегодня мы пришли к нему в гости. Я, сестры, их дети. Это хорошо для твоего друга. Мы поможем ему. Все будет хорошо. Если он не умрет.

— Откуда вы? — спросил Винн, потому что никогда прежде не слышал такого говора, плавного и чуть замедленного, как у южанина, но с твердыми и четкими окончаниями, как у жителя Севера. Он с легкостью различал немцев и итальянцев, безошибочно узнавал французов, но всегда путал шведов и поляков. Одно можно было сказать точно — этот Питер явно не был китайцем или мексиканцем.

— Мы? Мы с Юга. Саванна, Джорджия. А ты откуда едешь?

— Мы были в Мексике, — сказал Винн.

— Мексика? Это очень далеко.

— А теперь пробираемся в Крофорд-Сити.

— Крофорд? Это не очень далеко, — сказал Питер. — Не так далеко, как Мексика. Но если ехать вдвоем, то даже до Крофорда можно не добраться. У нас тут вдвоем не ездят. Мы вас проводим. Если твой друг поправится.

— Не надо нас провожать. У нас нет ничего ценного, никто нас не ограбит.

— Ничего ценного? — Питер оглядел его. — Шляпа хорошая. Оружие. Сапоги совсем как новые. Лошадь с седлом — это целое состояние. Здесь не грабят, Винсент Крокет. Здесь убивают. И оставляют лежать голый труп. Через два дня от тела остается только несколько костей. А ты говоришь «ничего ценного».

— Да, — только и мог сказать Винн. — Весело вы тут живете.

— Чем занимаешься? Ковбой? Стрелок? Проводник?

— Я был солдатом. Могу заниматься чем угодно.

— За рекой поселок, — сказал Питер. — Там угольный карьер. Хорошая работа, хорошие деньги. Если любишь копать землю, иди туда. Им нужно много людей.

— Нет, — сказал Винн. — Спасибо. Я не люблю копать землю.

— Я тоже. Я люблю лошадей, — сказал Питер. — Я люблю быстро ездить. На лошади твоего друга можно очень-очень быстро ездить. Такие лошади не любят седло. Ей нужна легкая коляска. Ей нужен овес, а не колючки. Ее нужно каждый день чистить. Я знаю, это дорогая лошадь. Это лошадь для богатого человека.

— Ты богатый?

— Не знаю. Наверно, нет. Но твой друг тоже не похож на богатого человека.

— Ну, после выстрела в упор и богатые, и бедные выглядят примерно одинаково, — заметил Винн.

— Ты опять прав, Винсент Крокет, — Питер снова рассмеялся.

Пока мужчины дошли до фермы, Питер еще несколько раз заводил разговор о кобыле Криса. Винн старался отвечать уклончиво и дипломатично. По правде говоря, Крис и сам был бы не прочь передать ее в хорошие руки. Арабка досталась ему по наследству от погибшего друга. Она была быстра и неутомима, привыкла есть жесткую траву, умела ощипывать ветки кустарника, хотя не отказывалась и от овса в хорошей конюшне. Это была отличная лошадь, но ее светло-серая, почти белая масть не годилась для жизни в прерии, где любое светлое пятно видно издалека. «Как только Крис поправится, — решил Винн, — надо будет напомнить этому болтуну о его страсти к быстрой езде, да и поменять кобылу на пару добрых меринов».

Давно уже Винсент Крокет не встречал такого словоохотливого собеседника. В том кругу, где ему приходилось вращаться последнее время, не принято было много говорить, особенно с незнакомцами. Командуя своими кавалеристами, он легко обходился уставными выражениями, а живя среди индейцев, чаще использовал жесты, чем слова. Только с Крисом им иногда удавалось поговорить о чем-то, кроме еды, оружия, женщин и лошадей.

«Этот Питер мог бы составить отличную пару любому светскому словоблуду из той породы, которая бережно культивировалась в аристократических салонах моей Луизианы, — размышлял Винн. — Если же его помыть, причесать да переодеть, он станет желаннейшим гостем на любом воскресном балу. Интересно, откуда в нем это? Передалось по наследству от папочки, выходца из южных плантаторов? Или ему тут не с кем было поговорить, пока не появились мы с Крисом?»

Навстречу бежали трое мальчишек. На них были такие же белые домотканые штаны и рубахи, как на Питере и его молчаливой сестре.

— А вот и племянники, — сказал Питер, — Ленни, Бенни и Дэнни. Сейчас начнут драться из-за этой белой лошади, кому за ней ухаживать. Дикари. Что с них взять, если отец — индеец…

Мальчишки были похожи как три капли воды, но это были разноцветные капли. Один — белобрысый, другой с черными прямыми волосами, а третий — рыжий и кудрявый. Все трое были смуглые, скуластые и светлоглазые. После короткой перебранки ребятишки перехватили лошадей и повели их в конюшню. Питер едва успел скинуть с буланой лошадки два навьюченных мешка.

— Осторожнее! — раздался женский возглас, и Энни, подбежав к ним, присела и бережно взялась за обвязанные горловины мешков.

— Разрешите вам помочь, — Винн наклонился к ней, но тут же выпрямился, обожженный гневным взглядом.

Питер коротко рассмеялся, глядя вслед сестре, которая волокла мешки по траве.

— Можно подумать, у нее там банкноты Федерального казначейства, — озадаченно сказал Винн.

— У нее там пейот.

— Что? Кактус?

— Да. Только она может собирать пейот, — важно заявил Питер.

— Зачем вам столько? Два мешка…

— Она собирает два мешка каждый месяц, — сказал Питер. — Нам нужно много пейота. Всем нужен пейот.

— Но для чего?

— Для жизни. Посмотрим, как дела у твоего друга. — сказал Питер, поднимаясь на крыльцо дома.

Винн перешагнул высокий порог и остановился. Тесная комнатка, похоже, считалась прихожей. Вдоль одной из стен стояла широкая лавка с ведрами и корзинами, на стене напротив висели плащи и куртки, под ними стояло несколько пар стоптанных сапог. Впереди висела цветастая занавеска. Питер прошел вперед, отогнул занавеску и, перекрестясь, вошел в следующую комнату. Винн шагнул за ним и тоже перекрестился, раз уж у них тут так принято.

Крис, совершенно голый, лежал на высокой кровати лицом вниз. Коренастый лысый старик с огромной седой бородой колдовал над его раной. На полу стояла большая глиняная миска, наполненная окровавленными белыми лоскутами. Старик промокнул рану и бросил в миску очередной лоскуток, а стоявшая рядом старуха в черном платье тут же протянула ему новый.

Питер сказал что-то на своем языке, и старик кивнул.

— Много крови потерял твой друг, — услышал Винн его глухой бас. — Будет долго лежать. Ребро сломано пулей. Хорошо, что пуля вылетела наружу, а не ударила в сердце. Счастливый твой друг.

— Что я могу сделать? — спросил Винн.

— Ты? Ничего тебе не надо делать. Только ждать. Мы все сделаем сами, — сказал старик. — Он будет лежать здесь. Ты тоже будешь в этом доме. Три дня. А сейчас иди во двор.

— Я могу помочь, — настаивал Винн, потому что ему не хотелось оставлять Криса одного. — Мне уже доводилось помогать докторам. Военным докторам.

4
Перейти на страницу:
Мир литературы