На стороне царя - Городников Сергей - Страница 4

• Предыдущая
• 4/31
• Следующая

У нужных ему палат он взбежал на каменное крыльцо, под навесом застыл, осмотрелся. Затем четырежды тихо стукнул железным дверным кольцом. Ждать пришлось недолго. Чуть слышно клацнул смазанный жиром засов, и толстая дверь приоткрылась. Свеча высветила, как и он, одетого во всё чёрное охранника, чьи пронзительные тёмные глаза не скрывали подозрительного внимания к столь позднему гостю. Этого охранника он не знал, но на среднем пальце держащей свечу руки тускло мерцало серебряное кольцо с выпуклым овалом головы волка и метлы, какие носили посвящённые в тайную службу опричников, воссозданную для нужд власти дядькой царя Морозовым и освящённую патриархом Никоном. Плосконос снял перчатку с левой руки и показал такое же кольцо, тоже надетое на средний палец.

– К боярину Морозову из Ливонии, брат, – тихо проговорил он незнакомому опричнику.

Послышалось слабое шарканье цепочки, дверь открылась настолько, чтобы Плосконос смог проскользнуть в высокую прихожую, и тут же была закрыта и заперта. Безмолвный опричник жестом распорядился следовать за ним. Они поднялись лестницей наверх, широким проходом миновали приоткрытую сводчатую дверцу, и Плосконос мимоходом увидел в небольшом помещении с лежанками других охранников, парой играющих в кости на низком столике между сдвинутыми к краю оловянными кружками и длинными ножами. Пройдя до широкой резной двери, шедший перед ним опричник приостановился, тихо постучал возле косяка серебряным кольцом. И не дожидаясь ответа, раскрыл эту дверь внутрь, впустил Плосконоса.

Борис Иванович Морозов, коренастый и грубоватый властный мужчина, который выглядел очень моложавым для своих шестидесяти лет, сидел за большим столом в дубовом кресле с жёсткими подлокотниками. Он оторвался от сосредоточенного прочтения бумаг, глянул на замершего у порога доверенного лазутчика, вскользь осмотрел волевыми и умными серыми глазами, которые в свете трёх свечей бронзового подсвечника отливали тёмной сталью булавы в замахе. После страшного Соляного мятежа он по требованию народа был отстранён от дел правления, однако оставался неявным руководителем боярского правительства, управляя его деятельностью за спиной царя через доверенных людей и являясь негласным главой противников нового царского окружения. Он отстранился от подсвечника, откинулся в кресле, чтобы овал щёк и выражение лица стали размытыми полумраком, видом показывая, что ожидает доклада. Опричник плотно закрыл дверь снаружи, и приглушённые шаги его удалились к лестнице. Убедившись, что за дверью некому их подслушать, Плосконос снял шляпу и приблизился к столу настолько, чтобы высветилось его собственное лицо.

– В Ригу морем неожиданно прибыло сильное подкрепление от Карла Десятого, – сказал он тихо. – Очевидно, король шведов получил от польского короля достаточно золота, чтобы отказаться от притязаний на польскую корону, и они достигли согласия на мир или перемирие. Теперь царю Риги не взять.

Морозов встал с кресла, отошёл к окну, в молчании уставился на залитый лунным сиянием Теремной дворец.

– Значит, Нащокину нас не свалить, – наконец вымолвил он негромко, однако и не сдерживая себя, как будто был один в комнате. – Лучшая новость за последние месяцы.

Он на ощупь снял с мизинца золотой перстень, который украшал крупный синий сапфир. Подобно хищнику, Плосконос бесшумно обошёл стол, взял перстень и наклонился к руке Морозова для поцелуя. Но боярин отвёл руку к краю стола, повернулся к нему.

– Теперь будет легче показать Нащокину и Матвееву, кто хозяин на Москве, – проговорил он сам себе. Затем произнёс отчётливо и тихо: – Кажется, оба очень любят своих дочерей.

От обращённого к нему взгляда боярина у Плосконоса по спине пробежали мурашки. Вдруг сообразив, чего от него хочет услышать Морозов, он сухо сглотнул, потом только отозвался.

– Они воспитываются на западный лад. Их часто видят выезжающими на лошадях на прогулки к дачным поместьям.

Морозов не высказывался, и Плосконос подавил страх от упоминания имён ближайших к царю людей, криво ухмыльнулся. Он получал безмолвное, но ясно показанное благословление на выполнение опасного дела, успех которого предполагал большое вознаграждение.

– Лучше, если в это будет замешано меньше наших людей, – предложил он. – Пусть они сделают самую важную работу, которую нельзя доверить другим. А подставить надо Барона, сыграть на его жадности.

Морозов оценил предложение и одобрительно кивнул.

– Хорошо, – пробормотал он едва слышно. – Действуй.

3. Скачка за выигрышем

– Эх, ты! – с горечью кулаком отпихнул морду жеребца Воин, худощавый шестнадцатилетний сын Ордин?Нащокина.

Жеребец вздохнул, шумно и с выражением виноватой преданности, де, что ж поделаешь, так уж вышло. Он был чистопородным аргамаком мышастого цвета с прядью благородной проседи в хвосте, за которую и получил имя Белохвост. Юноша хлёстко стегнул себя плетью по сафьяновому красному сапожку, тряхнул русыми волосами, всё ещё переживая недавнюю проигранную скачку. Жеребец прижал уши, снова потянулся к нему тёплыми губами, и Воин обнял его, поцеловал под глазом и погладил шею.

– Подвёл ты меня.

Он снова отпихнул его морду и решительно вышел из конюшни. В подворье отряхнул новый охотничий камзол, затем направился в дом. Сумрачно подождав в прихожей у лестницы выбегающую из гостиной поджарую гончую, он поднялся наверх и без стука вошёл в угловую комнатку с узким открытым окном, через которое она освещалась косыми лучами послеобеденного солнца. Собака вбежала следом, сразу же подбежала к деревянной резной кровати, приветливо завиляла хвостом Удаче и привычно сунулась носом ему под подушку. Вынула зубами кусок пряника и, вскидывая длинномордую голову, зачавкала, позволяя себя гладить. Охотно закрыв потрёпанную книгу, Удача присел в постели. Он поправлялся, скучал в бездействии и был рад появлению неожиданных посетителей. Поглаживая собаку за ухом, изучающим взглядом глянул на расстроенного юношу, который оседлал единственный, жёсткий стул и уставился в окно. Сын Нащокина был невысокого роста, и имя Воин, данное отцом, только заставляло обращать внимание на мягкие черты красивого, в чём?то женственного лица. На этом лице невозможно было скрыть бледного синяка и рассечённой брови. Удача ждал, пока он насмотрится на Кремль за Васильевским спуском и на реку и будет готов рассказывать. Наконец спросил.

– Что? Проиграл заклад?

Юноша кивнул, на глазах его заблестели слёзы то ли досады, то ли ожесточения, и он закусил нижнюю губу, чтобы сдержать их.

– И подрался.

Воин вскинул голову.

– Я должен доказать им... – начал он дрожащим голосом. – Чем они кичатся? Что их отцы из московской боярской знати, а мой псковский дворянский выскочка? Но он умнее их всех и добился внимания царя заслугами, а не лестью.

Удача сообразил, что часть произнесённых слов были услышанными от обидчиков, другие от вдовца отца и невольно сравнил положение юноши со своим детством, находя кое?что общее. Его тоже воспринимали чужаком, и пришлось жестоко бороться за право на самоуважение, часто не считаясь с правилами, которые ему пытались навязать противники.

– Они все против тебя?

Юноша утвердительно качнул головой.

– Денег я тебе больше не дам. – Удача вынул из?под подушки серый бархатный кошель. – Вот всё, что у меня осталось. Их ты поставишь на кон в единственном случае. Если, действительно, хочешь выиграть скачку и вернуть проигрыш.

– Но как? – Воин вскочил на ноги и зашагал по комнате. – Знаешь ведь, на третий день я должен уехать в Ливонию, отец требует. А Белохвост не сможет. У них лошади сильнее, и каждый старается мешать мне. Они меня зажимают со всех сторон, не дают прорваться.

– По виду Белохвост хороший жеребец, – возразил Удача. Потом тихо предложил: – Удвой проигранный заклад, поспорь на Белохвоста. Послезавтра выиграем.

И он объяснил, как это можно сделать. Услышав, что ему предлагалось, юноша поморщился. Подумав, посветлел лицом.

• Предыдущая
• 4/31
• Следующая